***
Мрак, сгущающийся над головой, накрывающий словно волна. Это океан из вязкой, густой нефти. Она обволакивает, ласкает, греет и топит, топит, топит. Затягивает на дно, ошибочно даря ощущение защищённости. Чёрная жидкость затекает в рот и в нос, попадает в глаза, пачкает светлые волосы. Ноги, грудь, шея и голова скрываются в беспросветной тьме омута, и нет протянутой руки, которая поможет выбраться. Вокруг только темнота: тёмный океан и тёмное небо без единой звёздочки. Лицо исчезает под водой — теперь уже не позвать на помощь. На уши давит непробиваемая толща. Остаётся лишь смиренно ждать, пока ступни не коснуться дна, от которого можно оттолкнуться. Только вот лёгкие уже не выдержат… — Ты — мой жизненно важный препарат, мой единственный наркотик. Отсутствие которого погубит. Ты — моё счастье внутривенно.***
Этот сон снился Чифую уже неделю, каждый раз он просыпался в холодном скользком поту и ещё пятнадцать минут пытался стряхнуть с себя оцепенение. За сном следовала мигрень на полдня, избавляться от которой получалось только после прогулки. Они с Баджи не общались уже неделю, разговаривая друг с другом только по необходимости. Чифую хотел подойти, спросить, обсудить произошедшее между ними. Но… А что спрашивать? Как? И нужно ли? «А чего ты ждал, Мацуно? — спрашивал у самого себя парень. — Что он, подрочив тебе, останется на весь вечер, а потом вы выпьете чаю, поговорите и будете жить долго и счастливо?» Нет, Кейске явно не искал чего-то большего, чем сильный прилив адреналина вкупе с удовольствием. И должен ли? Тогда почему блондин так отчаянно ждал чего-то тёплого, вроде поцелуя или комплимента, в конце? Почему сейчас так отчаянно хотел, чтобы черноволосый с ним заговорил? А тот, видимо, получил, что хотел. Воспользовался новеньким, так быстро соблазнив, и оставил одного. Опять. Чифую уже не скрывал от себя, что влюбился. Всего за одну неделю влюбился в своего соседа! Нет, он не слишком рассчитывал на взаимность, был готов к равнодушию. Но отчего тогда так противно и больно? Так больно снова быть наедине со своими мыслями. А чувства ведь никуда не пропали, только усилились. Казалось, что не могли быть все эти прикосновения, улыбки и откровенные диалоги просто частью какого-то плана Баджи.***
Так, с ощущением камня в груди и удушающего на горле, Мацуно жил день за днём. Теперь они вновь превратились учёбу на автомате, блуждания будто в тумане и непрекращающиеся наблюдения за погодой. Блондин старался не смотреть на Кейске и вести себя с ним так, будто они не более чем независимые друг от друга сожители. В общем, следовал самому отчаянному девизу любого человека: «Гордость превыше всего». Однако всё вновь изменилось в одну особенно тёплую и светлую, как для осени, пятницу. Пары закончились раньше и вся компания по капризному желанию Майки отправилась во внутренний дворик. Обычно, либо Чифую, либо Баджи избегали подобного времяпрепровождения в компании друг друга, но тем вечером прятаться в библиотеке или в комнате не хотелось никому. Дворик оказался переполненным: все студенты хотели понежится в последних тёплых лучах солнца и словить лёгкий порыв свежего ветерка. Чифую читал учебник по латыни, тайком поглядывая на Баджи. Хотя правильнее было бы сказать, что он смотрел на Баджи, лишь изредка возвращаясь к учебнику. Сейчас все ребята играли в футбол и смеялись, будучи в хорошем настроении (может, просто Хаккай не был вратарём). Неожиданный порыв ветра пролистнул страницы книги Мацуно и тот поднял голову. Что-то в воздухе неуловимо изменилось. А за сменой ощущений обычно шли и перемены в реальности. Стеклянная дверь одного из корпусов открылась, и оттуда показалась знакомая всем высокая фигура. Чёрт, а ведь блондин уже и забыл про план мести Ханме. А он, похоже, как раз пришёл в действие. Шуджи Ханма, не обращая внимания на присутствующих студентов, ринулся прямо в толпу, к мирно играющим друзьям. Чифую вскочил и кинулся наперерез, безошибочно угадав объект внимания Ханмы — Кейске. Который беззаботно гонял мяч, не предчувствуя опасности. Мацуно, оказавшись рядом, с силой развернул черноволосого, спасая от удара занесённого кулака с недвусмысленным «наказание» на тыльной стороне. Баджи успел пригнуться и оттолкнуть блондина, решительно взглянув на замершего Ханму. — Кейске… — гневно выдавил тот и за долю секунды впечатал парня в стенку, схватив за рубашку. — Ханма! Вот так сюрприз, — радостно улыбнулся черноволосый. — Уёбок! Кулак Ханмы впечатался в лицо Баджи, заставляя того сжаться. Но ненадолго, потому что потом черноволосый вздёрнул подбородок и, ухмыляясь, стёр кровь из-под носа. Чифую хотел было вмешаться, помочь, но, наткнувшись на предостерегающий взгляд соседа, холодно кивнул и остался на месте. Связь, так быстро образовавшаяся между ними и уже почти оборвавшаяся, вновь давала о себе знать. И Мацуно почувствовал небывалый прилив жизненных сил от одного лишь этого взгляда. Взгляда, полного уверенности. Было что-то жутковатое сейчас в этих жёлтых, прищуренных от удовольствия глазах. Такое знакомое. Плещущий адреналин, жажда крови, острых ощущений, жажда жизни. И Чифую не сомневался: Баджи не пострадает. Он выглядел так, будто ждал, когда Шуджи придёт к нему, будто всё идёт по плану. Отбивался, выплёскивая накопленную злость, которой было гораздо больше, чем на первый взгляд. Кровь на руках и лице невероятно шла черноволосому. Он был похож на Бога Войны в человеческом теле. Чифую не мог отвести взгляда, простояв вот так, наслаждаясь зрелищем, казалось, целую вечность. Хотя прошло всего несколько минут. После чего разнимать парней кинулся Дракен. Они были одного роста с Ханмой, светловолосый даже превосходил его в физическом плане, поэтому смог вскоре оттащить от загнанно дышащего Кейске. — Отвали, борец за справедливость недоделанный! — крикнул Шуджи, принимаясь вырываться. — Успокойся, Ханма. Твёрдый голос Манджиро будто бы охладил пыл всех участников стычки. Он говорил спокойно, но суженные до щёлочек зрачки говорили о том, что первокурсник злиться. — Майкииии… — издевательски пропел Шуджи. Он совершенно не желал затыкаться. — Ты всё также собираешь вокруг себя убогих? Так держи их на привязи! Или ты не знаешь, чем занимается твой бродячий чёрный кот? — противно ухмыляясь, он указал на Баджи. А потом повернулся к Чифую. — Или это идея нашей новенькой шлюшки, которая так отчаянно к вам примазывается? «И не поспоришь, — отстранённо подумал блондин, — с обоими утверждениями». Баджи, сумев оторваться от стены, приблизился к обидчику. Впервые за всё время на его лице отразился гнев. — Неважно, чья это была идея. Вывод один: ты попал, Ханма. Достаточное наказание тебе придумает администрация. Хотя, может, ты и тут сможешь отвертеться. Потому что только и умеешь, что нападать на тех, кто слабее, и лизать зад тем, у кого есть власть. Если кто-то здесь и шлюха, то ты. Вопреки ожиданиям, говорил он спокойно, с леденящей душу яростью и в полной тишине. Все невольные свидетели представления замерли и, казалось, боялись даже дышать. Баджи и Ханма молча смотрели друг на друга около десяти секунд. Пока общее оцепенение не разрушил Дракен. — Всё! Спектакль окончен, занавес закрывается, можете расходиться! — крикнул он, оборачиваясь к толпе. — Ханма, тебе лучше не нарываться. Сюда выходят окна кабинета директора. А ты, как я понимаю, и так успел налажать. Шуджи мрачно посмотрел на Кена, проводил взглядом Баджи и Чифую и ушёл, отряхивая промокшие от пота волосы. Только когда он скрылся в коридорах общежития, черноволосый позволил себе облегчённо выдохнуть. — И зачем всё это было, Баджи? — с лёгким недовольством в голосе поинтересовался Майки. — Его нужно было поставить на место, — отрезал Кейске. Он собирался было уйти, но встретился глазами с неотрывно наблюдающим за ним Чифую. — Эм… — приблизился тот, теряясь в мыслях и не зная, что спросить, — ты в порядке? — В полном, Мацуно, — кивнул Баджи, поспешив отвернуться, дабы не задерживать зрительный контакт, и скрылся в дверях корпуса. Блондин рассеяно обернулся и увидел, что все парни из компании смотрят на него с какой-то жалостью. В голову сами собой просились мысли, что они в курсе их с соседом ситуации. Или хотя бы догадываются. От жалости в свой адрес стало противно, и Чифую, закусив губу, тряхнул головой и ушёл в противоположном направлении от того, куда направился Баджи. У входа он чуть не налетел на Кисаки. Которого, занятый собственными мыслями, даже не заметил.***
— Чего это он? — спросил Мицуя, проводив взглядом удаляющегося блондина. — Неизбежные муки сближения, — торжественно изрёк Хаккай. — Ему же плохо, наверное, — пробормотал Такемичи, почему-то глядя на Майки и Дракена. — Наверное, — кивнул последний. — Тогда надо помочь! — Такемичи, они сами разберутся в своих непонятках, — поспешил успокоить разбушевавшегося мелкого Сано. Губы Ханагаки опасно задрожали, что являлось верным признаком того, что парень начинает плакать. — Равнодушные сволочи! — бросил он дрожащим голосом и кинулся вслед за Чифую. — Наивный идиот, — вздохнул ему вслед Рюгуджи. — Может он и наивный, — согласился Майки, мягко сжимая руку старшего, — но всегда чувствует, когда кто-то нуждается в помощи. И готов её оказать, в каком бы состоянии не находился.***
Такемичи нашёл Мацуно на подоконнике в коридоре пятого этажа. Это был последний этаж учебного корпуса, который всегда оставался безлюдным, потому что тут находились лаборантские и хранилища для старых экзаменационных работ. — Чифую… Такемичи подошёл к парню, явно находящемуся в прострации своих мыслей. Тот вздрогнул и обернулся. — А, это ты, Ханагаки. Что-то нужно? Мелкий проигнорировал вопрос и сел рядом, скрестив ноги так же, как это сделал новенький. — Ты как? Кейске тебя обидел? Чифую тихонько рассмеялся. Как по-детски это звучит. Не удивит даже, если Ханагаки всё ещё девственник. — Нет, не обидел. Но от этого не менее плохо. Я его совсем не понимаю. Такемичи положил руку на плечо парню и приобнял. — Знаешь, я его тоже не понимаю. Я знаком с ним дольше твоего, и считаю одним из самых скрытных людей Академии. У Баджи много своих проблем, насколько я слышал. Но одно я могу сказать точно. Ему не плевать на тебя, Чифую. Не знаю, придал ли ты этому значение, но он заступился за тебя там, во дворе. Не мог выдержать оскорблений в твою сторону, хотя обычно не разбирается с проблемами других. Он необычайно добр к тебе. Как для Кейске, конечно. Надо мной он только шутит, да поглядывает с интересом и снисходительностью иногда. Но я к такому привык, — он тепло улыбнулся. — О чём бы не думал сейчас Баджи, он тебя не бросит, если уже впустил себе в душу. Там есть место для немногих, в основном для парней, но к тебе он быстро привязался. Я такое вижу. У него тяжёлый характер, он упрям. И поначалу всегда трудновато, но зато сколько всего можно получить, если проявить немного терпения и настойчивости! Уж я-то знаю. Пока Ханагаки говорил, камень на сердце Чифую потихоньку уменьшался. И правда, с чего бы ему отчаиваться. Всякое же бывает. Трудное время, плохое настроение. И, в конце концов, кто говорил, что будет легко? — Спасибо, Такемичи, — почти прошептал Мацуно, сразу же проникаясь уважением к этому странному, такому юному и наивному, но бесконечно преданному друзьям человеку.***
Баджи вошёл в свою (нет, их с Мацуно) комнату 328 и, хлопнув дверью, замер у открытого балкона. Его слегка потряхивало от ещё не прошедшего адреналина и гнева. Он правда не ожидал от себя такой реакции на оскорбления в сторону новенького. Просто, когда Ханма произнёс слово «шлюха», из груди поднялась мощнейшая волна злости, застилающая кровавой пеленой глаза. Отходя от шока, Кейске не услышал, как в дверь постучали. А когда она открылась, сильно удивился. Потому что на пороге стояла секретарша директора: полноватая брюнетка лет тридцати. — Баджи Кейске, пройдите, пожалуйста, в кабинет директора Кисаки. — Что? Но зачем? — немного растерялся черноволосый. — Вам всё объяснят на месте, — не терпящим возражений голосом отрезала женщина. Пока они шли по коридорам до приёмной, Баджи безрезультатно пытался унять тревожно стучащее сердце. Он на своём же примере знал, что такие приглашения не сулят ничего хорошего. Директор, являвшийся худым остроносым мужчиной, с вечно суженными, будто презрительно, глазами, сидел в своём кресле за столом, раскинувшись как король. — А, Кейске, проходите, — с хищной ухмылкой произнёс он, как только черноволосый вошёл, прикрыв за собой дверь. — Здравствуйте, директор, — со всем почти ничтожным почтением, которое был способен испытывать к этому человеку, сказал Баджи. Он жутко нервничал, но сдерживался, чтобы не показать этого. — Вам, верно, не терпится узнать, зачем я вас пригласил. «Ага, конечно, прямо сгораю от нетерпения. Лучше б вообще не звал, разумеется», — съязвил у себя в голове парень. — Удовлетворите моё любопытство, будьте добры, — позволил всё же просочиться сарказму Баджи. Директор противно рассмеялся, а потом серьёзно, даже сурово проговорил, обрубая каждое слово. — Ко мне поступила информация, что по ночам вы покидаете территорию Академии. Можете ли вы объяснить причину своих уходов? Внутри у Кейске всё похолодело. Сердце упало куда-то к желудку и остановилось там. «Мацуно? Это ты так мне мстишь за библиотеку? Не могу поверить», — стрельнула в голове единственная мысль. — Откуда такая информация? — максимально осторожно, без доли насмешки, спросил он. — О, из самых достоверных источников, — вновь ухмыльнулся директор. — Ясное дело, я вам их не раскрою. Интересно только, почему ваш новый сосед не пришёл ко мне. Наверняка с вами трудно делить комнату. Вы отвратительный студент, Кейске. А к тому же ещё и хулиган. До меня дошли слухи, о вашей драке с Шуджи Ханмой. Хоть она и не была инициирована вами, факта, что вы приняли в ней участие, это не отменяет. И в довершение, вы так и не оплатили обучение за октябрь. Подводят итог, я буду вынужден вас исключить, если так будет продолжаться и дальше. Покидать территорию Академии не запрещено, однако, если причина ваших уходов, окажется недостойной оправданий, вы покините учебное заведение на следующий же день. На этом вы можете быть свободны. Я вас предупредил. Долгов за обучение и нарушений закона я не потерплю. Баджи, бессильно сжимавший и разжимавший кулаки, сквозь зубы выдавил: — Доброй ночи. И, резко развернувшись, вылетел из кабинета. Обратно он шёл медленно, будто в тумане. Да, черноволосый почувствовал облегчение, узнав, что сдал его не Мацуно. Но это было и плохо. Потому что о его тайне знал кто-то ещё. А вот откуда узнал этот «кто-то ещё» — вопрос, который непременно предстоит выяснить. Вот только. Голова у Баджи кружилась, живот скручивало, а всё тело дрожало, будто он находился на Северном Полюсе в одной футболке. Страх, липкий и жуткий, расползался по всему телу, а тревога, и так никогда не покидающая место в груди парня, распространялась по всему телу. Кейске еле видел перед собой ступеньки лестницы, старался успокоить участившееся дыхание. Но ничего не выходило. Он не знал, куда себя деть, желая только не упасть здесь на полу, а дойти до комнаты. С трудом пересиливая дрожь, черноволосый всё же добрался до 328-ой. Он чувствовал, что лёгкие отказываются дышать, а сердце готово вырваться из груди. Распахнув дверь, Баджи увидел перед собой полуголого Чифую, который озадаченно смотрел на него самого. Больше черноволосый сдерживаться не мог. Он принялся отчаянно хватать ртом воздух, руками шаря в воздухе в поисках чего-то, на что можно опереться. Краем глаза увидел, как Мацуно подбегает к нему. А после соображать трезво стало слишком трудно. Паника поглотила его целиком, категорически отказываясь отпускать.