Там, где сходятся море и небо

На столе в дальнем углу мастерской вместо рабочего монитора стоит тарелка, наполненная ломтиками хлеба с сыром и мясом. В двух пожелтевших от старости кружках дымится крепкий чёрный чай. Соединив пару бутербродов в один сэндвич, Нат надкусывает получившейся шедевр военной кулинарии и прикрывает глаза. Рядом греет ладони о кружку Куинн: ночью отопление убавляют, и на нижних уровнях Станции становится прохладно. — А я смотрю, вы не любительница спать по ночам? — усмехнувшись, Куинн смотрит в экран мобильного телефона и начинает что-то печатать — возможно, принимает очередной заказ. — По лицу не видно? — Нат знает, что синяки под глазами давно стали частью её облика и невольно вспоминает слова одного из наёмников. «Но зато вы похожи на панду, — отметил как-то Блэк, — симпатичную панду, если что. И нет, это не подкат». «Панды спят по двенадцать часов в сутки», — ответила тогда Нат, и сейчас, вспоминая этот разговор, она тихо вздыхает. — Что-то случилось? — Нат кажется, что в голосе Куинна звучит напряжение... или переживание. «Волнуется за меня, что ли? Что ж, я скажу ему правду». — Хочу быть пандой. Дрыхнешь по полдня, творишь какую-то ерунду, а тебе все радуются, ещё и массаж делают. Отпив, Нат морщится: горячий чай обжигает язык. — Ну, массаж и я сделать могу, если вы позволите, — Куинн допивает чай большим глотком и , вытерев руки покрытым чёрными пятнами полотенцем, встаёт со стула. Почти беззвучно он заходит за спину, и Нат ощущает лёгкое прикосновение к плечам. — Валяй, — она косится на кружку с коварным обжигающим напитком и, всё же рискнув, осторожно делает ещё один глоток. — Тогда расслабьтесь. Механическая рука отпускает стоящую на столе кружку. Нат откидывается на спинку стула и закрывает глаза. Вдохнув, она чувствует исходящий от Куинна запах машинного масла. Шипит тихонько: сдавливание мышц причиняет лёгкую боль, тут же сменяющуюся приятным теплом. — Заходили бы почаще — и не только чтобы нагоняй мне устроить, — круговыми растирающими движениями Куинн ведёт руки вдоль шеи вверх. Нат слышит, как он насмешливо фырчит. — Не рассчитывай, что я и дальше буду закрывать глаза на твои выходки, — Нат поворачивает голову, чтобы строго посмотреть на чересчур наглого инженера, но Куинн протестующе кладёт шершавую, пахнущую железом ладонь ей на щёку. — Ну разумеется, не будете, — без какой-либо насмешливости Куинн констатирует очевидное, — вы всё-таки лейтенант-коммандер крупнейшего порта Бэллтауэр, — большими и указательными пальцами он растирает мочки ушей, и Нат не сдерживает довольную улыбку, — а если не секрет, как вам это удаётся? Недосып, Бёрк, его эксперименты, постоянные ЧП... и хрен знает что ещё здесь творится, а вы находите силы шутить и улыбаться. Вон, даже меня на гаупвахту не отправили. — У тебя есть все шансы там побывать, и не думай, что ночной массаж меня задобрит, — Нат грозит пальцем, пытаясь хоть как-то изобразить строгость, — а силы... Станция Райфлмэн-Бэнк стала для меня домом. Там, снаружи, не видно, но здесь кипит жизнь: кто-то кого-то предаёт, кто-то влюбляется, а кто-то регулярно ворует из столовой ложки. Не мне тебе объяснять, что мы научились справляться со сложностями замкнутого пространства и привыкли к постоянному напряжению из-за крыла допросов. Нат расслабленно жмурится: массаж сменился мягкими поглаживаниями. В голову невольно приходит мысль, что если сюда спустится кто-то из персонала, разговоров будет больше, чем после той ночи, когда на ней висел вырубленный транквилизатором Бёрк. И уж тем более никто не поверит, что между ней и Куинном ничего нет, ведь по законам настоящих сплетников, если кто-то делает кому-то массаж — значит, они как минимум жить друг без друга не могут, а как максимум сношаются во всех мыслимых и немыслимых закоулках Станции. Эта мысль заставляет тихо рассмеяться — но не в попытке снять напряжение давящей атмосферы этих стен: Нат просто сохранила чуждое некоторым на этой Станции чувство юмора — вопреки и назло всему, что творится вокруг.