Там, где сходятся море и небо

«Проклятье, — Нат смотрит на собственную руку, изогнутую под почти идеальным прямым углом в том месте, где изгибаться она в принципе не должна, — ладно хоть пострадал протез, а то было бы... неприятно. Разберу механизм, заменю повреждённое предплечье на запасное. Возможно, даже, успею до того, как Бёрк увидит мою неудачу»... Не успела: ещё несколько шагов — и она спокойно дошла бы до своей комнаты, но навстречу выходит главное проклятие всея Станции. При виде сломанной руки Бёрк радуется так, будто сегодня Рождество, а его аугментированные глаза сияют ярче праздничных огней. — Ничего не говори, — шипит Нат, обходя его и проклиная себя за то, что не додумалась поставить маскирующую кожную аугментацию, позволяющую в моменты, подобные этому, становиться невидимой. — А тут ничего говорить и не надо, — Бёрк замедляет шаг, не отрывая красноречивый взгляд от поломанной руки , - попробуй приделать новую себе к заднице, там она хотя бы на положенном месте будет. Подмигнув и ухмыльнувшись так гадко, как умеет только он, Бёрк спускается по лестнице и скрывается из виду. Дойдя до своей комнаты и закрывшись на электронный замок, Нат включает радио, достаёт инструменты и контейнер с запасным протезом — в отличие от этого снабжённым не выдвижным лезвием, а двумя дротиками с транквилизатором. Слушая сообщение о движущимся в сторону островов Спрайтли циклоне, Нат ликвидирует последствия экстремального катания на трактороне по вьетнамскому Нячангу. Она выкручивает крохотные шурупы, один из которых падает на пол и таинственно исчезает там, где исчезнуть невозможно в принципе. Отложив отвёртку, Нат переключается на поиски пропажи. «Под столом — нет, справа — нет, слева — тоже нет, под стулом...» Шуруп обнаруживается на полу за спиной. Поленившись вставать, Нат наклоняется, разворачиваясь на стуле и тянет живую руку за крохотной деталью. В какой-то момент Нат подаётся вперёд слишком сильно, и стул выезжает из-под неё, спинкой врезаясь в стол. Нат с грохотом падает на пол, пребольно ударившись коленкой, но дотягиваясь и сжимая в ладони треклятый шуруп. «Достала!» — в этот момент механическая дверь отъезжает в сторону, впуская того, кто не привык стучаться. — Кайтнер, мне надо, чтобы ты... ты что делаешь? — застывший на пороге Бёрк смолкает на полуслове. Лёжа на животе и покачивая ногами в воздухе, Нат демонстрирует ему подобранную с пола деталь. — Да вот валяюсь, шуруп разглядываю. Присоединиться хочешь? — Мда, для моего дела ты точно не подойдёшь... Что за дело имеется в виду, Нат спросить не успевает: развернувшись, Бёрк торопливо сваливает из комнаты. «Вот и славно», — неспешно поднявшись и вернувшись за стол, Нат продолжает разбирать протез, подпевая радио. Воспоминание о потрясённом Бёрке вызывает смешок: а ведь она всего лишь не позволила вспыхнувшему раздражению спалить здравомыслие дотла. «Спокойствие. В любой ситуации нужно сохранять спокойствие — прописная истина, следовать которой довольно-таки трудно, но у меня это вроде как получается... не то что кататься на трактороне, не ломая руку!» Покачав головой, Нат снимает повреждённую часть протеза и присоединяет новую. «Не ронять шурупы, в случае их падения не лениться вставать — и всё будет хоро...» В комнате и, судя по доносящимся из коридора крикам, на всей Станции Райфлмен Бэнк, гаснет свет. — Твою мать. Просто твою мать, — собственный голос в темноте кажется непривычно громким, но один момент успокаивает Нат в сложившейся ситуации: несмотря на ругань, речь её по-прежнему спокойна.