Там, где сходятся море и небо

Гидроцикл рассекает морскую гладь, проносясь между ярко-рыжими буйками. Брызги сверкают на солнце ослепительными искрами, а рёв мотора и шум волн сливаются в бодрящую песнь. Блэк заворачивает вправо — настолько лихо, что кажется, будто его гидроцикл вот-вот перевернётся, однако, этого не происходит. И вроде бы радостно, но всё же Нат досадливо скрипит зубами. Вцепившись в прорезиненный ребристый руль, она повторяет манёвр. Сердце пропускает удар, когда локоть едва не касается покачивающегося на волнах буйка. «Не дотронулась!!!» — войдя в поворот, Нат выравнивает гидроцикл и выжимает скорость до максимума: надо обогнать Блэка, пока отмеченный яркими конусами маршрут идёт по прямой. Этот наёмник — непростой противник: глава оперативной службы безопасности катается на гидроциклах больше трёх лет, поэтому у него явное преимущество в сноровке и опыте. Штанины липнут к насквозь промокшим кедам, облегают бёдра, стесняя движения. Солёные капли забиваются в нос и рот, но главное сейчас — победа. Нат выжимает скорость до предела и чувствует, как клацают зубы, когда гидроцикл подбрасывает на встречной волне. Заложив лихой вираж, Блэк сворачивает в сторону острова. Его нога проносится в опасной близости от буйка, и сердце замирает в предвкушении... Нет. Касания не происходит. Лавируя между буйками с изяществом змея, вытатуированного на его правой руке, Блэк достигает финиша с преимуществом в целых пять секунд. Поднявшись на причал, он протягивает аугментированную ладонь, помогая слезть с гидроцикла. Сидящие на ящиках с оружием и коробках с провизией наёмники переводят растерянный взгляд с победившего лейтенанта на проигравшего командира: кто-то разочарован, а кто-то стыдливо прячет улыбку. Поднявшись, Нат расстёгивает внутренний карман безрукавки, чтобы достать чип и исполнить обязательство проигравшей, перечислив сияющему ярче солнца Блэку двести кредитов. — Повторим как-нибудь в следующий выходной. — Повторим, если Бёрк опять в своём секторе закроется, — обещает Нат, поправляя липнущую к телу майку, — я хоть и руковожу базой, однако, если он увидит, как мы проводим выходной, немедленно изнасилует мозг в особо грубой форме. — Не числящаяся на балансе техника, массовые сборища, игры на деньги, подрыв дисциплины и репутации серьёзных профессионалов, — фырчит Блэк. Следующий шаг в сторону базы сделали молча. Затем разразились хохотом — искренним, до икоты сильным. Мокрые, раскрасневшиеся от смеха и утирающие слёзы — сейчас офицеры крупнейшей в мире военной корпорацией меньше всего похожи на профессиональных военных: обычные люди, отдыхающие в свой выходной по полной программе. — А по поводу гонки, — Блэк ввёл пароль, открывая двери в погрузочный сектор и отошёл в сторону, пропуская Нат, — знаешь, когда я учился в колледже, мне не давалась физика. Вообще. Я ночи проводил за зубрёжкой, не пропускал ни одной лекции, записывал все материалы и регулярно делал домашнюю работу, но ничего не получалось. Когда пришло время экзамена, я был в отчаянии, ещё и всю ночь не спал. Естественно, я всё завалил, но мои старания не остались незамеченными: преподаватель пошёл навстречу, задал несколько наводящих вопросов — и худо-бедно я набрал минимальный балл. И благодаря этому я понял: воля с упрямством действительно многое значат и помогают добиться успехов. Ведь если бы я не занимался катанием на гидроцикле с тем же упорством, если бы, бросил всё при первом же падении, то не обошёл бы тебя. Рвспустив волосы и выжимая воду из тяжёлых прядей, Нат улыбается. Слова Блэка пробуждают давно забытые воспоминания, болезненные и тёплые одновременно. — Не поверишь, но я была в похожей ситуации — только с историей. Эта наука никак мне не давалась. Я путала даты, плавала в событиях, упускала значимые детали, но не сдавалась — вела записи, изучала дополнительную литературу, решала задачи. И всё равно я не понимала историю. Преподаватель видел это и старался всячески приободрить, а на экзамене, когда мы оба поняли, что я не справляюсь, он поставил «неудовлетворительно», объяснив это тем, что нельзя полагаться на удачу или, что вообще недопустимо, чужую милость. Всю ночь я провела в слезах, проклиная и его, и его предмет. В конце концов мне удалось попасть на пересдачу и набрать нужный балл, а заодно — но это уже позже — осознать кое-что более важное: полагаться на чужое расположение нельзя. Да, может повезти, и кто-то окажет содействие, но рассчитывать на это значит рисковать успехом и, что гораздо хуже, зарывать в песок собственное достоинство. Увы, в современном мире это сложно: даже у нас в Бэллтауэр высокие посты достаются тем, у кого больше связей. Зато совесть чиста, а ещё, — Нат похлопала Блэка по плечу, — у меня отличные солдаты, на которых — я знаю — можно положиться... и да. Тот преподаватель в итоге оказался у меня самым любимым, поскольку именно он дал наиболее значимый урок из всех.