***
Руки, сковывающие движения, как кандалы. Они отпечатались на теле болезненными захватами: на запястьях, предплечьях, шее, лодыжках, животе и груди. Они распяли, прибили гвоздями у стены в тёмной комнате. Запрещено даже пошевелиться. А у другой стены он. Лежит, истекает кровью, и нет возможности помочь. Сколько не вырывайся, не раздирай плоть в попытках выбраться из захвата, он всё равно не встанет. Никогда не встанет, не посмотрит, не коснётся, не успокоит тихими, ласкающими слух словами. И от этого больно. Больнее, чем от сотни пронзающих тело кинжалов. Остаётся только визжать, чтобы заглушить боль. Они зажимают рот, они давят на горло, они закрывают глаза, будто так можно стереть воспоминания. Они кричат, сдерживают и злятся. Они не видят его труп и не убирают, заставляют смотреть вечно. Трясут, бьют головой об стену. Гудящий стук эхом отзывается в висках.***
Чифую вздрогнул и проснулся от громкого удара. Оглянувшись по сторонам и не обнаружив рядом никого кроме тихо сопящего во сне котёнка, он встал и подошёл к балкону. За окном всё ещё сгущалась ночь, и только одинокий свет фонарей сквозь поредевшие клёны озарял пустынную улицу. На полу балкона валялись куски кремня и гальки. Оказалось, разбудили задремавшего парня именно брошенные кем-то на балкон камни. Блондин распахнул дверь, впуская в комнату холодный, влажный от ночного тумана воздух, и вышел на балкон. Опустил голову вниз, глядя на землю, и еле увернулся от летящего в лицо булыжника. Внизу стоял Баджи. Он уже заносил над головой очередной камень, как вдруг увидел новенького и прокричал: — Впусти меня, Мацуно! — Каким образом? — воскликнул тот, закашливаясь от попавшего в лёгкие холодного ветра. Он оглянулся по сторонам, стараясь понять, что именно хочет от него сосед. — Не знаю! — развёл руками Баджи. В его голосе звучали нотки отчаяния. — Помоги мне забраться наверх! Как-нибудь! Прошу… Чифую тряхнул головой, отгоняя сон. Потому что происходящее казалось слишком нереальным. Но Кейске просил. Просил о помощи и выглядел при этом очень взволнованным. Блондин зашёлся в очередном надрывном кашле (конечно, а как иначе в конце октября, если на тебе лишь футболка) и, стараясь справится с плывущей в глазах реальностью, кинулся в комнату. Он держал в голове образ испуганного Баджи, а руки делали всё сами. Уже через минуту канат из наволочек, простыни и старого пледа был готов. Мацуно обернул его вокруг перил на балконе, взял один конец в руки, натягивая до предела, а другой перекинул вниз. Черноволосый даже не стал спрашивать, надёжна ли конструкция, просто ухватился за импровизированную верёвку и, опираясь ногами на стену, полез наверх. Руки соскальзывали, но он карабкался. Натянутая ткань сдирала кожу на ладонях, с каждым новым этажом становилось всё труднее, но Чифую держал. Никогда расстояние в три этажа между парнями не казалось таким огромным. Блондин злился на неугомонного, вечно попадающего в неприятности соседа, ведь тот даже рассказывать о них не желал. И когда руки Кейске показались из-за заграждения, Мацуно крикнул: — Пообещай мне, что расскажешь, куда ходишь, Баджи! Поклянись, что расскажешь! — Дай залезть, Мацуно! — рявкнул в ответ черноволосый. — Поклянись, или я отпущу! — не отступал Чифую, ослабляя хватку на верёвке. Руки соседа вновь скрылись за перегородкой. — Клянусь! Всё, хватит уже! Блондин, услышав утвердительный ответ, резко завалился назад, затягивая наверх наволочки, и Баджи, свесившись через перила, ввалился на балкон. Только тут Чифую смог наконец рассмотреть его. Выглядел сосед совсем неважно. У него была разбита губа, по подбородку размазалась кровь, на щеке красовался большой тёмно-фиолетовый синяк, футболка под курткой была порвана в нескольких местах, как и джинсы, а на костяшках пальцев красовалась запёкшаяся кровь. Мацуно в ужасе отполз к стене и молча сжался в комочек. Опять. Опять он был в крови. Прямо как во сне. Кейске поднялся на ноги и растерянно провёл по растрёпанным волосам, отводя взгляд. — Прости… —пробормотал он спустя несколько мгновений. Чифую, отошедший от первого шока и стряхнувший с себя минутное оцепенение, разогнулся и поднялся, фокусируя взгляд на соседе. Нахмурился и, взяв того за руку, мрачно приказал: — Пойдём. Внутри 328-ой блондин усадил парня на свою кровать, рядом с проснувшимся от громких криков Пики Джеем, и ушёл в ванную. — Я расскажу тебе всё, Мацуно, — на автомате поглаживая устроившегося под боком котёнка, крикнул ему Баджи, так, чтобы было слышно и в другой комнате. — Я бросил работу. Администрация в восторге, как видишь, не была. Я просто не знал, как войти, а действовать надо было быстро. Да и все входы в Академию оказались закрыты. Это странно. Клянусь, обычно открыт хотя бы чёрный вход. Я не хотел, чтобы так вышло, правда… Чифую вернулся из ванной с ватой, бинтами и перекисью и сел рядом, всё ещё недовольно разглядывая соседа. — Давай руки, — проговорил он, игнорируя пламенные объяснения. Кейске не послушался. Потянулся к покрасневшим от холода и напряжения щекам новенького и мягко погладил. — Ты испугался? — тихо спросил он. Конечно испугался! Мацуно готов был взорваться от гнева, потому что да. Да, он жутко волновался и боялся за парня! Хотелось схватить за шею, дать пощёчину, чтобы тот больше так не делал! Но заставить себя пойти на подобное Чифую не мог, поэтому просто сдавленно прохрипел: — Когда ты уже перестанешь подвергать себя опасности? Баджи криво усмехнулся. Он вновь чувствовал вину. Наверное, никогда не перестанет чувствовать её перед блондином. Парень осторожно стянул с себя кожанку вместе с футболкой, обнажая новые ссадины. И глядя на расширившиеся от удивления глаза Мацуно, успокаивающе сжал его руку, а потом потянул на себя и усадил на колени. Новенький удивился ещё сильнее, но сопротивляться не стал. Он сжал бёдра черноволосого ногами и принялся обрабатывать раны на бледной коже. — Ты всё ещё хочешь узнать это? — уточнил на всякий случай Баджи, напрягаясь, когда парень касался проспиртованной ваткой ссадин. — Не думай, что сможешь отвертеться, — хмыкнул Чифую. — Что ж, тогда мне придётся извиниться ещё несколько раз. Я работал на местного «наркобарона», если так вообще можно назвать эту псину. Он отдавал мне товар, а я толкал его здесь, в колледже. Получал за это неплохие деньги, если честно, — блондин замер и поднял голову, вглядываясь в лицо соседа, будто заново его изучая. Тот невесело усмехнулся. — Меня никогда не заботило, на что именно я обрекаю покупателей. Но… Когда появился ты, Мацуно, я понял, что загнал себя в бесконечный круг ада. И только благодаря тебе мне хватило сил выбраться… Он замолчал, внимательно глядя на застывшего, как древнегреческая скульптура, новенького. А тот лишь растерянно смотрел в пустоту. Чифую ощущал в этот момент что-то странное. Он будто бы знал, с кем связывается, будто бы уже когда-то ощущал подобное. Тело резко свела судорога, в глазах потемнело, но он не пошевелился. Конечно, та самая жёлтая таблетка, часто всплывавшая перед глазами, словно дежавю, была как-то связана с Кейске. Но, честно, совместить все воспоминания блондин не мог. Он будто бы терял память, потому что все события, произошедшие за последний месяц без участия соседа, мгновенно удалялись из памяти. Только историю их знакомства, только эти глаза, сильные руки, и дурманящий разум запах твёрдо впечатались в подсознание. — Баджи… — прошептал блондин и прижался к соседу. Тот аккуратно погладил его по волосам, путая в них пальцы. — Я не лгу, — продолжал говорить черноволосый. — Ты смог меня изменить. Ты на самом деле мой ангел-хранитель, Мацуно. Вдруг новенький выпрямился и, серьёзно посмотрев в глаза Кейске, выдал: — Назови меня по имени. Ты так ни разу этого и не сделал. Черноволосый открыл было рот, но тут же захлопнул и нахмурился. Почему-то просто произнести имя казалось чем-то трудным, фактически невыполнимым. Ещё несколько раз попытавшись издать хоть звук, Баджи наконец смог проговорить: — Чифую… — и тут же замер, а потом уголки его губ дрогнули. — Твоё имя на вкус как зефир, Чифую. Блондин весь сжался и широко-широко улыбнулся. Будто бы сосед не просто назвал его по имени, а преподнёс весь мир. И, как оказалось, этого было достаточно, чтобы почувствовать щемящее счастье в груди. Мацуно отчаянно покраснел и вжался в Баджи, сдерживая эмоции. — И что это с тобой? Не понимаю… — протянул тот, обвил руками тонкую талию и вдруг резко отстранил его от себя. — Ты вообще ешь, Мац… Чифую? Новенький опустил взгляд. Он и не помнил, когда последний раз принимал пищу. Как объяснить, что потребности в еде просто нет? — Ем, конечно, — солгал он. — А вот когда последний раз ел ты? Не дождавшись ответа, Чифую поднялся, скрывая очередной скачок давления, из-за которого он терял равновесие, и достал из-под письменного стола пачку лапши. — А ты знаешь, чем меня подкупить, — рассмеялся Кейске. — Не двигайся. Я ещё не до конца обработал твои раны, — строго заявил Чифую, вновь фокусируясь на чём-то серьёзном. Это немного отрезвляло. В этот раз они ужинали прямо на кровати. Только эти пачки лапши на двоих имели для блондина хоть какой-то вкус. Хотя лапшой НА ДВОИХ их перекус трудно было назвать. Потому что Пики Джей, как оказалось, тоже любил лапшу. — В четыре часа утра с тобой она кажется ещё вкуснее, — сказал Баджи, когда они доели. — Может чай заварить? — быстро перевёл тему Мацуно. Он всё ещё не привык, что сосед перестал скрывать свои чувства к нему. — А может чего-нибудь послаще? Зефира, например? — с намёком изогнул бровь тот и притянул блондина назад к себе на колени, нежно целуя. — Перестань уже мельтешить перед глазами. Иди сюда. Чифую тут же ответил на поцелуй и расслабился, обнимая парня за шею. Он вновь чувствовал, как медленно плавится под прикосновениями тёплых рук. Сколько не старайся концентрироваться на окружающем мире, он всё равно расплывается, и остаётся лишь черноволосый сосед. Мацуно хотел напомнить о ссадинах, которые нужно промыть, о чае, об измазанных в осенней грязи брюках, о чём-то ещё, но ладони Баджи переместились на его ягодицы, и парень забыл обо всём на свете. Спустя сорок минут они лежали на кровати (черноволосый на спине, а новенький на нём сверху) и тихо болтали. Под боком мурлыкал котёнок. Чифую рассматривал гуляющие по полу лучи фонаря и перебирал пальцами любимые чёрные волосы. — Теперь зефир мой любимый десерт, — прозвучал вдруг в тишине голос Кейске. — И у тебя его всегда будет в достатке, — хмыкнул в ответ блондин. Потом вдруг скрестил руки на груди глядящего в потолок соседа и, устроив на них подбородок, уставился на него в ожидании, пока тот обратит внимание. — Что? — усмехнувшись спросил Баджи, опустив взгляд. — А что ты будешь делать вместо той прошлой работы? — поинтересовался Чифую. Черноволосый задумался, рассеянно поглаживая голую спину парня под одеялом. — Не знаю, сейчас спать здесь с тобой по ночам, думаю, — спустя какое-то время ответил он. — Разобраться с учёбой хочу. — Но твоя мама… — Сейчас деньги ещё есть. А потом найду нормальную законную, стабильную подработку. Мацуно тихо хихикнул. — Ты и стабильность? Звучит как что-то невозможное. — И правда… — улыбнулся ему Баджи. — Но я постараюсь. Хотя бы ради спасения твоих последних нервных клеток. Блондин на это только рассмеялся. «Пока ты со мной рядом, мне не страшен реальный мир, — подумал он. — Мне не страшны гудящие эхом слова людей. Не страшны угрозы моего изношенного тела. Не страшна смерть».***
На утро Чифую наконец обработал до конца раны своего парня и перевязал их. Общими усилиями им удалось упрятать следы ночных приключений Баджи под одеждой. Сейчас оба наконец чувствовали себя спокойно. Ведь ничего больше не угрожало их безопасности. Их отношения представляли из себя общую монолитную плиту, сдвинуть которую не под силу никому. Хотя ребята и предвидели, что пытаться будут многие. Только они не догадывались, что первые попытки будут предприняты так скоро. Уже следующим вечером после пары Кейске выловил из толпы идущих на ужин студентов Ханма. Так чтобы исчезновение черноволосого хотя бы на время осталось незаметным для блондина. Затащив его в нишу за погруженными в темноту кабинетами, Шуджи сказал: — Я знаю, что ты ищешь меня. Баджи тут же напрягся. Это было правдой. Он не забыл о том, что сделал этот парень с Чифую. Привычный гнев тут же разлился по венам, поднимаясь к горлу. — Какое счастье, что ты сам пришёл ко мне, — ядовито процедил черноволосый. — У меня есть предложение. Ответишь на пару вопросов. А потом я решу, что с тобой делать. Однако, несмотря на угрожающий, опасный, как кипящая кислота, голос Кейске, Ханма не выглядел напуганным. Он лишь насмешливо изогнул бровь и проговорил: — Нет. Это у нас к тебе есть предложение. И я очень сомневаюсь, что ты откажешься. У тебя нет выбора, волчонок.