Пять стрел

      Солнце пекло нещадно. Руки, грубо перехваченные веревкой, давно потеряли чувствительность, и теперь Олег ощущал лишь колючие ветки дерева, к которому его привязали солдаты. Кажется, он стоял здесь уже несколько часов, то и дело проваливаясь в темноту, и в сознании вспыхивали яркими обрывками воспоминания последних суток.       В Зале Совета было немноголюдно – новый император Западной части Римской империи не был поклонником публичных судов. Старец в роскошной тоге монотонным голосом зачитывал обвинение, перечисляя все содеянное, и пара аристократов, внезапно получивших приглашение войти в Совет, уже откровенно клевали носом.       Только двое из присутствующих не показывали признаков полуденной сонливости. Император, сидя в богато украшенном кресле, не сводил пронзительный взгляд голубых глаз с осужденного, стоящего перед ним со связанными за спиной руками. Осужденный, лицо которого не выражало никаких эмоций, отвечал императору тем же.       – Повелитель, каково будет ваше решение касательно судьбы Олега, бывшего префекта преторианцев и предателя Империи? – спросил старец, когда его бесконечный список подошел к концу. Двое аристократов встрепенулись.       – Равно как и всех предателей – сказал Император, и его голос эхом прокатился по сводам, – этого полагается казнить.       Олег опустил глаза, и его вздох растворился в одобрительных возгласах собравшихся.       – Какой вид казни вы предпочитаете, Повелитель? Удушение? Обезглавливание?       – Я сделаю все сам, помощь мне не понадобится.       Топот копыт выдернул Олега из воспоминаний о вчерашнем дне, и он прищурил воспаленные глаза, стараясь рассмотреть всадника в облаке вздымаемой лошадью пыли. Он приблизился, и в свете солнца его бледное лицо в обрамлении рыжих волос не узнать было невозможно. Император действительно прибыл один, и в голове Олега мелькнула мысль, насколько почетным, вероятно, считается умереть от руки правителя.       Сергей спешился, перебрасывая поводья коня через ветку дерева, и подошел ближе.       – А я ведь доверял тебе, Олег, – сказал он, останавливаясь в паре метров. – Думал, мы сможем построить лучшее будущее вместе.       Олег покачал головой. Он уже пытался достучаться до Сергея, срывая голос в тюремных подвалах дворца. Это было бесполезно – и теперь он даже не мог поручиться, что слова Максимиана про затмевающую рассудок тьму были правдой. Возможно, Сергей на самом деле был готов жертвовать кем угодно ради собственного величия.       – Молчишь? В таком случае, не вижу смысла тянуть.       Олег поднял глаза, и наткнулся на взгляд, где все так же плескалось знакомое безумие. Сергей вскинул лук, до этого висевший у него за спиной.       Олег даже не знал, что он умеет из него стрелять.       Первая стрела ударила в плечо, пробила сустав, глубоко вонзаясь в кость. Олег поморщился, но голову не опустил, пытаясь рассмотреть в лице Сергея хотя бы тень сомнения или сожаления. Но в голубых глазах не было ни того, ни другого: лучник вновь поднял оружие и натянул тетиву.       Вторая стрела прошла между ребрами, и Олег, не сдержавшись, зашипел от боли, сжав зубы. Кажется, было повреждено легкое – на языке появился металлический привкус крови. Сухие губы едва его слушались, но он прошептал, с трудом вдыхая грудью воздух:       – За что… – вопрос прозвучал еле слышно, но Сергей разобрал его слова.       – Прости, Олег, но правила есть правила, – тело вновь пронзила острая боль, и бывший командир гвардии опустил голову, принимая свою участь. Он отдал все, что мог, он верил в Сергея больше, чем в себя самого. Олег был готов за него умереть, и теперь судьба сыграла с ним злую шутку.       Четвертая стрела вонзилась в ногу.       Кровь из ран ручейками текла по обнаженному телу, впитывалась в горячий песок.       Пятая стрела вошла в живот.

***

      Первое, что Олег почувствовал, когда открыл глаза – это сильный запах трав и боль. Боль была везде – она разливалась по всему телу, острая, давящая, заставляющая крепко сжимать зубы. С трудом повернув голову, он увидел пожилую женщину, смотрящую на него с удивлением:       – Даже не надеялась, что ты очнешься, – сказала она, – твои раны очень серьезные.       – Воды… – сухими губами еле слышно произнес Олег.       Женщина поднесла к его губам чашу, в которой плескалась темно-зеленая жидкость. Вероятно, именно она источала этот резкий запах. Пока Олег, с трудом делая один глоток за другим, пил, женщина говорила:       – Я нашла тебя в роще. Ты был весь истыкан стрелами, но при этом дышал, и я не смогла тебя оставить. Не знаю, сможешь ли ты выжить, – она покачала головой, – но этот напиток должен помочь и унять боль. Остальное зависит только от тебя.       Олег снова начал проваливаться в забытье, и лишь одна мысль успела пронестись в ускользающем сознании вспышкой молнии.       Он должен выжить. Он должен спасти Сергея от тьмы.