Глупые мальчики

Ревность Дрима не знала границ. Она была всепоглощающей, острой и невыносимой. Каждый раз, когда она настигала его, в нем будто загорался огонь, опаляющий внутренности и отравляющий ядовитым дымом рассудок. Сапнап не раз шутил, что Дрим не ревновал Джорджа разве что к столбу. Хотя, признаться честно, порой он испытывал сюрреалистичную зависть к невоодушевленным предметам, которые были в более выгодном положении, чем он. Это было отвратительно глупо и отстойно, поэтому Дрим никому не признавался, что у него от Джорджа настолько сильно едет крыша, и радовался, что все воспринимают его тягу к нему как крепкую дружескую любовь. Конечно, друзья бы поддержали его, узнай, что дружеского в этих чувствах мало, но он даже Сапнапу не хотел говорить о своей влюбленности. О пожирающей его ревности тем более. У Джорджа солнечная улыбка, мягкий характер и сногсшибательная харизма. Дрим умирал от одной лишь мысли, что это видят и ощущают все вокруг и наверняка не один он такой на всю голову влюбленный. А это значило, что любой может тоже жаждать завладеть стопроцентным вниманием Джорджа, и Дрим не собирался давать конкурентам даже малейший шанс. Он не раз пытался укорить себя за эгоизм, но все попытки с треском проваливались, потому что он каждый раз ловил себя на мысли, что ему плевать. Дрим хотел быть единственным и самым важным для Джорджа и не хотел уступать никому. Ему доставляло невероятное удовольствие, когда друг выбирал его среди всех, и его трясло от недовольства, когда случалось наоборот. Как-то Ники предложила Джорджу делать вместе доклад, и тот согласился. Дрим сходил с ума, представляя, чем они могли заниматься у девушки дома, и под самыми тупыми предлогами звонил и писал другу. К счастью, оказалось, что Ники не нравилась Джорджу, и все было хорошо ровно до тех пор, пока на самое ценное для Дрима не покусился Квакити. Был период, когда он буквально вырывал Джорджа из его рук, утаскивая гулять в торговый центр или приглашая домой, чтобы поиграть в приставку. Квакити видел, как это заводило Дрима, и делал все это демонстративно, чтобы позлить друга. И это у него прекрасно получалось. — Что-то ты дерганный сегодня, — подметил Сапнап, когда Дрим едва не сломал контроллер после очередного проигрыша. Обычно он отшучивался и тут же выигрывал, но на сей раз он лишь раз за разом проигрывал, изнемогая от бессильной злости. Пламя ревности медленно уничтожало его сдержанность. — Я плохо спал, — отмахнулся он, косясь на телефон. Он написал Джорджу несколько часов назад, но тот не отвечал, потому что пошел гулять. С Квакити. Присутствие там Карла не делало ситуацию лучше. — Хреновая отмазка, ты мог придумать что-то получше, если не хотел, чтобы я тебя расспрашивал, — Сапнап аккуратно забрал из рук друга контроллер, боясь за сохранность своей техники. — И я в курсе, что ты мыслями с кое-кем другим, и даже не пытайся это отрицать. Дрим неразборчиво промычал что-то в ответ. — Неужели так трудно отписать? Это же всего несколько секунд займет, — он начал нервно стучать по подлокотнику. Сапнап хохотнул. — Чувак, вам с Гоги нельзя переписываться, когда вы в разных компаниях. — Почему? — озадачился Дрим. — Долго объяснять, — отмахнулся Сапнап. — А вообще, ты сам отказался идти в кино с Квакити. В отличие от Джорджа и Карла. Это было правдой, что и сводило больше всего Дрима с ума. Он сам себе рыл могилу, забывая, что его солнечный Джордж всегда рад поддержать инициативу друзей. И что Дрим для него не центр Вселенной, а просто хороший приятель, как и остальные. Это убивало. Ураган чувств поглотил его целиком, и невозможно было хоть как-то его угомонить или хотя бы игнорировать. Хотелось что-то сломать или кому-то врезать, но Сапнап определенно не заслужил оказаться в эпицентре бури под названием «ревность Дрима», поэтому тот поспешно ушел домой, чтобы уединиться в своей комнате и усиленно источать черную ауру, пока Джордж не объявится на горизонте и не прогонит весь этот мрак. — Сапнап сказал, что ты весь день психовал. Вечером они созвонились, чтобы вместе поделать школьные задания на лето, и Дрим был благодарен небесам, что хоть сейчас Квакити не влез. — Ему померещилось. Я просто не выспался, — буркнул он. — Ты в последнее время плохо спишь, все хорошо? — заботливо спросил Джордж. Внизу живота Дрима запорхали бабочки, и он расплылся в улыбке. Благо, он не сидел с вебкой. Каждый раз, как Джордж заботился о нем, у него сносило крышу. — Все хорошо, — честно ответил он. Теперь, когда они были только вдвоем, все действительно было хорошо. Но все мгновенно становилось дерьмовым, стоило кому-то покуситься на внимание Джорджа. И он не мог себя сдерживать. Когда Ники встретила их в центре города и предложила ему пойти на какую-то выставку, Дрим вмешался, заявив, что у них другие планы. Когда Джек позвал Джорджа на свою вечеринку, Дрим увязался следом и весь вечер охранял друга, незаметно спроваживая пьяных потенциальных похитителей чужих парней (мысленно он считал Джорджа своим бойфрендом). А однажды Дрим даже абсурдно приревновал его к Сапнапу. Он сходил с ума, но не мог ничего поделать с собой. Он безумно любил Джорджа, но тот не отвечал ему взаимностью и продолжал быть одинаково солнечным со всеми друзьями. Поэтому Дрим хранил свои чувства при себе, пытаясь в пылу ревности ни на кого не бросаться. Ничего другого ему не оставалось. Любовь окрыляла его и одновременно разъедала его душу.