Там, где сходятся море и небо

Тёплый влажный ветер ласково треплет разлохматившиеся волосы. Бескрайние лазурные воды простираются до самой линии горизонта, к которой Нат мчится, выжимая предельную скорость. Сопровождаемая ослепительными брызгами, она плывёт навстречу волне. Звонкий крик рвётся из горла в миг, когда гидроцикл отрывается от водной глади и мгновение летит над морем. О, как же хочется парить над водой беззаботной птицей, не ведая страхов и сожалений! Полной грудью вдыхать солёный воздух, дарящий бодрость измотанному постоянным напряжением телу. Телу или разуму? На Станции Райфлмэн Бэнк Нат не испытывает нагрузок и близко похожих на марш-броски в Австралии или изнурительные переходы в Израиле. Однако, с каждым утром всё труднее покидать кровать и бросаться в неизвестность, которую несёт новый день. Порой сложно отделить явь от очередного кошмарного сна о том, как успевшие стать родными спокойные коридоры превращаются в зловещий лабиринт, в недрах которого таится угроза. Честь наёмников Бэллтауэр сгнила, и остатки её разлагаются здесь, посреди небесно-голубых вод Южно-Китайского моря. «Как мы дошли до такого? Как вообще допустили подобное? — этот вопрос назойливым червячком каждый вечер подтачивает разум. — Раньше Бэллтауэр была избирательнее в выборе работы и не маралась о контракты вроде тех, который выполняет Бёрк. Но так ли это? Или же я наивно всё придумала, чтобы самооправдаться и выставить себя гордой наёмницей, а не грязной убийцей?» Солнце, на миг спрятавшееся за пушистым белым облаком, вновь дарит тепло голове, шее, ключицам и живой руке. Вот бы вечно мчаться вперёд, купаясь в его лучах и слушая рокот послушной машины! Так хочется, коротко обернувшись, видеть позади себя след из морской пены и громко фыркать, когда крупные капли забиваются в нос. Вместо этого Нат разворачивает гидроцикл — и вместо яркой морской бирюзы, в недосягаемой дали соприкасающейся с синевой неба, перед глазами возвышается массивная тёмно-серая конструкция. Нат видит мощный корпус Хеи Хэн Ху: стальное чрево наполняется топливом, чтобы автоматизированное судно могло отправиться на поиски новых жертв. Рука едва ли не дёргается в порыве развернуть руль туда, где от безмятежной красоты захватывает дух, но гидроцикл движется в сторону базы. Какие бы чувства ни вызывало происходящее в глубине стальных стен, Нат пока что отвечает за это место. Правда, есть ли в этом смысл теперь, когда её слово с каждым днём имеет всё меньший вес? Всё катится в тартарары, и место, успевшее стать родным, постепенно превращается в тюрьму. И всё же, здесь хорошо. Нат приветственно кивает отдающим честь солдатам. Уважение в их глазах преисполняет бодростью и желанием жить; разум становятся яснее, а шаг увереннее. Она дома: в своей привычной среде, наполненной трудностями, которые не более, чем часть повседневности. Здесь знакомо всё, от гула сервоприводов защитного робота до шума перемещаемых контейнеров; от брани на разных языках, идущей от угрюмых грузчиков до молча несущих дежурство часовых. Здесь пахнет железом и машинным маслом, а ещё — морем. Монументальное строение посреди безмятежных вод живёт своей жизнью, надёжно укрытой от посторонних глаз, и она, Нетанья Кайтнер, лейтенант-коммандер Станции Райфлмэн Бэнк, неотъемлемая часть этой жизни, равно как и происходящее здесь стало неотделимой частью её самой. Нат любит эту жизнь. Любит своих солдат и любит это место. Но сегодня, глядя на то, во что оно превратилось, она сглатывает подступивший к горлу ком и горячо желает лишь одного: чтобы Станция Райфлмэн Бэнк перестала существовать.