***
Стэн вспомнил про спящего друга, и уже направлялся обратно в кабинет алгебры, куда наверняка успел зайти другой класс. Переступая порог, тот не обнаружил спящую макушку вообще кого-либо. Класс был пуст. Собираясь развернуться обратно, услышал до ужаса знакомый голос. — Хей, Марш, ничего не хочешь нам рассказать? — улыбается Эрик, сложивший ноги на учительском столе. — Что? — Стэн наконец заметил эту жирную физиономию, и поначалу не воспринимал его присутствие тут, наедине с ним, именно в этот момент, как нечто опасное или серьезное. Но сам вопрос оставлял желать лучшего. — Ох, так ты не понимаешь? — а Картман продолжает давить. — О чем ты, жиртрест? Что тебе нужно? — зубы нервно скрипят, от предстоящего возможного хаоса, либо от необъяснимой злости. Скорее всего, оправданной недавней ревностью. — Что мне нужно? Хах, ну, почти ничего, — встаёт из-за стола Картман. — Лучше взгляни, что у меня есть. Свет яркого экрана незначительно ложится на лицо Стэна, на глазах которого моментально загорелся ужас. Там было изображение того самого дня, того самого момента, где Стэн и Кайл впервые поцеловались, валяясь на леденящем бетоне, плачущие от боли и чувств. В тот вечер Эрик следил за ними, не отрывая глаз, дожидаясь того самого, предсказуемого инцидента. Экран потух, лишь темнота выключенного гаджета и взгляд злорадствующего Картмана, смотрящий сверху вниз. В синих глазах помутнело, радужные искры засияли в них. В ушах оглушительно запищало, и сердце забарабанило в них. Брюнет упал на колени, держа ладонь у рта, дабы не закричать. Сработал рвотный рефлекс. Снова отвратительное чувство уничтожало изнутри. Как же стыдно. — Ну что? Тебе есть как это прокомментировать? — из последних сил держится Эрик, дабы не разразиться в приступе дикого смеха. — Ч-чего ты хочешь? — заикается Стэн. — Я хочу, чтобы ты навсегда прекратил общаться с Кайлом, — Картман стучит подошвой своей обуви, словно отсчитывая секунды. — И даже не думай что-то говорить о моей причастности к этому. Марш поднял голову, находясь в ещё большем шоке. Слишком жестоко. На нижних веках собираются слезы, но, не успел он хотя бы моргнуть, они беспрерывным потоком скатываются с щек. — Ну или иначе, — продолжает Картман, приближаясь к Маршу, приподнимая того за подбородок. — Я уничтожу всю твою жизнь. Кроссовок Картмана со всей силы бьёт под ребра Стэна, от чего тот чуть ли не задыхается. Все плохо, ужасно плохо. Все тело неистово колит, пульс учащается, боль распространяется повсюду. Немой крик застыл в горле. Тело само собой сворачивается, не прекращая биться в конвульсиях от боли и страха. Всё, чего сейчас хотелось — это исчезнуть. Проснуться. Молча выйдя, Картман был готов взорваться от восторга и счастья. Он уверен в том, как именно поступит Марш.***
Постепенно вечереет, день подходит к концу. И вот долгожданный последний звонок с уроков. Ученики спешно собирают учебники, ставят стулья и с хохотом от очередной шутки Джимми покидают ненавистное здание школы. Кайл уже спешит по коридору в след Стэну, глядя в спину, пытается ее похлопать, дабы Стэн повернулся, но не успел это сделать, так как жиртрест хватает Брофловски за запястье, уводя в совершенно другое направление. — Блять, чел, — разочаровано возмущается Кайл. — Какого черта тебя надо? — Пошли сегодня ко мне, — в своей привычной наглой манере, отвечает Картман. — Прости, но сегодня я, скорее всего, со Стэном, — Кайл чешет затылок. Теперь, жиртрест по большей части и не нужен вовсе, но бросать его так, или говорить об этом напрямую, за чертой моральных принципов Брофловски. — После всего случившегося вы снова помирились? — с наигранной долей сомнения, спрашивает Картман. — Да, — с уверенностью и некой влюбленностью, вздыхает еврей. — Ах, ну тогда, — все так же наигранно разочаровывается Эрик. — Тогда, конечно, иди к нему. Не придав этому диалогу никакого значения, Кайл быстрым шагом направляется к выходу, попутно с этим просовывая руки в ярко-оранжевую куртку. — Стэн! — кричит в пустоту улицы Брофловски, но, не обнаружив синюю шапку с красным помпоном, моментально грустнеет. Почему Марш его не подождал? Они ведь всегда вместе и в школу и после нее ходили, так как живут совсем близко, чуть ли не в соседних домах. В качестве утешения для самого себя, Кайл предположил, что, возможно, за это время Стэн записался на какой-либо кружок. Хоть это было слишком маловероятно, но в это очень хотелось верить.***
В тот день выпал первый снег. Маленькими хлопьями он падал на плечи, оставляя мокрые тёмно-коричневые пятна на куртке Стэна. Стужа смешивалась с дымом уже четвертой сигареты. Как же он устал. Весь день пропитан холодом, пробираясь до костей, ломая их в пыль. Голод осел где-то в желудке и, смешиваясь в вредным никотином, выворачивал его наружу. Ветер больно бил по оголенным ушам, продолжая дуэтом гудеть в них. Глаза словно налились кровью. Нескончаемая река слез постепенно угасала. Не оставалось сил вообще ни на что. Стэн поднимается в свою комнату на ватных ногах, невероятно уставший. Голова болит, слабость, ноющая боль воет по извилинам головного мозга. Наплевав на грязные пальцы, в очередной раз возвращается умышленная рвота. Снова гниющая пустота разрезает изнутри, словно миллионы бензопил. Что делать дальше? Вся жизнь разбита, как губка пропитана ужасными чувствами, сжигающими последние клетки его тела. Весь город в адском пламени. Лица каждого гражданина разрезаны в ужасающей ухмылке. Всё кряхтит, скулит, воет и болит. Смех разрастается в голове от иронии собственной судьбы. Как покинуть это тело? Как покинуть этот город? Как покинуть себя? Как справиться и не убить себя? Бежать, бежать не оглядываясь. Разбивая все стеклянные мосты, ступать босыми ногами по осколкам, громко кричать, просить остановиться, но потом заличить свои раны, находясь ни в том месте, ни в то время. Изменить себя в корне. Изменить свои чувства. Убить себя, свое прошлое, будучи убийцей под именем «будущие».***
Марш снова молчит. Проходят дни, а тот явно игнорирует Брофловски, ясно дав понять, что все кончено. Что опять произошло? В чем его вина? Может, поддаваться чувствам не стоило вовсе? Ситуация повторяется, снова, и это невероятно сильно бесит. Марш заебал вести себя как напуганный ребенок, боящийся даже банального разговора с другом. Да даже не с другом вовсе. Не понятно, кем Брофловски является Маршу. Кем бы он ни был, почему так сложно просто объяснить причину своего поведения? Со стороны это выглядит так глупо. Стэн настоящий, самый большой идиот, которому хочется насильно развязывать язык снова и снова. Дождавшись момента, когда прозвенел звонок на урок, и школьники последовали в свои классы, Кайл нашел в этой толпе Стэна, и одним движением, без лишних объяснений, затащил его в уборную. Это было маленькое помещение, которое обычно оставалось закрытым, но в этот раз им повезло. Повсюду стояли швабры, пустые ведра разных размеров, куча тряпок и моющих средств. В уборную они кое-как влезли вдвоём, неуклюже касаясь всех тех вещей, лежащих на полу. Брофловски крепко держит Стэна за воротник его куртки и попутно с этим другой рукой закрывает дверь на щеколду. — А теперь объясни, Стэн Марш, в чем дело? Что происходит? — как можно спокойнее спрашивает рыжеволосый. Синие глаза в ужасе. В них смешался страх, стыд и огромная обида, непреодолимое желание. Прошло не так много времени, как Кайл задал этот вопрос, но хватило лишь пару мгновений на то, что смотря в любимые изумрудные глаза, полные все той же яростью, поддаться очередному водападу обессиленных слез. Стэн в истерике. Ни на минуту не отрывает взгляд от Кайла. Просто плачет, тихо всхлипывает, но старается улыбаться. Рыжеволосый в недоумении. Он не хотел расстраивать своего друга и был точно не готов к такой реакции. Тощие пальцы ложатся на щеки еврея, оглаживая черты лица, не забыв ни про одну веснушку. Блестящие в солёной жидкости глаза смотрят нежно, с благодарностью, будто в последний раз. Неторопясь, Стэн мягко прикасается к губам Кайла. Медленно, передавая все чувства, что накопились за это время, Марш не прекращает плакать, от чего слезы успевают упасть на их губы, превращая поцелуй в океан, темный глубокий океан чувств. Брофловски молчит, внимательно следит за каждым движением брюнета. Рыжеволосого пугают такие бурные эмоции друга, и это заставляет думать о том, что совсем скоро и его мир так же рухнет. Неужели все опять будет плохо? Они не смогли вырвать корень той проблемы? Или вырос другой сорняк? Упав Кайлу на плечо, крепко сжимая тело друга руками, Марш шепотом говорит: — Я уезжаю, Кайл, навсегда, — после этой фразы тот стал всхлипывает ещё сильнее, словно вот-вот не хватит воздуха в лёгких, и их затопит тот самый океан, от чего он захлебнется. Сердце ушло в пятки. Даже нет, оно вылетело из тела Брофловски. Снова знакомые осколки впились в кожу. Это, пожалуй, одно из самых страшных, о чем можно было узнать в данный момент и ситуации, именно из этих уст. Голову начинает рвать стая диких волков, и незаметно для самого себя, Кайл так же поддается истерике. Скатившись по стене на пол, тот сжал колени, закрывая заплаканное лицо руками. — Ты врешь! — травмирующая надежда продолжает жить на дне сознания, но, к сожалению, сейчас все точно кончено. Огромный ком пытается распутаться, но с каждым разом становится всё больше и больше, превращаясь в огромную черную дыру. Стэн сел на колени рядом с Кайлом и, стараясь успокоить, бережно гладит его волосы, руки и лицо, убирая слезы в свой рукав. Самому успокоиться не удаётся, ведь самое болезненное это то, что сейчас на его глазах плачет Кайл, плачет от того, что они больше не увидятся. К сожалению, рыжеволосый об этом ещё не знает, но, быстро сообразив, задаёт животрепещущий вопрос, разливающий кислоту на сердце Стэна. — В какой город ты уедешь? Почему все так резко изменилось? Я ведь смогу к тебе приезжать? — истерика поглощает. Горло противно хрипит, не в силах четко выговаривать слова. Ужасно больно. Маршу нечего на это ответить. Нельзя давать место своего проживания, ведь если приедет он, то приедут и все остальные, и все будет как прежде, только в новом месте. Что если эта стыдливая тайна дойдет до ушей и глаз его будущих одноклассников? Это будет даже хуже того, если бы это случилось здесь, в небольшом городке, где все его давно знают. Прошлое нужно оставить в прошлом. Стэну бы невероятно сильно хотелось взять Кайла с собой, но он боится, и это, скорее всего, невозможно. Может, когда-нибудь, Стэн созреет на то, чтобы написать Кайлу письмо с приглашением приехать, а может, и остаться жить. Но сейчас есть причины, по которым он не хочет этого делать. Стэн Марш снова боится. Мухи продолжают жужжать и колоться в лёгких. — Я не знаю, я не могу тебе сказать, — соврал Стэн. — Пиши мне, пожалуйста. Я обязательно приеду! — Конечно, — болезненно улыбнулся брюнет. Они просидели так пару минут, просто смотря друг на друга, держась за руки, бесконечно плача от повторяющихся прощальных слов в черепной коробке. Стараясь отогнать все воспоминания детства, общего смеха, всех тех шуток, пройденные приключения. Кайлу будет очень трудно жить без Стэна, ходить по улицам их общего города, каждый день видеть дом и свободную парту. Но сейчас, он дарит улыбку и любовь своему самому лучшему другу. Когда тишина уж слишком сильно начала давить, и стало понятно, что этот учебный день подошёл к концу, крайне печальные Стэн и Кайл медленно поднялись, вышли из уборной, после чего ушли в разные стороны, будто никогда не были знакомы.***
В школьном пенале, в окружении карандашей и ручек, где-то на дне лежит сигарета. Когда-то Кайл забрал ее у Стэна, сам не понимая, зачем именно, но по какой-то необъяснимой причине он это сделал. Возможно, ему хотелось попробовать испытать то наслаждение, то ощущение расплывчатого мозга. Или сохранить в качестве памяти о своем суперлучшем друге. А может, хотелось расслабиться и позабыть о всем этом хотя бы на мгновение. Но зачем? Это глупо, ужасно глупо. В своих же глазах он упал до уровня нового Стэнли, а если сравнить это с его прошлыми достижениями, то всё ещё хуже. Каждый раз перебирая школьные принадлежности в своем пенале, взгляд невольно останавливается на тонком свертке черно-коричневой сигареты, название которой он точно не знал. И каждый грёбаный раз, выходя из школы, чувствуя на щеках холод, ему хотелось распотрошить весь свой рюкзак, с яростью растегнуть пенал, и высыпав все карандаши, ручки и прочую ненужную в данный момент хрень, наконец-то найдя долгожданную сигарету, сладко затянувшись ею, пытаться найти в ядовитом дыме свое спасение, билет на скорую смерть. Но всегда вместо этого Брофловски терпит. Унося свое тело домой, тот как обычно занимается выполнением домашнего задания. Его грызет изнутри огромная усталость, но в тоже время бессонница. Со временем сил не хватает даже на слезы, и все, на что он способен, это лишь вдумываться в слова любимых песен, от которых постепенно начинает тошнить. В этом мире больше ничего не приносит удовольствие. Самая пустая чернота. Ужасно страшно, слишком холодно, везде жужжит боль. Один огромный кошмар, с каждой секундой желающий проснуться, но, увы, это невозможно. Ненароком в мыслях всплывает та самая сигарета. Не сумев подняться, Кайл засыпает, надеясь больше никогда не проснуться.