Там, где сходятся море и небо

Нажать на кнопку: что может быть проще? Нат тянет руку, но тут же отдёргивает, словно кнопка раскалена. «Не отступать!» — мысленно отдав себе приказ, Нат всё-таки делает то, что надо. Прикусив до крови нижнюю губу, она смотрит в стену невидящим взглядом: пути назад нет. Оковы нарушителя сняты. Сердце колотится в груди, а кончики пальцев живой руки холодеют. «Я совершила ошибку. Бёрк узнает и убьёт на всех. В лучшем случае — убьёт!» — беспощадным водопадом паника обруживается на разум: топит логические умозаключения, сметает осознание того, что происходящему на Станции Райфлмэн Бэнк нужно положить конец. Хочется закрыть глаза и чудесным образом вернуться во вчерашний день, где главный кошмар — это необходимость отправить до полуночи восемь отчётов; хочется спрятаться в рутину, привычную и предсказуемую, но теперь это невозможно. Нарушитель на свободе, и кем бы он ни был, своё дело эта таинственная личность знает. «А вдруг получится? Вдруг произойдёт чудо, и ему хватит сноровки, чтобы непостижимым образом пробраться сначала на базу, а там и вовсе — в крыло допросов?» Нат потирает ноющие виски. Слишком много надежды на везение, слишком высокий риск — даже по её меркам. Следовать плану человека из Интерпола, во всём положившись на непредсказуемого нарушителя с неясными намерениями — это чушь, бред, безумие! В конце концов, если что-то пойдёт не так, не агента Интерпола, наверняка сидящего сейчас в уютном кабинете с кружкой дорогого кофе, будут заживо резать на части, а её! Нат представляет самодовольную ухмылку измазанного в её крови Бёрка и чувствует тошноту. «Не стоило на это идти!» — погружённая в раздирающие разум сомнения, Нат возвращается на базу. Привычная тишина кабинета давит, причиняет почти физическую боль. Нат встаёт, чтобы заварить кофе, но, передумав, достаёт из железного ящика полупустую, стоящую там, кажется, со дня основания Станции, бутылку виски. Не тратя мгновения на то, чтобы найти стакан, срывает пробку и делает несколько глотков из горла. Подавившись, она заходится в громком кашле. Нарушитель по-прежнему не обнаружен. Каждая минута беспомощности собственных людей несёт облегчение и усиливает напряжение одновременно. Когда срабатывает инфолинк, и в мысли вторгается оглушительный голос агента Интерпола, Нат чудом не роняет бутылку. Сосредоточившись на деле, она жадно ловит каждое слово, после чего заряжает парализующий пистолет: пришло время повторной встречи с беглецом, вот только теперь он не беспомощный пленник, а вооружённый диверсант. При воспоминании об этом механическая рука инстинктивно касается набедренной кобуры с огнестрельным оружием: убивать нарушителя, когда проделан такой путь и есть пусть маленький, но шанс на успех их безумной операции, не хочется, но подстраховаться необходимо. Резко выдохнув и пожелав себе удачи, Нат выходит в коридор. Направляясь в сторону погрузочного сектора, она ловит себя на мысли, что сейчас боится не нарушителя, а перспективы выдать себя слишком нервным движением, бегающим взглядом, дрожащим голосом. Нат кажется, что встреченные солдаты видят её насквозь и пропускают вперёд лишь для того, чтобы выстрелить в спину. «Никакого напряжения: я всё ещё командир этой станции, и меня никто ни в чём не подозревает», — мысленно считая до десяти, Нат заходит в узкую комнатушку и поворачивается к вентиляционному люку: до заветной встречи остаются считанные мгновения, а потом... Нат знает, что дальше: кровь. Много крови. Это неизбежно, но вопрос в том, кем и за что она будет пролита. В любом случае, выбор сделан, и Нат не намерена отступать даже если за него придётся заплатить высокую цену. «Настоящий солдат готов отдать жизнь за то, что ему дорого, правда?» — Нат не успевает ответить себе на этот вопрос: крышка вентиляционного люка отъезжает в сторону, и показывается нарушитель, решительным видом дающий понять, что время сомнений прошло. Пора действовать и сражаться за то, что дорого, до самого конца. Каким бы он ни оказался...