***
— Почему ты приехал в Академию не в начале учебного года? — спросил Баджи заинтересованно, наклонившись к Чифую. Тот вздохнул. Конечно, расспросов на эту тему не избежать. Он прикрыл глаза, всё ещё успокаивая свой гнев. — Я должен ответить честно, даже если ты не поверишь? — уточнил Мацуно, хотя и так знал ответ. — Конечно ты должен ответить честно. А уж я сам решу верить или нет. — Я не знаю, — неуверенно пробормотал блондин, глядя в темноту. — Я не помню. Не помню, что делал до того, как пришло письмо. Это было меньше недели назад. Меня зачислили сюда без моего ведома, исходя из желания отца. Наверное, посмертного. Потому что я не помню никого из родных. На какое-то время повисла оглушающая тишина. А потом Кейске рассмеялся. Так же низко и бархатисто. У Чифую честно и уверенно пробежала дрожь по телу. — Ты удивительный парень, — отсмеявшись, сказал черноволосый. Наверное, он и предположить не мог, какой эффект возымеют его слова. В темноте он не увидел, как отчаянно покраснели щёки Чифую и раскрылись от изумления глаза. — Ты так считаешь? — выдавил тот. Проклятое сердце застучало быстрее, да так громко, что парню казалось, что даже сосед слышит. — Ты единственный, кто не сбежал от меня после первой же перепалки, — он усмехнулся. — Я не спал с той рыжей. Я вообще не понимаю этих девушек. Они скучные и бесячие. Вообще-то у меня мать в больнице. Позвонили оттуда, сказали, что случился приступ. И я немного выпал… Чифую замер, неверяще глядя в лицо расслабленному Кейске. Тот выглядел спокойно, умиротворённо глядя в небо, куда до этого смотрел блондин. На улице окончательно стемнело. В безграничной черноте ночи стали зажигаться многочисленные звёзды. Прямо как во сне… Ком вновь поднялся к горлу Мацуно, лишая возможности свободно говорить. Сердце, лихорадочно стучащее всего полминуты назад, теперь будто бы остановилось. — Прости меня, — прошептал Чифую, взяв под контроль свой речевой аппарат. — Я не должен был выкидывать на тебя эти пустые обвинения, — и совсем уж тихо, чтобы собеседник не услышал, добавил: —Видимо, мыслительный процесс у меня всё ещё работает достаточно плохо. — Я не держу зла, — улыбнулся Баджи. Так просто и искренне. — Я ведь сам как бы подтвердил твою догадку. Ты тоже прости меня. На самом деле, я правда благодарен за помощь с тем тестом по алгебре. Она ведь действительно трудно мне даётся. И я отдал работу этому глисту Тачибане. Он легко потрепал Чифую по волосам. Тот чуть не зажмурился от удовольствия. Такими приятными были лёгкие прикосновения тонких пальцев к мягким прядям. Кейске не убирал руку, продолжая смотреть на парня. В такие моменты оба собеседника вглядываются в глаза друг другу и думают именно о стоящем напротив человеке. Мацуно покраснел ещё сильнее, рефлекторно стараясь не шевелиться, чтобы черноволосый не убрал руку. А тот, сам того не осознавая, продолжал поглаживать блондина по голове. Только когда недоумение на лице младшего оказалось слишком очевидным, Баджи замер и поспешно убрал руку. — Ты же не ужинал, верно? — стремясь заполнить неловкую тишину, спросил Чифую. — Есть такое, — сосед отвернулся, пряча взгляд. — У меня есть пачка лапши быстрого приготовления. Будешь? — Гречневую? — Можно и гречневую. Чифую ушёл в комнату за чайником, успокаивая разбушевавшееся сердце. Он неловко коснулся волос, которых до этого касались руки Баджи, и коротко улыбнулся, сам не зная почему. Пока он ставил чайник, в голову лезли странные и нелепые вопросы. «Ему нравятся мои волосы? Может, он просто задумался о чём-то и не специально? Почему вообще стоит размышлять над этим дольше двух секунд?» Кейске тем временем стоял там же на балконе, задумчиво глядя на место, где секунду назад стоял Мацуно. Этот загадочный обаяшка, с которым черноволосый умудрился помириться так быстро. Учитывая конфликтность самого парня, это было более чем удивительно. Да и волосы у блондина такие приятные, мягкие и невесомые. И улыбался он так невинно и мило, с едва различимой грустью. Уловив направление собственных мыслей, Баджи тряхнул головой и ушёл в комнату, чтобы одеться теплее. Хрупкие и нежные мысли остались где-то на балконе, под лукавым светом звёзд. Спустя пятнадцать минут, скинув с себя оцепенение, оба парня вновь сидели на балконе уже в более тёплой, но простой, «домашней» одежде. Постелив на холодный пол плед, они с удовольствием ели лапшу деревянными палочками, избегая неловкости с помощью бессмысленных обсуждений уроков, преподавателей и звёзд на небе. Неожиданно Баджи спросил: — А кто такие некрофилы, кстати? Чифую чуть не подавился бульоном. — А к чему ты спрашиваешь? — Ну, ты сам меня так назвал, — ухмыльнулся Баджи. Вряд ли он шутил, решил Чифую. Потому что шутить над мёртвой матерью — слишком для любого. Значит, он правда… — А ты разве не знаешь? — Нет, я слышу латинские корень и суффикс, а значит точно не знаю, — продолжал смеяться Кейске. Блондин уж думал было рассказать, но решил, что это смутит соседа и омрачит беззаботный вечер. Поэтому уклончиво проговорил: — Ну, спроси лучше у Дракена или Мицуи. Я не знаю, как правильно объяснить… Баджи хотел возразить, но потом нахмурился, придя к какому-то выводу, и кивнул. — Это ведь что-то неприятное? — вдруг спросил он. Чифую смутился и глупо хихикнул. — Смотря для кого. — Для тебя, — черноволосый оставался серьёзным и внимательно смотрел на веселящегося собеседника. Тот рассмеялся ещё громче. Да, напрямую взаимодействовать с некрофилом неприятно вдвойне. Глядя, на недоумевающего Кейске, он лишь отмахнулся: — Лично меня никак не задевает. Нет, правда, уточни у ребят. — Да уж, ты мне и за полчаса такими темпами не объяснишь, — хмыкнул Баджи, намекая на смешливый настрой блондина. Когда с лапшой было покончено, черноволосый снова достал мятую пачку сигарет и щёлкнул потёртой зажигалкой. — Будешь? — он неопределённо махнул головой в стороны сигареты. — Я курю только если есть повод, — покачал головой Мацуно. — Я тоже так раньше говорил, — усмехнулся Кейске. — А теперь каждый день нахожу повод. Как знаешь, я просто предложил. Блондин полминуты смотрел, как сосед молча затягивается, и вдруг сказал: — А знаешь, поводом может быть наше знакомство. И потянулся к сигарете. Баджи коротко улыбнулся и передал тонкую палочку парню. Когда их пальцы на мгновение соприкоснулись, Чифую мысленно вздрогнул. И осознал, что согласился на предложение покурить по большей части ради того, чтобы почувствовать это еле ощутимое прикосновение не только к волосам, но и к самой коже. Забавно, Баджи мог достать ещё сигарету, но, решив делить одну на двоих, сделал процесс ещё более интимным. Ведь курение вдвоём ночью значительно сокращает расстояние между душами. Через дым передаются невысказанные мысли, взгляды сами собой тянутся друг к другу. Первая затяжка осела в горле, чуть не заставив закашляться. Мацуно не помнил, когда курил последний раз, просто подсознательно он знал, что нужно делать. — С твоей мамой всё в порядке? — спросил он, выдохнув. Кейске вздохнул, отбирая сигарету назад. — Да, сейчас состояние стабильное. Она уже довольно давно в больнице. Больше никого у меня нет, было бы тяжело потерять её сейчас. — Я понимаю, тебе, наверное, больно осознавать, в каком она состоянии. — Вовсе нет, — черноволосый пожал плечами, — я не могу сказать, что очень дорожу ей. Как мать она ужасная. Много проблем было в своё время… Но не любить её я тоже не могу, она ведь меня не бросила, когда ушёл отец. Чифую понятливо кивнул, переваривая информацию. Он понимал, о каких именно хороших чертах характера соседа говорил Мицуя. Молчание затягивалось, и Баджи вновь передал сигарету. В пачке осталось всего несколько, но ему было не жалко выкурить с Мацуно хоть все оставшиеся. Курящий блондин оказался прекрасным зрелищем. Его бы даже можно было назвать совершенным, если бы не странные мелочи. Парень держал сигарету, почти не касаясь пальцами. Его худоба и растрёпанные волосы лишь добавляли очарования. Растянутая байка слегка сползала, обнажая острые плечи, на которых виднелись ещё не сошедшие после стычки с Шуджи синяки. Кейске бы не признался и самому себе, но его завораживали подёрнутые странным туманом глаза Чифую. Больше них завораживали только губы, розовые и пухлые, аккуратно обхватывающие фильтр сигареты. Черноволосый так бы и продолжал наслаждаться эти видом, если бы Мацуно не вернул ему почти докуренную сигарету. Сделав последнюю затяжку, Баджи с хорошо скрытым сожалением затушил её и кинул окурок в пепельницу. Неожиданно он прервал затянувшееся молчание: — Знаешь, надо всё-таки отомстить Ханме. — Не понимаю, зачем тебе это. Черноволосый сам не понимал, просто чувствовал, что не может так этого оставить. Да, их конфликт с Шуджи стар, как мир, всем прекрасно известны его замашки. Но нападение на ни в чём неповинного новенького пересекало всякие границы. — Он не может вечно пользоваться своей силой. Вдвоём с тобой мы запросто покажем ему своё место. Нельзя давать кому-то над собой издеваться, Мацуно. — Что?! — нахмурился Чифую. — Ты собираешься просто пойти и надавать ему по морде?! Баджи рассмеялся. — Я видел, как ты дерёшься. Не переживай, против нас двоих он не устоит. Однако блондина, похоже, волновало не это. Он не смеялся. — Тебя же исключат, придурок. Мы не можем сами инициировать драку… — И что тогда? — озадаченно спросил Кейске, с интересом наблюдая, как задумался блондин. Размышляя, он покусывал подушечку указательного пальца. — Надо сделать так, чтобы он сам на нас накинулся. И при независимых свидетелях. Так мы будем выглядеть как защищающиеся герои. — Значит надо его подставить! — озарился Баджи. — Ты гений, Мацуно! Он хлопнул Чифую по плечу, притягивая к себе и снова растрепал его волосы ещё сильнее. Блондин отчаянно покраснел. Если бы не ночь, было бы видно, как его лицо светится от радости. Ему вдруг стало невыносимо жарко находится так близко к соседу, который уже не отдавал отчёта в своих действиях, полностью поглощённый планом. Хотелось прижаться ещё крепче и уткнуться в шею этому парню, который так легко заставлял Чифую трепетать перед своей непосредственностью, скрытностью, безрассудством и нелепой наивностью в некоторых простых для любого другого аспектах. А ещё Кейске решил отомстить Ханме за него, ничем не примечательного новенького. От того самого кисловатого запаха чёрных волос кружило голову, как и от соприкосновения с тёплой, несмотря на холодную ночь, кожей. И Мацуно заставил себя отстраниться, чтобы не ответить на простое выражение близости чем-то другим, более откровенным и чувственным. — Ты знаешь, как его подставить? — спросил парень, заглядывая в горящие энтузиазмом глаза напротив. Те стали неожиданно тёмными и насыщенными, заманивая своей таинственностью ещё больше. — Знаю, знаю. У меня есть идея. Я всё проверю и расскажу! Кейске вскочил, совершенно не обращая внимания на растерянного Чифую. — Что ты проверишь? — вяло уточнил он, ошарашенный внезапным приливом энергии черноволосого. — Это всё утром. А сейчас мне нужно идти. Тем более такой шанс… Он ушёл в комнату, начиная судорожно хватать вещи. Блондин со вздохом поднялся и тоже вернулся внутрь, прихватив плед, коробку из-под лапши и полную пепельницу. — Да какой шанс?! Я не понимаю. — Тебе и не нужно. И вообще, я опаздываю. Совсем заболтались. Плед оставь на балконе, пусть проветрится. Спасибо за разговор. Прихватив ещё какие-то вещи из так и не разобранной горы мусора на кровати, Баджи ушёл. А Чифую так и остался стоять на пороге балкона, пытаясь понять, что это вообще было. И какого хрена он свалил так быстро?! Может ему стало скучно и неприятно? Что было не так?***
Этой ночью Мацуно не мог заставить себя уснуть. Мысли роились в голове, как обезумевшие пчёлы в переполненном улье. Тут смешались и беспокойство, и сладкое возбуждение от близости, и уйма пожирающих заживо сомнений. В такие бессонные ночи всякая поза для сна кажется неудобной, одеяло то слишком жарким, то слишком холодным, простыня мятой и перекрученной, а темнота слишком яркой. А у блондина ещё и царапины после драки чесались, и мигрень внезапно разыгралась. Он совсем не находил себе места, ворочался и пыхтел в подушку. Веки тяжелели и слипались, но сон всё никак не приходил. Чифую так и пролежал до самого рассвета, глядя в потолок и теряясь в урагане мыслей. Недоверие между ним и соседом, которое, казалось, только начало сходить на нет, вновь возникло неизменной бетонной стеной, за которой Баджи прятал все свои заботы и чувства, прикрываясь отстранённой грубостью. Эту стену Чифую и клялся разрушить в то утро, сонными глазами глядя, как летает в рассветных лучах пыль. Блондина заставил вздрогнуть тихий стук в дверь. Парень вскочил, стремясь скорее впустить непутёвого соседа-полуночника. На губах сама собой расцвела улыбка. Которая тут же увяла, когда он увидел, кто же стоит за дверью. Тетта Кисаки, уже полностью одетый в чёрную школьную форму, лукаво блестел своими прямоугольными очками. Окинул взглядом замершего Чифую, который выглядел словно сбежавший из тюрьмы преступник, бродивший без сна дня три. Ухмыльнувшись, сын директора вкрадчиво проговорил: — Могу я поговорить с Кейске Баджи? Блондин закашлялся, лихорадочно думая, что делать и как оправдать отсутствие соседа. — Эм… Сейчас он спит. Приходи позже. Однако Кисаки и не думал уходить. Более того, он ухмыльнулся ещё шире. — Не утруждайся. Я знаю, что он сбегает по ночам. Мне нужно было лишь подтверждение. — он заглянул за плечо парню и, не увидев там никого, высокомерно кивнул. — Благодарю. Развернулся и ушёл, оставив Чифую стоять в проходе с выражением культурного шока на лице.