***
Утром Чифую обнаружил, что уснул прямо поверх одеяла в толстовке Баджи. Кое-как разлепив веки, парень тут же взглянул на соседнюю кровать. Та оказалась разочаровывающе пустой. Неяркий дневной свет уже пробивался в комнату из окна. Выходит, Кейске задерживался. Блондин прерывисто вздохнул и засунул нос под кофту. Балкон на ночь он так и не закрыл, и в помещении стоял дикий холод. Чувствовал себя Мацуно просто отвратительно: горло болело, голова раскалывалась, кости ломило, а боль в пальцах так и не прошла. Он заставил себя подняться и закрыть балкон, а потом вновь рухнул на прежнее место, ещё глубже зарываясь в мягкую ткань толстовки, которая всё ещё пахла Баджи. Только этот запах мог хоть немного облегчить самочувствие, и Чифую просто вдыхал его, наслаждаясь причудливой смесью ароматов. Он рассчитывал, что дождётся черноволосого, и только потом встанет. Но шло время, а тот не появлялся. Чёрная куртка не валялась на кровати, сумка не лежала на столе поверх многочисленных потрёпанных тетрадок, а чёрные кроссовки продолжали отсутствовать на своём месте у двери. И Мацуно лежал в томительном ожидании, изредка покашливая и пытаясь унять пожирающее изнутри волнение. Вскоре стало ясно, что ждать нет никакого смысла. Поэтому парень нехотя встал, сменил джинсы, натянул футболку под толстовку, которую снимать решительно не желал и в абсолютной прострации поплёлся на завтрак. По выходным все приёмы пищи были продлены на час, и только поэтому он не опоздал. Приблизившись к их неизменному столику, Чифую плюхнулся на своё привычное место возле Мицуи и рассеянно взглянул в окно. Небо непроглядным серым полотном затянули мрачные облака. Отвернувшись от неприятного зрелища, блондин взглянул на друзей. Те сидели и весело болтали в полном составе. Никто не торопился на пары, все пользовались моментом, чтобы посидеть в тепле и насладиться приятной компанией. — Неважно выглядишь, Чифую, — заметил Такаши. — Уснул с открытым окном и простудился, — отмахнулся тот. Каким-то шестым-седьмым чувством он понимал, что это общее состояние сломленности, которое лишь усугублялось длительным отсутствием Кейске. Вдруг парень заметил, что присутствующие поглядывают на него с подозрительным интересом. — Это толстовка Баджи? — как бы невзначай поинтересовалась Эма, никогда не отличавшаяся чувством такта. Ах вот, в чём вся соль. — Да, — пожал плечами Мацуно, воздерживаясь от пояснений. Присутствующие лишь многозначительно промолчали. Все замечали химию во взаимоотношениях соседей, но заявлять об этом раньше самих участников драмы не желали. — Сам Кейске хоть знает? — хмыкнул Дракен. Его прилично забавляла ситуация. — Или ты украл, чтобы отомстить? — Знает, — бросил блондин и отвернулся. — Он тебя чем-то обидел, солнышко? — заботливо спросила Хина, накрывая ладошкой худые пальцы Чифую. — Если так, то сразу говори мне. Я покажу этому засранцу! Парень против воли улыбнулся. Иногда он забывал, что каким-то образом у него всё же появились друзья. — Хина права, — усмехнулся Мицуя и положил руку блондину на плечо. — Я сам ему по шее надаю, чтобы прятал свою гордость куда подальше. — Где он кстати? Чифую, ты видел сегодня Белоснежку-Баджи? — спросил Майки. Не успел тот ответить, как сзади раздался холодный голос: — Да, хороший вопрос, Мацуно. Видели ли вы Баджи Кейске сегодня утром? Чифую медленно обернулся и увидел перед собой лицо директора Кисаки, такое же противное и надменное, как и у его сына. Парень подавил инстинктивно зарождающийся гнев и как можно более беспечно ответил: — Конечно. Он вышел прогуляться с утра пораньше. А что такое? Могу ему что-нибудь передать, если нужно. — Нет, не стоит, — оскалился директор и, окинув тяжёлым взглядом присутствующих, ушёл, и не подумав прощаться. Мацуно повернулся обратно к ребятам ещё мрачнее, чем раньше. — Чифую, — осторожно, слегка взволнованно и с надеждой начал Майки, — ты же знаешь, где сейчас Баджи? — Не имею не малейшего понятия. Я не видел его с ночи. Блондин уронил голову на руки. В его голосе отчётливо различался страх.***
Ребята, конечно, были удивлены отсутствием Кейске, но не так сильно, как того хотел Чифую. Все считали его соседа независимым и скрытным, позволяя пропадать и заниматься своими делами. Но Мацуно знал, что черноволосый ушёл от него ночью не по своей воле, и сейчас его отсутствие порождало сковывающую сердце тревогу. Особенно, учитывая, что рассказать о ночных похождениях было невозможно. Это приравнивалось бы к предательству. К обеду Баджи тоже не объявился, а Чифую так и не снял его толстовку, периодически украдкой зарываясь в её недры и вдыхая такой прекрасный запах, безумно полюбившийся запах. Его мысли снова покинули сознание, и парень просто смотрел в пустоту, слыша голоса людей будто из-за стены. Всё время между завтраком и обедом Мацуно провёл бесцельно прогуливаясь по территории Академии и разглядывая темнеющие облака. «Всё же дождь — лучше, чем ничего», — мелькнуло на краю понимания. Кашель проходил, и теперь блондина мучила лишь уже привычная головная боль и бесконечная усталость. Но мог он лишь смотреть на падающие листья, подставляя лицо усиливающемуся ветру, и пытаться унять тревогу. Поразительно! Как изменилась природа всего за несколько недель! Деревья стояли почти голые, хотя в начале октября пылали разноцветными красками. И как же изменился он сам, давно не испытывавший такого обилия эмоций и чувств. Настолько давно, что и не помнил даже. А сейчас он сам был в эпицентре урагана чувств, прямо как эти потемневшие хрупкие листья в вихре холодных ветров. На обеде Чифую снова напомнил друзьям об отсутствии Баджи. Он надеялся, что они помогут в его поисках, подскажут какие-то идеи, но те лишь пожимали плечами и продолжали болтать как ни в чём не бывало. К себе в, ставшую родной, 328-ю блондин плёлся нехотя, еле передвигая ноги. Его голова казалась свинцовой, клубок тревожности в груди стягивался, как верёвка на шее висельника. Переступив порог, Чифую хотел сразу упасть на кровать, но поражённо замер на полпути. — Ты так и не снял мою толстовку, — сказал ему нахально ухмыляющийся сосед. Выглядел он почти так же, как и тогда, когда ушёл накануне. Только чёрные шелковистые волосы были завязаны в тугой высокий хвост, а на скуле красовался фиолетовый синяк. — Баджи… — шумно выдохнул Мацуно и кинулся ему на шею, тут же стягивая резинку с волос и зарываясь в них лицом. Он вмиг почувствовал себя гораздо лучше. Петля больше не давила на горло, тревога испарилась, а сам он старался закутаться в обжигающую энергию Кейске, как в в тёплое одеяло. — Эй, ты волновался что ли? — хмыкнул ему куда-то в макушку черноволосый, незаметно целуя светлые волосы. — Вообще-то да, — обиженно прошептал Чифую, не поднимая глаз. Он хотел бы разозлиться, но просто не мог, потому что терялся, тонул в запахе соседа, да и просто в ощущении его рядом с собой. — Я же говорил, что вернусь. И обещал, что никуда не уйду на выходных. Так и будет. Чего ты так разошёлся? Только не смей плакать, Мацуно! Не терплю эти сопли, — ласково проговорил тот. — Размечтался, — улыбнулся блондин, наконец отрываясь от чёрных волос. — Я же не Ханагаки. Баджи рассмеялся, крепче обнимая парня. Они оба наконец чувствовали себя в безопасности.***
Ближе к шести часам вечера, когда на улице уже почти стемнело, начал капать мелкий дождь. Собравшись компанией, ребята до вечера играли вместе в карты в комнате Майки и Такемичи. А после позднего ужина, на котором Чифую, по непреклонному требованию Баджи, съел что-то сытнее салата, они вдвоём ушли к себе, игнорируя ехидные смешки Дракена и понимающий взгляд Сано. Вдвоём парни сидели на балконе под крышей, пили чай, кутались в плед и болтали, наслаждаясь шумом дождя. Ветер стих, и было даже как-то необычно тепло для середины октября. Ни Баджи, ни Чифую не позволяли себе лишнего физического контакта, довольствуясь лишь едва ощутимыми соприкосновениями тел. Они оба отказывались признавать вслух, что между ними появилась незримая связь — связь чувств и эмоций. Черноволосый не хотел давить на новенького, ведь уже и так заставил усомниться в себе, и не раз. А блондин не мог решиться, мысленно путаясь в сомнениях по поводу решения Кейске поцеловать его. Значило ли это что-то? Давало ли право на продолжение? Парни просто наслаждались вечером в обществе друг друга. Баджи согнул ноги в коленях и курил извечную мятую сигарету. А Чифую сидел в позе лотоса и периодически отбирал её у соседа. — Как думаешь, между Дракеном и Майки что-то есть? — хихикая спросил он. — О, я рад, что это заметил кто-то кроме меня, — рассмеялся черноволосый. — Я уверен на все сто, что есть. — Думаю, Дракен был бы рад поменяться комнатами с Ханагаки. — Это точно. Вообще Такемичи часто уходит к Хине, уже не знаю, зачем. Дальше поцелуев у них явно не зашло. Кен, конечно, пользуется этим. И Эме приходится сидеть с Мицуей. А тот ещё и Хаккая к себе зовёт. Уж не знаю, как мелкая Сано это выносит. — Она разве не понимает отношения Кена к своему брату? — засомневался Мацуно. Баджи серьёзно покачал головой: — Удивительно, но никто не понимает. Либо слишком умело закрывают на это глаза, но я сомневаюсь. Потому что Майки с Дракеном не дают поводов, вроде как контролируют себя, — а потом самодовольно усмехнулся и сказал на ухо, будто бы по секрету: — Но однажды я видел, как они целовались в пустой мужской раздевалке. Еле заставил себя уйти, если честно. Это было горячо. Чифую шутливо пихнул его локтем в бок. — Подглядывать нехорошо! Эти двое убили бы тебя на месте, если б увидели. — Сначала им пришлось бы догнать меня, — фыркнул Баджи. — То есть никто кроме нас с тобой не замечает очевидного? — Похоже на то, — пожал плечами Кейске. — Да ладно! — блондина это на самом деле удивляло. — Невооружённым глазом же видно! Дракен так смотрит на Майки, что я заговаривать с Сано лишний раз боюсь: убьют, и вряд ли только взглядом. И вообще, Рюгуджи постоянно заботится о нём. Он точно его любит. — Майки тоже любит, – согласился черноволосый. — Я знаю Манджиро всю жизнь, и никогда он не доверялся кому-то настолько сильно. Он вообще редко показывает настоящие эмоции, прикрываясь смехом, но с Кеном искренний, даже плакал как-то при нём, насколько я знаю. Слушая этот рассказ, Чифую на мгновение задумался: «А сможет ли Баджи когда-нибудь переступить через свою гордость и довериться ему точно так же? Возможны ли для них двоих такие отношения? Отношения, в которых не будет подозрений, боли, тайн и секретов?». Безумно хотелось чего-то подобного, искреннего и вечного. Чтобы души тянулись друг в другу и никогда не разделялись, несмотря ни на что. Когда кружка чая на двоих закончилась вместе с темами для бессмысленных разговоров, дождь немного стих, сейчас лишь приятно освежая уставшие лица. Мацуно и Кейске подошли к ограждению балкона и молча застыли, докуривая последнюю сигарету. В головах парней крутилась куча вопросов, которые хотелось задать друг другу, но ни один из них не решался. — Спасибо, что не ушёл, — в конце концов проговорил Чифую на одном дыхании. Баджи не ответил. Его красноречия явно не хватало на такие проявления искренности, поэтому он лишь накрыл ладонью с тлеющей между пальцев сигаретой руку парня, ненавязчиво поглаживая тонкую кожу. Они стояли вот так, не пошевелившись даже когда сигарета истлела до фильтра и выпала из рук черноволосого. Слишком хрупкий и честный, как для них двоих, был момент. А потом послышался раскат грома, и дождь резко хлынул как из ведра. — Чёрт! — воскликнул Кейске, мгновенно отступая от ограждения в глубь балкона. Но Чифую, которого внезапно посетила гениальная мысль, резко схватил его за руку. — Пойдём гулять на улицу… — с горящими глазами проговорил он. — Ты с ума сошёл? Ночь на дворе! Да и холодно уже! — возмутился сосед, но предвкушающая улыбка, заигравшая на его губах, говорила, что он совсем не против воплотить безумную идею в жизнь. — Но когда ещё представится шанс? — лукаво усмехнулся Мацуно, изо всех сил стараясь уговорить парня. — А пойдём! — не раздумывая больше ни секунды, согласился Баджи. Уже спустя пять минут они были на улице. До отбоя оставалось ещё немного времени, поэтому никто их не задержал. Крупные капли волнами накатывали на голову. Конечно парни и не думали надевать куртки. Толстовка, которую Чифую так и не снял, промокла насквозь в первую же секунду, а рубашка Баджи вообще больше походила на тряпку. Из белой она превратилась в прозрачную и прилипла в сильному, подкаченному телу так, что каждый кубик пресса выделялся. Блондин откровенно разглядывал его и восхищался. Каким же красивым казался Кейске под дождём. По смоляным волосам стекали капли. Он облизывал покрасневшие губы и вытирал воду с шеи. — Побежали, Мацуно! — вырвал парня из плена собственных фантазий сосед. — Кто быстрее до конца улицы! И Чифую, поддавшись духу соперничества, бросился вслед за Баджи. Прибежал он лишь на несколько секунд позже, но прилично устал. А у черноволосого, кажется, даже дыхание не сбилось. — Так не годиться, мелкий. Мы только вышли, а ты уже сдаёшься! — радостно воскликнул он, в порыве эмоций схватил новенького за талию и поднял вверх, напрочь выбивая из него весь воздух. Улица была абсолютно безмолвной, за исключением яростно барабанящего по крышам домов ливня. Ночь скрывала парней от чужих глаз, освещая лишь их лица. Только друг для друга они были видны. Только друг для друга сейчас существовали. — Баджи… — задушенно прохрипел Мацуно. Ему было одновременно и приятно, и больно. Черноволосый опустил его обратно на землю, но руки с талии не убрал. Он снова смотрел на блондина сверху вниз и был так близко, что Чифую в очередной раз отчаянно покраснел. — Прости, надеюсь, не сломал тебе позвоночник, — хмыкнул Кейске и нежно убрал мокрые окрашенные пряди со лба парня. Тот зажмурился, не в силах выдержать такого тёплого взгляда жёлтых глаз и уткнулся носом в плечо соседа. Мгновенно смутившись своей слабости, он прижался ещё сильнее. Баджи мягко гладил его по спине и улыбался. Улыбался просто так. От того, что был рядом с этим невозможным парнем, которому почему-то было под силу сделать его счастливым без всяких усилий. — Тебе так нравятся мои волосы?– насмешливо спросил Кейске. И услышал в ответ тихое и какое-то слишком искреннее на выдохе: — Очень. Они пахнут вишней, шоколадом, мятой и сигаретами… Он удивлённо распахнул глаза. Никогда прежде парень не слышал в свой адрес чего-то подобного. Нет, девушки делали ему много комплиментов, но эти слова заставляли что-то в груди сжиматься от наслаждения. Он уткнулся лицом в макушку Чифую и вдохнул носом. А потом отстранился, целуя напоследок в макушку, и сказал так же искренне: — А твои — дождём, корицей и сиренью. Мацуно поднял наконец глаза на Баджи. Он хотел что-то сказать, но понятия не имел что. Спасибо? Как вообще можно сказать «спасибо» на такое? Да, похоже, он просто разучился говорить. Мог лишь смотреть в горящие, словно светлячки в ночной глуши, глаза партнёра. В голове сами собой всплывали сцены из сотен слащавых аниме, которые он посмотрел за последнее время. Там персонажи со слезами на глаза шепчут «я тебя люблю». Блондину это всегда казалось банальным и глупым клише, но сейчас именно это казалось самым правильным. Только как такое можно сказать его грубоватому и дерзкому соседу, не рискуя получить кулаком в нос? Вот Чифую и замер, не в силах произнести ни звука. А Баджи, улыбаясь самыми краешками губ, наблюдал за сменяющимися эмоциями на лице новенького. Он ждал реакции, хотел понять, сможет ли тот ему довериться. И Мацуно, мысли которого уже и так запутались в самый сложный узел, сам, действуя как по наитию, встал на носочки и коснулся губами влажных губ черноволосого. Их третий поцелуй был коротким и невесомым, словно облако. Насквозь пропитанное нежностью. Чифую быстро отстранился и снова опустил взгляд, с отчаянием утопающего ухватившись за рубашку на спине Баджи. А тот, стараясь успокоить взволнованного парня, поцеловал его в висок и крепче прижал к себе.***
Они стояли вот так, пока дождь не перестал яростно хлестать по щекам, и вновь не сменился ветром. К этому времени оба уже дрожали от холода, и по общему решению всё же отправились назад в общежития, прыгая через лужи и посмеиваясь. В 328-ю они ввалились замёрзшие и промокшие до нитки, но счастливые. И, едва стянув с себя верхнюю одежду, устало рухнули каждый на свою кровать. Несколько минут соседи по комнате лежали молча, наслаждаясь ещё не отхлынувшими впечатлениями. А потом Чифую поднялся, чтобы выключить свет и задёрнуть шторы. Вдруг Баджи резко вскочил и почти незаметно дрогнувшим голосом проговорил: — Не выключай лампу. Блондин удивленно обернулся, заметив, как помрачнело лицо соседа. — Почему? — осторожно спросил он. Кейске отвёл взгляд. — Ты посчитаешь меня ребёнком, если скажу. — Посчитаю, если не скажешь, — настаивал Мацуно. — Мне снятся кошмары, и я не могу уснуть без света, — тихо объяснил черноволосый, стараясь не смотреть новенькому в глаза. Признаваться в подобном было до жути стыдно. Чифую медленно подошёл к парню со спины и приобнял за плечи. Как же знакомо это звучало. Как честно и откровенно. Так, как никогда до этого черноволосый не говорил. — Я бы не выключал, но это опасно. За тобой и так следит директор. И, если честно, мне тоже снятся кошмары, особенно в последнее время. Ложись ко мне. Вдвоём не так страшно. Баджи хмуро кивнул. Они вместе выключили свет и забрались под одеяло. Вернее под одеяло забрался Кейске, пристроив свою голову на коленях Мацуно, а тому достался старый добрый плед. Второе одеяло, похоже, было безвозвратно утеряно где-то в недрах горы одежды на другой кровати. Сначала Чифую шёпотом рассказывал Баджи сюжет какой-то бессмысленной манги, потом просто говорил всякую ерунду, описывая природу осени и причудливые цвета листьев, а после начал сочинять сказки с нелепыми персонажами. И только когда время уже перевалило за второй час ночи, сосед наконец уснул. Мацуно даже не сразу это заметил, а когда начал догадываться, замолчал и легонько провёл пальцами по влажным волосам Кейске. Он продолжал завороженно перебирать чёрные пряди, полностью потерявшись в собственных мыслях. И сам не заметил, как лёг на кровать, вытянув ноги из-под головы Баджи и уснул, уткнувшись носом ему в спину.***
Утром Чифую проснулся в плотном кольце из рук и обнаружил, что не может пошевелиться. И убрать с лица чёрные волосы Баджи, который всё ещё спал и шумно дышал в затылок. — Баджи, — блондин немного пошевелился, чтобы разбудить парня, — перестань меня душить. — Нет уж, Мацуно, — фыркнул где-то позади тот. Несмотря на то, что его разбудили, звучал парень гораздо дружелюбней, чем в первый день в той же ситуации. — Теперь я тебя не отпущу.