Пять стрел

      В дверь отрывисто постучали, и Олег вскочил, сбрасывая с себя остатки сна и тут же отмечая, что кровать рядом пуста.       Он метнулся к двери, открывая ее настежь, и отшатнулся. В коридоре, тускло освещаемый далеким факелом, стоял Сергей. Все руки его были в крови, капли ее стекали с лезвия обнаженного клинка, а на лице застыла жуткая, нездоровая улыбка.       – Ты нужен мне.       – Что случилось? – спросил Олег, чувствуя, как предательски дрогнул голос.       – Я убил его, – глаза Сергея торжествующе блеснули, – я убил Максимуса. Больше он не доставит нам проблем.       Олег чувствовал, как уходит из-под ног каменный пол.       – Ты не в себе, – сказал он, хватая его за запястье и пытаясь утянуть внутрь комнаты.       – О, напротив, – Сергей стряхнул руку Олега, будто и не прилагая к этому никаких усилий, – я наконец-то нашел в себе силы положить конец этому цирку. Ты не представляешь, как я устал торчать в этой клетке, раскланиваясь перед людьми, которые ничего не стоят и которые в тайне мечтают ударить меня кинжалом в спину. И теперь я могу это изменить, Олег.       – План был другим.       – Мои люди уже во дворце. Несколько сотен лучших бойцов, только представь, Олег. И сейчас они избавляются от тех, кто был слишком жаден, подл или глуп. Тех, кто готовился поднять восстание. Но некоторых из них я приберег для себя. Для нас.       – Почему ты не сказал мне? – спросил Олег, чувствуя, как внутри все опускается от осознания того ужаса, что происходит во дворце прямо сейчас.       – Потому что ты бы никогда мне не позволил, – ответил Сергей, пожимая плечами. – Но я знаю тебя, Олег. В глубине души ты ведь тоже этого хотел. Разве ты против, что все эти люди, мешающие процветанию нашего народа, умрут? Что стоит жизнь кучки зажравшихся аристократов против счастья тысячи людей?       – Я…       – Тшшш… – Сергей протянул руку, касаясь его щеки, пачкая кожу чужой кровью, – мы поговорим об этом позже. Я люблю тебя, Олег. Я убил Максимуса, потому что он посмел обидеть тебя. Я убью всех, кто будет тебе досаждать. Я так хочу, чтобы мы были вместе, всегда, и делали мир вокруг лучше. Но для этого ты должен помочь мне.       Его слова звоном отдавались в висках. Ему невозможно было не поверить.       «Я люблю тебя».       Горящие глаза напротив завораживали, и Олег слушал, не в силах противостоять. Когда горячие, солоноватые на вкус и отдающие железом губы прижались к его губам, он не сопротивлялся.       – Ты поможешь мне? – спросил Сергей, чуть отстраняясь.       Отступать было уже поздно. Бойня во дворце теперь могла закончится либо победой, либо их смертью. А допустить убийство Сергея Олег не мог.       – Да, – прошептал Олег, чувствуя, как под взглядом голубых глаз трещат по швам все его принципы. Он ненавидел такое подлое убийство, когда врагам перерезают горло ночью в их постелях. Но в глубине души понимал, что этот метод позволит вывести заразу раз и навсегда, решить большинство проблем одним махом.       – Отлично, – улыбнулся Сергей, – тогда следующий на очереди – наш любимый сенатор.       В коридорах дворца творилось бог знает что. То и дело мимо проносились вооруженные солдаты Сергея, где-то вдалеке кричали женщины, факелы на стенах горели едва ли через один. Пахло кровью и страхом.       На этаже, где располагались покои сенаторов, сражение было уже окончено – видимо, Сергей послал сюда людей в первую очередь, чтобы никто из важных персон не успел ускользнуть. У Олега защемило сердце, когда он увидел среди трупов на полу несколько своих гвардейцев, но он тут же одернул себя, вспоминая, что те слишком давно и слишком тесно общались с Квинтом, а потому мало заслуживали доверия.       Легионеры Сергея расступились, пропуская своего командира к богато украшенной двери.       Квинт сидел на кровати, и в облике его больше не было ни намека на властолюбивого сенатора, держащего в своих руках решение большинства государственных вопросов. Перед ними был лишь жалкий, напуганный старик в посеревшей от времени тунике.       – Полагаю, нет смысла просить о пощаде? – тихим, надтреснутым голосом произнес он, скользя взглядом по лицу Сергея в надежде увидеть там хоть какие-то колебания.       – Неужели бы вы, мудрейший сенатор, на моем месте оставили бы себя в живых? – наигранно удивленно спросил Сергей, присаживаясь на скамью. Олег мрачной тенью застыл за его плечом.       – Нет, – покачал головой Квинт, – я бы не совершил такой ошибки.       – Но тогда к чему все это? К чему этот заговор? Разве не является все это, – он кивнул головой на закрытую дверь, – по сути твоим чудовищным просчетом?       – Я хотя бы попытался. Твой отец утопит страну в крови, Сергей. Он может расширять границы страны, но не имеет ни малейшего понятия, как сделать лучше жизнь людей, живущей в ней.       – Даже не пытайся строить из себя безвинного, Квинт. Страну терзают голод и болезни, что подогревает недоверие к императору, и, в конечном счете, приводит к росту числа восставших. Для человека, так удачно взявшего на себя внутриполитические вопросы, ты удивительно неэффективен. А может, это все лишь для того, чтобы после насильственной смерти моего отца быстро набрать популярность у народа?       Квинт молчал, а Сергей смотрел на него все с той же безумной улыбкой.       – Олег, пожалуйста, – сказал он, коротко кивая на старика, – нашему дорогому сенатору больше нечего сказать.       Олег выступил вперед, вынимая из ножен спату. Квинт был проблемой, и сомнения не терзали командира преторианской гвардии. Сенатор должен был умереть. Мутно-карие глаза обреченно уставились на него. Олег не отводил взгляд. Стремительный выпад – и пронзенное клинком тело упало назад, на расшитые золотом покрывала, быстро пропитывающиеся кровью.       – Спасибо, – прошептал на ухо Сергей. Олег даже не заметил, как он подошел, но от этого проникновенного шепота по спине пробежали мурашки, – ты не разочаровал меня.       Олег прикрыл глаза, чувствуя чужое дыхание на своей шее. Думать о своих действиях больше не хотелось, хотелось просто следовать приказам Сергея, у которого решимости хватало на двоих.       – Что дальше? – спросил он, поворачиваясь.       – Олег, – сказал Сергей, стоя в нескольких сантиметрах, – твоя роль во всем происходящем будет решающей. Ты только что доказал мне свою преданность, и теперь я могу доверить тебе не только наше будущее, но и будущее империи.       – Что я должен буду сделать? – спросил Олег, стараясь не замечать безумный блеск в глазах Сергея.       – Ты убьешь моего отца.       – Что… – Олег отшатнулся назад, едва не споткнувшись и не повалившись на мертвого сенатора, – но мы же хотели помешать заговорщикам.       – Олег, – вздохнул Сергей, будто говоря с непонятливым ребенком, – ты же не думал, что убийство нескольких аристократов позволит изменить систему. Квинт, в целом, был прав – мой отец в ответе за все, что происходит в западной части Империи, в ответе за бесконечную войну и страдание народа. Людям не нужен такой правитель, но лишь его смерть позволит мне наконец-то начать что-то менять.       – А Диоклетиан?       – Диоклетиану все равно, кто правит Западом. Он сделал Максимиана соправителем, потому что он хорош в военном деле. Когда я решу вопрос с багаудами раз и навсегда, он без сомнений признает меня.       – Сергей, Максимиан – твой отец.       – Иногда приходится чем-то жертвовать. Или не берись, или доводи до конца, Олег. Я принесу процветание государству, я остановлю эту глупую, кровопролитную войну. Вспомни, как погиб Адриан – если бы не война, он мог быть жив. И так сотни людей, Олег! Я стану править западной частью Империи иначе. Мы станем, вместе. Представь, Олег, – он схватил его за руку, – мы с тобой станем делать лишь то, что правильно и справедливо.       – И ты считаешь это правильным?       – Олег, я прошу тебя, – Сергей обхватил пальцами его лицо, заглядывая в глаза, – помоги мне сделать мир лучшим местом. Сделай это не ради империи, сделай это ради меня.       – Я клялся ему в верности.       – Я понимаю, но другого выхода нет. Сейчас мой отец не знает, что именно происходит во дворце, и лишь тебя он подпустит к себе и станет слушать. Ты скажешь ему, что сенаторы и часть легионеров устроили заговор с целью сменить власть, но тебе удалось избавиться от мятежников. Он доверяет тебе и пустит в свои покои, где ты сможешь убить его.       – Неужели ты правда готов пожертвовать собственным отцом? – прошептал Олег, до сих пор не веря в происходящее.       – Не начинай, – отрезал Сергей, – я уже принял решение. Ты сделаешь то, о чем я тебя прошу?       Олег молчал. На одной чаше весов была его честь и клятва верности, данная императору. На другой – Сергей, который был готов пожертвовать всем ради высших целей и смотрел на него теперь с надеждой. Разница была в том, что в Сергея Олег верил больше, чем в Максимиана.       – Да, – наконец тихо сказал Олег, чувствуя, как умирает что-то внутри.       – Умница, – Сергей потрепал его по волосам – Не забывай – эти жертвы необходимы для великого будущего.       Они вышли из покоев, и Сергей махнул рукой своим людям:       – Я сделал все, что хотел. Проверьте комнаты. Кто остался – убить.       Сергей вел Олега по пустым коридорам дворца, и тот шел, с трудом переставляя ноги. Осознание того, что предстоит сделать, навалилось тяжким грузом, и он не был уверен, что в решающий момент не отступит. До входа в покои императора оставался один коридор, когда Сергей остановился и повернулся к Олегу:       – Дальше пойдешь один, – сказал он, и, дождавшись короткого кивка, подался вперед, прижимая Олега к стене и жадно, напористо целуя. Олег обхватил его руками, вдыхая запах, стараясь раствориться в этом моменте и изгнать из головы все сомнения. Сергей почувствовал его страх, и, зарываясь пальцами в его волосы, прошептал, – ты справишься, я верю в тебя.       Олег выдохнул, на секунду прикрывая глаза.       Пути назад нет.       Дверь в крыло императора охраняли десять человек, и в другой ситуации Олега бы охватила гордость за своих людей. Увидев его, преторианцы насторожились, и один из гвардейцев, нерешительно выступив вперед, сказал:       – Доброй ночи, командир. Сожалею, но мы не можем пропустить вас к императору без его прямого распоряжения.       – Я понимаю, Туллий, – попытался улыбнуться Олег, – доложите Повелителю обо мне. Я пришел рассказать ему о подавленном мятеже.       Гвардейцы переглянулись, и Туллий скрылся за высокой дверью.       – Что происходит, командир? – спросил один из оставшихся преторианцев, самый молодой, – мы слышали крики.       – Сенатор Квинт и легат Максимус спланировали заговор с целью смены власти, – ответил Олег, – в настоящий момент они оба мертвы. Легионеры Сергея сейчас зачищают дворец и отлавливают возможных предателей.       По ряду гвардейцев пробежал одобряющий гул.       – Мне жаль, что мне не довелось сражаться с вами бок о бок, командир, – глаза молодого преторианца светились от восхищения, – но я надеюсь, что вскоре вы вновь встанете во главе нас.       Олег очень надеялся, что его вымученная улыбка не слишком напоминает гримасу боли. От дальнейших восторженных речей его спас Туллий, вернувшийся как нельзя вовремя.       – Проходите, Повелитель готов принять вас.       Последняя надежда на то, что император в силу своей подозрительности откажется видеть Олега, рухнула, и командир преторианцев беспрепятственно миновал шикарный коридор, ведущий в спальню. Император, одетый в багровые одежды, сидел на кушетке. Стоило Олегу войти, как взгляд темных глаз уставился на него, и в нем больше не было привычного раздражения и надменности.       Только смирение и тоска.       – Ты же здесь не за тем, чтобы просто поговорить со мной, не так ли? – спросил Максимиан, заставляя Олега застыть на месте. Его голос звучал непривычно глухо. – Почему же он сам не пришел?       – Откуда… – начал Олег, совершенно не ожидавший такого вопроса.       – Я давно знал о готовящемся заговоре, Олег, – грустно улыбнулся император. – Они действовали слишком грубо, и было совершенно очевидно, что в грядущем походе меня собираются убить. Одного я только никак не ожидал – что ты сможешь меня предать.       Олега будто бы обожгло огнем, и он почувствовал, как совершенно неуместно краснеет лицо.       – Конечно, это тоже мой просчет, – пожал плечами Максимиан, – я прекрасно знал, что тебя не соблазнить ни деньгами, ни титулами, ни землями. Но надо было предположить, что пламенные речи Сергея не оставят тебя равнодушным. Равно как и его таланты в других областях, – добавил он, и по его ухмылке было видно, что он отнюдь не имеет в виду навыки владения спатой.       – Я верю ему, – сказал Олег, собирая в кулак остатки решительности, – он хочет лучшего для империи.       – Это звучит прекрасно, но есть один нюанс. Скажи мне честно, ты не замечал в последнее время за ним ничего странного? Я даже облегчу тебе задачу: тебя не смущает, что столь альтруистичный и гуманный Сергей слишком уж часто устраивает кровавую резню?       – У него нет выбора.       – О, дело отнюдь не в этом. Я знаю, что ты видел, как он раскаивается в содеянном. Вряд ли Сергей был в восторге от произошедшего на рыночной площади, не так ли? – дождавшись кивка Олега, император продолжил, – я уже говорил тебе, что он непредсказуем. Большую часть времени он хороший стратег и отличный полководец, но иногда его разум застилает тьма, и эта тьма требует крови.       – Он болен? – спросил Олег, вдруг понимая, что замечал такое не раз.       – Можно сказать и так. Впрочем, эта болезнь видна не всем. Например, в период военных походов повышенную кровожадность можно списать на ненависть к врагу, а излишние жертвы среди собственных войск – на необходимую плату за победу. Там, в боях, для него было место, Олег. Призвать его сюда было моей ошибкой, и теперь мне придется за это расплачиваться.       – Именно поэтому он так долго был вдали от столицы?       – Да, – император кивнул, – когда ему было четырнадцать, трое его ровесников, сыновья известных патрициев, натравили бойцовских собак на одного старого, бесполезного раба. Разумеется, это было жестоко, и мальчики получили соответствующее наказание. Но Сергею этого показалось мало, и он убил их. И не просто убил, Олег. Он сжег их в хлеву, слушая, как они кричат. После этого я отослал его из дворца. Мне докладывали, что подобные инциденты случались и потом, но в последнее время у него было столько успешных сражений. Я решил, что это все закончилось, и призвал его сюда.       Олег молчал, переваривая услышанное. Сергей, которого он любил, на самом деле оказался совсем другим. Кровавые убийства, впрочем, мало впечатляли командира преторианской гвардии – он видел жуткие расправы, и сам неоднократно в них участвовал. Проблема была в том, что тот, настоящий Сергей, мог вовсе не хотеть резни. Олег вспомнил его отчаяние в термах, после убийства всего лишь нескольких преступников, и решение, четкое и однозначное, тут же пришло к нему в голову.       – Он ведь на самом деле не хочет вашей смерти, – сказал Олег, забывая про правильное обращение к императору, – но сейчас я не смогу убедить его в этом. – И что же ты предлагаешь? Бросить его в темницу, пока разум не просветлеет?       – Разумеется, нет, – мотнул головой Олег, чувствуя легкий прилив раздражения из-за самоуверенности императора, – весь дворец переполнен легионерами Сергея. Надо найти другой вариант.       – Здесь есть потайной ход, ведущий к краю сада, – император указал на стену, покрытую гобеленом, – я бы уже воспользовался им, но все так убедительно твердили про заговор, что только твое появление сделало все очевидным.       Олег вздохнул, чувствуя невероятное облегчение. Решение было найдено – и Сергей не впадет в глубочайшее отчаяние, когда придет в себя и увидит, что натворил.       – Тогда советую поторопиться, Повелитель, – Олег шагнул к стене и одернул ткань. Между гладкими камнями обнаружилась неприметная замочная скважина.       – Любопытно, но ты снова спасаешь мою жизнь, преторианец – сказал император, открывая дверь небольшим ключом.       Олег не стал отвечать, что спасает в первую очередь разум Сергея, и вошел в тусклый коридор, освещая его захваченным со стены факелом. Вниз уходила выбитая из камня лестница, ступени которой влажно блестели в полумраке. Спускаться пришлось долго: по ощущениям Олега, примерно на три этажа вниз – видимо, нижний уровень хода проходил глубже винных погребов. Максимиан, чьи габариты едва позволяли ему двигаться вперед между узких стен, тяжело дышал сзади, и Олег каждую минуту опасался, что тот поскользнется и рухнет на него всей своей массой. Впрочем, стоило им спуститься на твердую землю, как обнаружилась новая проблема: вероятно, ходы изначально были предназначены не только для спасения жизни императора, но и для хозяйственных нужд, а потому множились и переплетались совершенно хаотично. Оказавшись перед развилкой, Олег обернулся к Максимиану. Тот лишь покачал головой:       – Карты у меня нет.       Пришлось опираться на интуицию, и Олег, почувствовав из правого хода чуть уловимый запах цветов, повернул туда. На следующих двух развилках обоняние ничего не подсказало, и Олегу пришлось действовать наугад. Ходы не заканчивались и петляли, и Олег уже начал думать, что они заблудились, как вдруг, повернув в очередной раз, они увидели впереди яркий дневной свет.       – Слава богам, – произнес император, торопливо направляясь к выходу, – спасибо тебе, преторианец. Я буду считать твою клятву верности исполненной.       Олег смотрел ему вслед, думая о том, как тяжело будет вернуться назад по этому лабиринту, как вдруг впереди раздался сдавленный хрип, и Максимиан, попятившись назад, повалился на землю. Из груди у него торчал кинжал.       А в лучах солнечного света, рассыпав по плечам огненные волосы, стоял Сергей.       И улыбался.