пусть плывёт венок по реке Нарог

Слушать Турина на собраниях было почти невыносимо, особенно с участившимися головными болями. Даже Гвиндор отмечал, что Его Величество выглядит очень болезно и ему стоит вызвать к себе лекарей. Но Артаресто лишь махнул на него рукой, мол, всё со мной в порядке, просто усталость. Но всем и, главное, самому Артаресто было очевидно, что он совершенно не в порядке. И если подданным была видна лишь ослабевшая внешняя оболочка, выглядящая равнодушно и отстраненно, будто бы король вечно обращён в себя, то Артаресто было ещё хуже. Головные боли, ставшие его вечными спутниками, порой неясное чувство, сдавливающее грудь и горло в тисках, не давая спокойно дышать. Иногда ему даже казалось, что он видит призраков. Сестра его Артанис, когда Артаресто навещал её в Дориате, проходя туда тайными тропами, тоже увещевала его и просила, почти требовала, обратить внимание на свое здоровье. Она сдерживалась, чтобы не предложить переждать какое-то время в Дориате, в Нарготронде справятся и без него, но понимала, что такие слова могут подкосить брата ещё больше. А Артаресто просто было всё равно. Уже всё равно. Он слишком много увидел в жителях Нарготронда за время, что тут живёт. Разве что племянника было жаль. Тельпэринквар честно старался помочь, чем может. Но Артаресто не мог ответить взаимностью, прося его уезжать, потому что город долго не простоит. Не хотелось бы потерять ещё и его. Да и оставался тот из-за старой дружбы с Артафиндэ, а не из-за него. Но Артафиндэ мёртв. Краем уха он слушал, о чем говорили пришедшие посланцы Улмо, кажется, о том, что не стоит начинать открытую войну с Морготом, о разрушении моста. Артаресто сам был не против и понимал, что Нарготронд не выстоит в открытом противостоянии, особенно после ухода сынов Феанора. При воспоминании о феанорингах голову пронзило острой болью и Аратресто поморщился, приложив к виску два пальца. Нарготронд кишел воспоминаниями об этих двоих, невероятно утомляя. Едва дождавшись окончания собрания, Артаресто велел устроить посланцам лучший прием, а Турину сказал, что потом им надо обсудить разрушение моста. Судя по его нахмурившемуся лицу, он не оценил этой идеи, но всё потом. Сейчас Артаресто было жизненно необходимо побыть в одиночестве. Душащие стены Нарготронда стали невыносимы, потому Артаресто пошёл к Вратам Фелагунда, чтобы через них выйти из города к берегам реки Нарог. Прохладный ветер, доносящий запах цветущих деревьев с восточного берега, приятно остужал кожу и развевал расплетённые волосы. Артаресто с удовлетворённым вздохом снял с головы серебряный венец, украшенный змеиными узорами и множеством золотых цветов, и поджал губы. В паре мест виднелись незначительные сколы лепестков: они пострадали, когда Артафиндэ в гневе бросил венец о мраморный пол тронного зала. У одной змеи отсутствовал глаз из изумруда, а у второй – выбит клык. Они откололись, когда Артаресто поругался с сыновьями Феанора, узнав о смерти брата. Туркафинвэ в гневе сорвал венец с его головы и неудачно схватил тяжелой рукой, погнув в основании. Венец позже выпрямили, но до конца починить его так и не удалось. Артаресто вышел к берегу Нарога и одиноко сел в мягкой свежей траве, смотря даже не прямо, а куда-то в себя, в прошлое. Взгляд поплыл, и чем дальше Артаресто уходил в свои воспоминания, тем меньше он видел перед собой реку, цветущие яблони на соседнем берегу; тем меньше слышал щебетание птиц и шорох дерев. Ему показалось, что он то ли уснул, то ли умирает. Перед глазами вновь появилась такая далёкие далекие воды Сириона и прекрасный Минас Тирит, построенный ещё его братом. Он неосознанно дотронулся до плеча, где под одеждой скрывался уродливый шрам. Но долго оставаться раем место не так далеко от Ангбанда не могло. Тогда они с Тьелкормо не виделись уже множество лет, как Артаресто и думал. Потому особо и не расстраивался, лишь иногда подолгу смотрел на восток Белерианда. Он даже жениться успел и завести дочь. Больше ему ведь не нужен был Туркафинвэ, да? В тот злополучный год случился Дагор Браголлах. Первое, о чем узнал Артаресто, были реки пламени, сошедшие с севера на земли Дортониона. На земли его младших братьев. Сложно вспомнить собственные чувства на тот момент, кажется, разум решил во избежание кошмаров просто забыть всё. Ещё и Артафиндэ поехал помогать братьям. Он вернулся, а Айканаро с Ангарато нет. Старший чуть не погиб в Топях Серех и спасся лишь благодаря людям. Но тогда Артаресто было плевать, главное – не умер. От него же он узнал и про смерти младших в губительном огне. Их гибель отпечаталась в нём очень глубоко и это потрясение не покидало его до конца жизни. Артаресто терял родичей в Альквалондэ, тогда он был в ужасе от того, что произошло. Ещё больше тогда его шокировал вид Туркафинвэ, всего вымокшего в солёной воде Эльдамарского залива и перепачканного в крови эльдар. Глаза того горели гневом и убийственными намерениями, а когда их взгляды пересеклись, Артаресто на мгновение показалось, что он убьёт и его. Но наваждение быстро спало. Тьелкормо молча смахнул кровь с клинка и ушёл в темноту. Дальше были огни в Лосгаре, Хэлкараксэ… Душа лишь полнилась разочарованиями и непониманием, но глубоко к сердцу произошедшее не было воспринято юным принцем. Слишком мало было претерплено, чтобы осознать. Но сейчас беда напрямую коснулась его. Да и новости гонцов из Химлада и прочих восточных земель совсем не радовали. На твёрдых ногах его держал лишь приказ Артафиндэ удерживать Тол Сирион. Артаресто смог только попросить забрать его дочь Финдуилас в Нарготронд, в безопасности крепости он был уверен. Жена же его ехать отказалась, решив остаться в крепости, потому что муж периодически был уж совсем в плохом состоянии. Зря он надеялся, что Моргот решит остановиться на захвате северных земель и не пойдет вдоль реки Сирион на юг. Его здесь ждали, но сил у Минас Тирита было не так много. Холодным вечером поздней зимы небо заволокло чёрными тучами, наполняя и землю, и воду отвратительным смрадом. Огня, как боялся Артаресто, не было, но легче от этого не становилось. Паника, в какую погрузились все обитатели Минас Тирита, не позволяла действовать быстро и верно. Саурон умел отравлять разум. Особенно происходящее стало кошмаром для Артаресто, что никогда не был на месте главнокомандующего, а в последний раз в битве участвовал во времена Дагор Аглареб. Артаресто и все его подданные испытали подлинный страх и ужас, насланный Сауроном, от которых едва ли можно было стоять на ногах, не говоря уж о сражении или отступлении. С высокой башни крепости Артаресто мог видеть самого Саурона, командующего армией, что огромной волной штурмовала подход к Минас Тириту. Быстро стало ясно, что, если сейчас же не отвоевать единственный мост, ведущий на сушу, они все здесь погибнут. Артаресто растолкал ещё не пришедших в себя от кошмарных видений командиров войск и повёл их в бой, борясь с собственным страхом и сомнениями. Точнее, на полное смертоубийство по мнению всех здесь. И Артаресто не мог с ними не согласиться. Но выводы были сделаны верные: они погибнут или внутри крепости без шанса на спасения, или умершие проложат своими телами путь к отступлению выжившим. Тьма проникала в самый разум, пускала в нём свои корни навсегда. Казалось, вместо снегопада с неба повалил пепел. Никто не знал, на самом ли деле противников столь много, что в пылу битвы не ясно свой это или чужой был только что убит, или то были иллюзии насланные Сауроном для подавления их воли. Но смерти вокруг были самые настоящие: Артаресто своими глазами видел, как была убита его жена и её тело было сброшено в реку, как погибли одни из его лучших командиров. От запаха мертвечины и крови через несколько часов мутило, всё тело болело и было трудно даже держать меч. Но Саурон, видимо, не собирался никого отпускать живым. Войска быстро вытеснили из крепости. В живых остались или самые стойкие, или самые опытные, или же те, кто жили вне стен крепости на южном берегу и подхватились в бой одними из последних. Вся земля и вода были усеяны телами мёртвых или сошедших с ума от скверны, что наслал Саурон. Снег, ещё плотно укрывавший землю, окрасился в алый. У Артаресто кружилась голова. Шлем давно был сломан и отброшен из-за того, что только мешался. Золотые некогда пряди оказались вымазаны в своей и чужой крови. Плечо было пробито стрелой, крепко засевшей внутри. Ещё одна попала пониже груди и Артаресто не мог понять, задето ли лёгкое или сердце, или сломано ребро, но сейчас это было не важно. В порыве битвы он легко его выдернул, отбросив в сторону и ринулся в бой дальше, даже не думая о последствиях. Было не до того. Как на главнокомандующего на него нацелилась большая часть вражеских войск, усердно пробивая путь сквозь всех остальных. Отрубив голову вцепившемуся в руку волку, Артаресто понял, что с трудом удерживает меч в руках. Он отхаркнул кровью и упал на одно колено, упершись острием оружия в промёрзлую землю. Он ощутил себя будто бы в гаванях Альквалондэ, только на месте непосредственного участника, а не лишь свидетеля, подоспевшего после. Алое зарево, сменившее ночное небо и прорезавшее даже удушающий смог и дым Саурона, напоминало огни горящих кораблей. Оглядев поле брани, Артаресто постарался сосредоточить все мысли, что остались у него в голове, но думалось очень плохо. Он сделать-то один единственный вдох мог с трудом. Но одна вещь была ясна как никогда: помощи ждать неоткуда. Дортонион давно разрушен, Хитлум сам в окружении врага, Дориат не участвует в войне с Морготом, а все остальные слишком далеко, чтобы успеть… Стоило нерадостному пониманию укрепиться, как Артаресто смутно услышал топот лошадиных копыт – явно не их, в Минас Тирите не держали конницу – и рёв боевых рогов. Не успел он осознать, чьи же это могут быть войска, как почувствовал, что его за шкирку подхватила пара сильных тяжелых рук в чёрном облачении и усадила к какому-то всаднику на подошедшего рядом коня. Кое-как раскрыв глаза, слипшиеся от крови и холодного пота, Артаресто посмотрел напротив себя, на того, кто его поднял с земли и закинул на лошадь. – А-Атарикнэ, – едва он выговорил, как снова закашлялся. – Меньше болтай! Тельпэ, немедленно езжай с ним вниз по реке до лагеря, иначе он сдохнет прямо здесь! – вероятно тот, к кому его усадили, был его племянником. – А где… – Артаресто хотел спросить про Туркафинвэ, но засипел, засвистел и предпочел сохранить силы на то, чтобы не свалиться на землю. – Курво! Какого чёрта ты разглагольствуешь?! Не видишь, что дела тут ничуть не лучше, чем было в Аглоне! – мимо промчался Тьелкормо на своём коне, сжимая в руках копье, отнятое у врага. Артаресто впал в полубессознательное состояние почти сразу же, как пересёкся с огненным взглядом светлых глаз. – Тельпэ, проваливай отсюда вместе с Ресто! Мы вас прикроем и подойдем следом! Уводите всех, кого можете! На этом моменте они разминулись. Артаресто в следующий раз очнулся уже в лагере вниз по Сириону недалеко от брода Бритиах. Точнее, как сказать очнулся. Пришёл в себя от дикой боли и орущего в гневе на лекарей Туркафинвэ. – Если он сейчас по твоей вине здесь откинет копыта, я тебя за ним отправлю! – Лорд Келегорм! Лорд Ородрет потерял очень много крови! У него шок! Вы должны радоваться, что он всё ещё дышит! – старый эльда, прибывший за Первым Домом ещё из Амана, не терпел к себе подобного отношения, особенно когда пациент умирать не собирается, хоть и живёт пока что очень болезненно. Артаресто подал признаки жизни, глубоко судорожно вздохнув и поморщившись от всё ещё острой боли в плече. Но зрение уже прояснилось, хоть он сам всё ещё был бледный, почти бескровный, и больше похожий на мертвеца. Пары секунд хватило, чтобы понять, что он лежит на черно-алом плаще будучи в одних штанах и с перевязанной грудью и рукой. По приятному треску, запаху гари и тому, что при минусовых температурах ему не холодно, Артаресто понял, что недалеко ещё и разожжен костёр. – Вот, мой лорд, он уже очнулся, вам не стоит так на меня орать, – лекарь хмыкнул, вытирая руки от крови. – А стрелу ты из его плеча не хочешь вытащить?! – Тьелкормо ещё не пришел в себя и в голову била злость и страх. – Да хватит орать! Не видишь, ему и так не сладко, – сплюнул рядом Куруфинвэ и присел на корточки рядом с Артаресто. – У стрелы черешковое крепление, если дёрнуть, то наконечник там останется. И сама стрела неровная, а с зубцами, разорвёт всё нахер ему. – Верно лорд Куруфин говорит. Здесь варианта два, – лекарь подошёл к Артаресто, принявшись осматривать ранение в плече. – Самый простой – продеть плечо насквозь и там уже снять наконечник и вытащить стрелу. Второй – снять древко, а потом уже вытаскивать наконечник. Это болезненнее, но, боюсь, другого варианта нет, потому что стрела упёрлась в кость. Артаресто едва не потерял сознание вновь, услышав, что в его плече собираются ковыряться ещё больше, чем есть сейчас. Во всём теле была ужасная слабость, что даже пальцем пошевелить сложно. Дышать стало легче, но всё ещё больно делать глубокий вдох, хотя так хотелось. – Делай, как считаешь нужным, главное, чтобы он выжил, – Туркафинвэ всё-таки сел рядом у головы Артаресто и перебрал слипшееся и спутавшиеся золотые волосы. Кто же знал, что их следующая встреча после Пира воссоединения случится при таких обстоятельствах? На мучавшегося от боли Артаресто было смотреть невероятно тяжело. Когда ранили его, было не так больно. – Будем доставать. Было бы неплохо, будь он без сознания, но времени нет, – из своей сумки лекарь достал тиски для извлечения стрелы. – У нас нет с собой в полевых условиях ничего для облегчения боли. – Что, даже эфира никакого? – даже обычно холодному Атаринкэ стало жалко младшего двоюродного брата, что ранений-то никогда не получал до сегодняшнего дня. – Простите, мой Лорд, всё оказалось потрачено на наших собственных солдат ещё в Аглоне. – Артафиндэ нас убьёт, – Куруфинвэ хмуро наблюдал за бледнющим Артаресто, что дышал-то через раз и всё ещё был покрыт холодным потом, хотя его ни раз вытирали. – Будет очень больно. И советую не держать его за руку, если не хотите, чтобы он ненароком сломал вам пальцы, – лекарь подошёл, развернул голову Артаресто на себя и вставил меж зубами плотный жгут ткани. – Так будет легче. Дальше была только боль, такая, что слёзы из глаз брызнули сразу же, а сдерживаемый крик отлично был слышен через закусанную тряпку. Кажется, в какой-то момент Артаресто потерял сознание ещё раз. А когда очнулся, то обнаружил себя лежащим головой на коленях у Тьелкормо, ткань оказалась пропитана его слезами и кровью, что ещё осталась в волосах и на руках. Плечо уже было перевязано и всё ещё саднило, но не так сильно. Кажется, туда ему лучше самому не смотреть, наверняка под перевязками кровавое месиво. Сам он был укрыт красным плащом с восьмиконечной звездой. Рука Туркафинвэ уже без перчаток мягко поглаживала по голове, постепенно распутывая пальцами пряди, часть из которых уже не спасти и придется состричь. Он молча смотрел в костёр, у которого они отдыхали, и думал о чём-то своем. Недалеко возился Куруфинвэ, умеренным голосом раздавая указания подчиненным и стараясь сильно не шуметь. Не было ни лязга оружия, ни давящего дыма, ни запаха крови. Ночь оказалась очень спокойной, где-то стрекотали цикады, приятно потрескивали дрова в огне, успокаивал уже уверенный голос Атаринкэ, раздающий указания. Артаресто пошевелился и попытался перевернуться на спину, но тихо застонал от боли во всём теле. Всё-таки он не привык к таким нагрузкам, да и тяжелые ранения дают о себе знать. – Тш-ш, не шевелись, – Тьелкормо опустил взгляд вниз и осторожно помог повернуться лицом к себе. – Ты очнулся, это хорошо. Ты серьёзно отхватил, хах, – смешок оказался нервным. – Что с крепостью? – Артаресто устало моргал, стараясь не провалиться в сон вновь. – Крепость взята, но Гортхаур дальше не пошел. Видимо, ему был дан приказ захватить Минас Тирит, вы его мало интересовали, – Туркафинвэ прикусил язык, чтобы не сказануть «и слава Эру». Вот уж кому тут точно не стоит воздавать почести. – Брат будет недоволен, – Артаресто поднял руку и переплёл пальцы с Тьелкормо. – Твой брат будет рад, что ты живой, идиот, – он вздохнул и пригладил волосы Ресто, чтобы не лезли в глаза. – Не хватало после Ангарато и Айканаро потерять и тебя, – Тьелкормо сощурился и вгляделся в слезящиеся глаза Артаресто. – О, ну что с тобой случилось? Ты постарался как мог, ты не полководец и не имеешь опыта в обороне, да ещё и такого сложного объекта, и против сил самого Саурона. Мы бы сами не выстояли. Главное, что ты выжил и даже часть твоих подданных. – Моя жена… она погибла. И сколько ещё осталось там же, их даже некому похоронить. Я…, – он не договорил, рыдания подступили к горлу, не давая и слова вымолвить. Слёзы текли сами по себе несдерживаемым потоком, только успевай их утирать. На поле боя было не до чувств, потом он просто думал о том, лишь бы не умереть и как же ему больно, но сейчас накатило осознание произошедшего и собственного бессилия. Даже Куруфинвэ недалеко остановился и обратил внимание на этих двоих. Но ничего не сказал, встретившись взглядом с растерянным взглядом брата, лишь покачал головой. Тьелкормо не умел утешать и успокаивать. Рыдающие девы были его самым страшным ночным кошмаром, при которых всё его знаменитое красноречие испарялось. Артаресто был, конечно, не девой, но малодушием и сентиментальностью он явно пошёл в своих родичей из ваньяр. Он мог только обнять Ресто настолько осторожно, насколько это возможно, чтобы не разбередить ещё свежие раны, и спрятать его лицо к себе в шею, успокаивающе поглаживая по волосам. Со временем всхлипы затихли и Артаресто расслабился, кажется, вновь провалившись в сон. Силы, коих и так было не слишком много, вышли окончательно вместе со слезами. Дыхание выровнялось. Тьелкормо облегчённо вздохнул и уложил его обратно на колени. С другой стороны костра послышался голос Куруфинвэ: – На утро надо будет выдвигаться, мы не можем оставаться здесь надолго, ни ему, ни другим раненым мы не сможем оказать должной помощи. Так что ты бы тоже ложился спать. Атаринкэ был прав. Им надо было как можно быстрее добраться до Нарготронда, иначе они потеряют ещё часть своих войск, а в условиях войны это может стать фатальным. – Курво, ты никому не расскажешь, – с нажимом произнес Тьелкормо, на время укладывая Артаресто в сторону от себя, чтобы расстелить им обоим импровизированную кровать. – Не расскажу, – Атаринкэ насмешливо хмыкнул и отправился проследить за остальным лагерем.