***
Всё воскресенье парни провели за учёбой. Блондин объяснял Кейске все непонятные темы из каждого предмета и даже, можно сказать, добился определённых успехов: тот хотя бы перестал говорить, что ничего из этого ему не дано. Да и сам Баджи, поначалу жутко противившийся попытке разгрести учебные завалы, понял, что в компании Чифую даже это занятие может быть весёлым. Новенький был чудесным учителем: терпеливо и дотошно объяснял, подбадривал и хвалил за успехи. — Как ты всё это понимаешь? — спросил у него Баджи, когда они, уставшие, но довольные, растянулись на полу. — Для меня это что-то очевидное, — пожал плечами Мацуно. — Я вообще удивляюсь составленной программе. Это же тема восьмого класса! Он действительно не раз задумывался над этим. Все темы будто бы были пройдены им сотню раз. — Похоже, ты просто гений. Так что помолчи, а то я чувствую себя чайником, — рассмеялся черноволосый. Парни стали проводить друг с другом столько времени, сколько могли. Хотя Баджи и продолжал уходить, Чифую не лез в его дела, но внимательно следил. Больше сосед не возвращался к обеду, да и синяки на лице не появлялись, только вот настроение портилось, как и раньше, и высыпаться он не успевал. Чем ближе к середине рабочей недели, тем мрачнее он становился. Мацуно спускал его нередкие грубости на тормозах, списывая это на то, что такой у черноволосого характер. Ни один из них не давал намёка на близость. Блондин всё ещё не мог довериться Кейске и сильно желал, чтобы тот сам сделал первый шаг. Неделей раньше он порадовался бы даже простому проявлению тепла, но сейчас хотелось большего. Происходившее на выходных ночью воспринималось сейчас, сквозь лучи дневного света, как сон, прекрасное видение, мечта, живущая лишь от заката до рассвета. После всего произошедшего Чифую было катастрофически мало тепла от соседа. Но он всё ещё терялся в сомнениях. Уже через день ему начало казаться, что он видит Баджи слишком редко. Сразу после пар у них было немного времени, а потом парень ложился спать, уходил поздно ночью, и, еле успев отоспаться, сломя голову кидался в учёбу. И так по кругу снова и снова. Даже на переменах сосед куда-то исчезал. И блондин чувствовал его отсутствие слишком сильно. Стоило не видеть Кейске несколько часов, как мысли сами собой покидали голову, возвращались симптомы простуды и ломота в костях, острая боль в костяшках пальцев и мигрени. Почти физически парень ощущал, как душа покидает его тело.***
Баджи старался каждую свободную минуту проводить рядом с Чифую. Его тянуло к новенькому как магнитом. Но тот всё больше замыкался в себе. А черноволосый ждал, что парень решиться, даст ему знать, что доверяет. Хоть раз в жизни он решил подождать, дать время человеку, который стал так дорог за такое короткое время. Возвращаясь в 328-ю по ночам, Кейске сразу успокаивался, когда видел тихо сопящего в подушку Мацуно. Это стало своеобразным ритуалом. Приходить и сразу, только скинув верхнюю одежду, садиться возле кровати блондина и смотреть, как невесомо дрожат его длинные ресницы, убирать пряди окрашенных волос с лица. Раньше Баджи жил в ожидании сна, а сейчас тот казался лишь дурной привычкой. Как можно тратить время на какой-то сон, когда буквально через два метра лежит маленький ангел? Нестерпимо хотелось забраться к нему с ногами, как тогда, когда его самого пригласили на эту кровать, подмять под себя это невыносимое создание и целовать так, чтобы не хватало воздуха. Но Баджи ждал, а ангел совсем не собирался лететь к нему с небес. Наоборот, блондин погружался в себя, ходил как в тумане и хмуро смотрел на самого парня. Черноволосый, никогда не являвшийся профессионалом в хитросплетениях человеческих переживаний, начинал путаться и терять терпение. Первым щелчком стала милая фраза Эмы, которая вообще-то была сказана во благо. — Ой, вы так хорошо ладите с Чифую! Нашёлся наконец друг, который будет тебя выносить, верно, Баджи? Задел ведь совсем не намёк на тяжёлый характер, а замечание о том, что они с Мацуно выглядят, как друзья. За этой фразой последовал тихий смешок Майки, и настроение Кейске окончательно испортилось. Он взглянул на новенького и, увидев на его лице рассеянную улыбку, сжал кулаки. Черноволосый всерьёз злился на Чифую, злился на себя и к середине недели не выдержал.***
Мацуно немного удивился, когда Баджи, с каждым днём всё больше бесившийся из-за учёбы, позвал его на вечерние дополнительные по алгебре. Особенно учитывая, что была злободневная среда, день, когда усталость уже вовсю накатывает, а до выходных ещё далеко. Более того, алгебру ещё и вёл Наото Тачибана, которого сосед на дух не переносил! Чифую решил, что у черноволосого, видимо, есть веские причины пренебречь своим вечерним сном в угоду такому увлекательному занятию, и без раздумий согласился. Однако особым интересом к алгебре Кейске на дополнительных не пылал. Они вообще были там почти одни: никто не желал тратить время на доставучего препода в вечер среды. А тот, обрадовавшись даже незначительному приливу студентов, с удовольствием прогонял парней по пройденному материалу. Баджи, как обычно, только хмурился, когда его спрашивали, и Чифую обречённо спасал его, отвечая почти на все вопросы самостоятельно. А краем сознания пытался понять, чего вообще от этих занятий хотел его сосед. И вот, ближе к концу пары, когда блондин в очередной раз рассказывал решение какого-то хитросплетённого тригонометрического уравнения за него, ответ пришёл сам собой. Вернее ворвался в грешную жизнь парня, вынося дверь на полной скорости. Рука Баджи аккуратно опустилась на бедро Мацуно под столом и начала медленно поглаживать ногу. Сложно сказать, каких усилий стоило блондину не прервать доклад и не вскрикнуть в голос. Сознание будто молнией пронзило, рой вопросов тут же закружился в голове. Почему сейчас? Чего он хочет? Чего ждал? Как вообще научиться понимать Кейске? А тот совершенно не спешил убирать руку, наоборот, медленно перемещая её на внутреннюю часть бедра. Когда Тачибана отвлёкся на других замученных заданиями студентов, черноволосый медленно наклонился к вжавшемуся в стул Чифую и прошептал: — У меня есть к тебе разговор, Мацуно. Не спеши убегать после занятий. Блондин боялся смотреть на соседа, но точно знал, что сейчас его глаза горят яростным пламенем. А это пламя безошибочно разжигало в нём дикие эмоции. В голосе отчётливо слышались металлические властные нотки, а значит Баджи был неконтролируемо в гневе. И гнев этот точно не предвещал ничего хорошего. Так и не сдвинувшись, Чифую дождался, когда раздражающий препод закончит наконец нести свой маразматический бред и свалит уже, сил нет! Он еле сдерживался, чтобы не стонать от движений ловкой руки Кейске, периодически сильно сжимавшей мышцы, будто дразня, заставляя срываться на задушенный хрип. Ученики-полуночники покинули аудиторию достаточно быстро. Наото, покопошившись ещё немного за столом, тоже вышел, едва избежав смерти, которая неминуемо последовала бы за ним на чёрных крыльях имени Кейске, если бы он задержался ещё хоть на минуту. Стоило двери закрыться, как блондин нервно сглотнул. — Что такое, Баджи? — севшим голосом спросил он, медленно повернув голову. — Хочу спросить у тебя кое-что, Мацуно, — ухмыльнулся тот и второй рукой схватил парня за воротник белой рубашки, резко разворачивая на себя. Ноги Чифую оказались разведены в стороны так, что колени Баджи проскользнули между. Он всё ещё опирался на бедро новенького, а жёлтые глаза были так близко, что у парня сбилось дыхание. Черноволосый подался вперёд, не отпуская воротник рубашки, их носы соприкоснулись. А колени сильно надавили на пах, и уже возбудившийся Мацуно закусил губу, чтобы не простонать. — Можешь не сдерживаться, — прошептал одними губами Кейске. — Мне нравится, когда ты себя не контролируешь. Но сначала вопрос. Как долго ты собираешься прятаться от меня, Мацуно? Едва заметные движения коленями, задевавшие вставший член, посылали по телу блондина сладкую дрожь наслаждения. — О чём ты? Я думал, это ты от меня прячешься, — тихим ломающимся голосом ответил Чифую, неотрывно глядя в пламенные глаза напротив. Тонкие брови Баджи взметнулись вверх, и он тихо рассмеялся. — Тогда, может, пора прекратить играть в эту глупую игру? И начать другую… Парень особенно сильно надавил на пах блондина и словил ртом стон, всё же сорвавшийся с пухлых губ. Не позволив поцелую стать глубоким, Кейске поднялся, прерывая мучения Мацуно, и навис над ним, поставив руки на соседние парты. Но блондин уже не мог смириться с тем, что жаркие прикосновения исчезли. На парня вновь, как и всегда, когда сосед всецело обращал своё внимание к нему, нахлынула буря эмоций. По ощущениям кожа начала плавиться, а сердце стучало по всему телу, грозясь вырваться из груди. Руки Чифую сами собой потянулись к тяжёлой пряжке ремня на чёрных джинсах Баджи. — Какой нетерпеливый, — ухмыльнулся сверху тот, ловкими пальцами расстёгивая пуговицы на своей чёрной рубашке. Блондин завороженно окинул взглядом обнажённый торс своего соседа и, медленно приблизившись, провёл языком по ярко выраженной дорожке между кубиками. Дождавшись довольного мычания в ответ на свои действия, он стал спускаться ниже, старательно облизывая и целуя каждый. Только тут парень обратил внимание на бледный шрам поперёк живота. Этот шрам так идеально вписывался в образ Кейске, что и вопроса о происхождении не возникло. Мацуно осторожно коснулся бледной тонкой кожи на заросшей ране. Но черноволосый отвлёк его, крепко взяв за подбородок и заставив взглянуть на себя снизу вверх. Взглядом он будто бы спрашивал. И, дождавшись утвердительного кивка Чифую, спустил джинсы вместе с бельём. Блондин тут же, не разрывая зрительного контакта, переместил язык на крупную головку вставшего члена. Он неспешно облизывал орган по всей длине, как будто бы дразня. Баджи рычал сквозь зубы, отчаянно желая больше удовольствия. Безошибочно уловив момент, когда партнёр начал терять терпение, Мацуно взял весь возбуждённый до предела член глубоко в рот. Кейске поражённо охнул и схватил парня за волосы, задавая темп движениям. Блондин, даже не вздрагивая, брал всё глубже и глубже, заставляя черноволосого тихо стонать. — Блять! Где ты этому научился, Мааацуно? — донеслось сверху. С каждым толчком Баджи становился всё несдержанней, сильнее и больнее сжимая волосы парня. Спустя какое-то время он силой отодвинул от себя блондина, резко подтягивая его к себе, и сразу же впился в губы жёстким, нетерпеливым поцелуем. Чифую казалось, что сосед просто раздерёт его губы в клочья. А тот тем временем старался расправиться с ширинкой на брюках блондина. — Что ты делаешь, Баджи?! — испуганно спросил тот. — Я хочу всего тебя, — прошептал ему в ответ черноволосый и вдруг, слегка приподняв, толкнул на парту позади. Навалившись сверху, Кейске принялся выцеловывать на шее новенького хаотичные узоры, покусывая нежную кожу. А стоило Мацуно расслабиться и отдаться на милость влажным поцелуям, одним уверенным движением стянул с него брюки. От неожиданности, блондин упал спиной на деревянный стол, чудом не ударившись головой. Баджи воспользовался этим, надавил ему на грудь и силой раздвинул колени. — Лучше не напрягайся, Мацуно, — он недобро усмехнулся и потянулся за странного вида баночкой. — Не имеешь ничего против крема для рук с ароматом вишни от дражайшего Тачибаны? Глаза Чифую расширились, когда он увидел белую вязкую субстанцию на руке соседа, и нервно хихикнул: — Раз Тачибаны, то можно. — Я туда ещё плюну, — хмыкнув, пообещал Баджи и, не теряя больше ни секунды, коснулся скользкими масленными пальцами входа блондина. Тот инстинктивно сжался и попытался закрыться, но сосед силой удержал его на месте, наклонился ближе и зашептал прямо в губы: — Тише, тише, мелкий. Расслабься, и я сделаю всё так, чтобы причинить тебе как можно меньше боли. Чифую осторожно кивнул и послушно лёг на парту. А когда рука Кейске накрыла его член, совершенно отвлёкся от происходящего, поддавшись наслаждению. Черноволосый продолжал аккуратно массировать тугое колечко мышц и, воспользовавшись моментом, резко вошёл сразу одним пальцем. Мацуно зажмурился от боли, но не двинулся, лишь со всей силы сжав края парты. — Вот и всё, успокойся, — погладил его второй рукой по лицу Баджи. Он не отдалялся от блондина ни на сантиметр, мягко целуя его ключицы, шею, губы, щёки и не прекращая при этом разминать вход. Позволив новенькому привыкнуть, парень вошёл и вторым пальцем, ускоряя темп скольжения руки по члену. Вдруг Чифую вскрикнул и обеими руками притянул соседа к себе за шею. По телу пробежала мелкая дрожь, а в глазах вспыхнула молния. Жгучее и резкое наслаждение стёрло собой всю боль. Кейске тихо рассмеялся и вынул пальцы, тут же заменяя их на разрывающийся от возбуждения член. Новенький был таким тесным и жарким внутри, что он не выдержал и в голос простонал, толкнувшись до предела. Мацуно подавился воздухом и закашлялся, но сразу же снова дёрнулся от новой волны удовольствия. С каждым размашистым толчком черноволосого, оно лишь росло, затмевая всё вокруг своим жёлтым, как глаза любовника, светом. Баджи старался не менять угол наклона, чтобы каждый раз задевать простату. Ему так сильно нравилось блаженное выражение лица блондина… С каждой минутой они ускоряли темп, хватаясь друг за друга, царапая кожу. Чифую подавался бёдрами навстречу, пытаясь усилить наслаждение. В сознании вспыхивали разноцветные взрывы, вплоть до момента, пока голова не закружилась, перед глазами не потемнело, а тело не содрогнулось от оргазма. Тогда парень в последний раз простонал и кончил себе на живот. А спустя несколько секунд почувствовал, как излился в него Кейске. Мацуно прикрыл глаза и растянулся на парте, переплетя их с соседом пальцы. Тот наклонился и слизал всю сперму с живота блондина. Проведя языком по белым губам, он выдал: — Ты очень вкусный, Мацуно. И потянулся к новенькому за сладким, вязким поцелуем, позволявшим распробовать собственный вкус. — А ты, я вижу, гурман, — устало усмехнулся Чифую, сел и натянул бельё. Белую рубашку, чудом не испачкавшуюся, он так и не успел снять. Баджи, наоборот, надел только джинсы и забрался с ногами на парту. Щёлкнув зажигалкой, он закурил прямо в аудитории, крепко затянулся и откинулся на локти, свешивая ноги со стола. Блондин забрал у соседа сигарету и пристроился рядом, уложив голову ему на колени. — Всё хорошо? Тебе не было слишком больно? — спросил черноволосый и нежно провёл рукой по щеке парня, чтобы убрать капельки пота. — Мне уже давно не было так хорошо, — честно признался тот, перехватив и уткнувшись носом в тёплую ладонь. Они лежали на парте, молчали и курили, стряхивая пепел прямо на пол. Плевать, ведь сейчас время будто остановилось. Пусть аудитория наполняется терпким горьким запахом, который даже до утра выветрится с трудом. Сумерки за окном постепенно растворялись в ночной темноте, а включать свет парням и в голову не приходило. В холодных лучах фонарей, пробивавшихся в окна, были видны самые тонкие очертания дыма. Парни задумчиво наблюдали, как он извивается, поднимается к потолку. Их руки сами собой тянулись друг другу, поглаживая обнажённые участки кожи, ласково и невесомо переплетаясь. — Знаешь, это достаточно иронично, Баджи, — сказал вдруг Чифую. — Мы ночуем в одной комнате, но… — Трахнулись в аудитории Наото Тачибаны? — ухмыльнулся черноволосый. — О да! Это и правда смешно. Они ещё довольно долго лежали на парте и смеялись. Кейске вслух рассуждал о чём-то сложном и глубоком, а Мацуно его совершенно не слушал. Он просто любовался, с обожанием в глазах пытался запомнить каждую деталь, каждую мелочь на теле соседа. Сейчас, когда между ними не стояли недопонимания, когда они просто так, без всяких порывов, касались друг друга, выражали свои чувства, блондину казалось, что так будет вечно. Но простая истина гласит, что ничто не вечно. А в особенности счастье.