Доброе утро пожаловало в окна дома Маршей, ложилось мягким светом на спящие лица, подсвечивало крохотные частички летающей пыли. Руки Стэна обнимали Брофловски со спины, плотно прижавшись всем телом к другу. Рыжие кудри незначительно мешали, но брюнет игнорировал это, вдыхая запах шампуня, чувствуя, как греется подбородок от собственного горячего дыхания. Оголенная шея его лучшего друга нестерпимо манила, в перемешку с идеальным блеском утреннего света, лежащих на ней ярко-красных кудряшек.
Приятно было слышать его тихое сопение, наблюдать как приподнимается его тело, а лёгкие наполнялись воздухом, когда он спокойно и умеренно дышал. Пальцами хотелось проводить контур его лопаток, не прерывая линию, обводить с двух сторон позвоночник, доходя до резинки его шорт. Затем снова скользнуть к плоскому животу, ближе чувствовать его дыхание, поднимающийся живот с грудной клеткой. Присутствовало желание перевернуть Кайла прямо сейчас на спину, дабы услышать мелодию биения сердца или как бурлит его желудок от голода.
Прислонившись к шее, чувствовать пульс своими губами, бесконечно трогать теплое тело, разрываясь с каждой секундой от ощущений нескончаемоего счастья. Бесконечно облизывать его губы, искать свое отражение в изумрудных глазах, сосчитать каждую, даже самую слабозаметную веснушку на его лице. Кусать уши и слышать от этого солнца возмущенные вздохи, смешанные с возбуждением, одновременным недовольством и мольбой продолжить дальше.
Хотелось гладить его руки, повседневно, старательно лечить порезы, абсолютно всегда согревая тело Кайла изнутри и снаружи. Марш будет заваривать самый любимый чай Брофловски каждое утро, а по вечерам они буду вместе смотреть сериалы, кушая печенье, запивая все тем же чаем. Будут бесконечно целоваться, изучать желанные тела друг друга, наполнять счастьем.
Любовь заполняла нутро до краев, и все страхи на время ушли. Сейчас хотелось крепче держать в своих объятиях дорогое солнце, всегда чувствовать его рядом, и никогда не отпускать.
Кайл спал мирно, умиротворенно дыша ртом, от чего его губы слегка продулись. Марш не смог противиться своим навязчивым желаниям, поэтому вскоре, не выдержав, он аккуратно перевернул Брофловски. Осторожно нависая сверху, Стэн проводит ладонью по щеке объекта его безрассудной, истинной любви, подсознательно пытаясь разбудить. Благо, реакции не последовало.
Тогда брюнет распустил себя окончательно. Ему хотелось дышать Кайлом сейчас, чувствовать его тепло, засунуть руки глубоко под ребра, в самое сердце еврея.
Голова тянется все ближе и ближе. Черные волосы постепенно касаются лба Брофловски. Нос столкнулся с носом. Марш слегка наклоняет голову, предварительно высунув язык. Настоящее искусство. Рыжеволосый по-прежнему спит, пока его губы старательно, нежно вылизывает Стэн. Он старается запомнить каждую шершавость, каждый миллиметр того момента, каждый теплый вздох в губы и рот брюнета.
Все тело дрожит от волнения и чувства восхищения, локтям тяжело держать равновесие, а худощавые пальцы судорожно сжимают белоснежную простынь. Левая рука скользит под футболкой, а пальцы будто идут по пешеходному переходу или по ямам на дорогах России, изящным рёбрам Брофловски. Это уже щекочет настолько, что заставляет понемногу приходить в себя.
Трепетно распахнув ресницы, Кайл увидел все, что с ним сейчас делает Марш и, естественно, оба испытали достаточно большой шок и испуг. Стэн слез с Кайла, неистово краснея, будто вот-вот взорвется, как атомная бомба. Брофловски же, сам того не ожидая, так же как и брюнет, отпрыгнул подальше. Оба были в смятении, обоим было стыдно, но так чертовски приятно. Им хотелось продолжить дальше, несмотря на мораль и тупизм этой ситуации. Но, камон, они не встречаются. Просто лучшие друзья, ведь так?
Кайл не согласен с этой поеботой и его бесит непостоянность Стэна, но он старается терпеть изо всех сил.
— Прости… — в итоге выдавливает из себя брюнет, скрывая лицо под плотным одеялом, неразборчиво продолжая что-то бубнить в него.
Повисло молчание. Кайл не хотел ничего отвечать. Соврать сейчас было бы глупо, так же как ответить что-то на подобии
«все нормально, ничего страшного», ведь частично это ложь, и как-то нелепо. Рыжеволосый нашел единственный правильный ответ, поначалу трудно произносимый даже в мыслях:
— Не мог бы ты повторить это?
Марш под одеялом кусает губы, ворошит ногами, до боли жмурит глаза от смущения. Это неправильно, так не должны делать лучшие друзья. А самое важное, что это начал, мать вашу, Стэн. Тысяча слов испаряются, превращаясь в пустой ноль. Невозможно ответить ни да, ни нет. Нереально показать хоть какую-то реакцию, хоть малейшее действие, ведь все предварительно будет не верно. Но, может, сейчас стоит поддаться чувствам?
Ответ возник само собой. Вместо того, чтобы мучать Марша, смирившись с молчанием и нервном поведении друга, Кайл позволил ему просто забыть этот случай. Молча закончив эту тему, Брофловски залез под одеяло Стэна, прижимаясь к его груди, слегка касаясь ногами и, как не в чем ни бывало, продолжил спать, дав Маршу контроль над этой ситуацией. Любое его решение он бы одобрил таким жестом.
Они часто спали так в детстве, по привычке, и это не должно казаться чем-то запредельным, если у их отношений есть шанс стать прежними, после всего случившегося. В то же время, Кайл был не против поцелуя. Это, конечно, уже заходит за рамки, но нарушение этих рамок, сугубо решение Стэна. В любом случае, все, что происходит между ними, останется только между ними, во благо обоих.
Рыжеволосый чувствует, как ему на бок легли дрожащие руки Марша, и как тот прерывисто дышит. Закрыв глаза, Брофловски мило улыбается, удобно устроившись, гладит Стэну спину и немного дремлет.
Постепенно, брюнет успокаивается, проговаривая в голове фразу: «да пошло оно, да пошло оно». И в итоге, тот медленно прислоняется к лбу Кайла, аккуратно целуя его, затем идёт к носу и, наконец, долгожданным губам.
Страх с каждым мгновением все меньше и меньше грыз горло. Чувства разжигали целую стаю бабочек, рвущиеся через это же горло наружу. Рыжий отвечает на поцелуй также страстно, но в то же время спокойно, чувственно, никуда не торопясь.
Пальцы Марша нежно гладили ключицы, одновременно трогая шею. Кайл прижал к себе друга, проводя одной рукой по плечам, другой же по лицу Стэна, бережно убирая черные пряди за ухо. Лежали так несчитаемое количество времени, просто целуясь. Влажное ощущение на губах, обоюдное тепло жгло внутри всего тела, а снаружи от приятных ласк бегали мурашки. Это казалось одновременно долгим, но таким быстрым, слишком мимолётным.
— Чувак, у меня уже губы онемели, — сквозь вздохи, шепчет Кайл.
— Это восхитительно, — в восторге проговаривает Стэн, не отрываясь ни на секунду.
Они как ненасытные волки, которые готовы сожрать целиком и полностью. Любая близость казалась слишком малой, недостаточной, слишком быстрой. Но на деле это было не так. Им просто очень долгое время не хватало друг друга, они были морально пусты все это время, от чего хотелось наполнить эту пустоту до краев, и даже больше.
Неожиданно, словно током, Стэн почувствовал стояк Кайла, упирающийся в его ногу. Рука сама собой, под призмой огромной страсти, пошла на встречу к вставшему члену. Брофловски слабо ойкнул, когда почувствовал прикосновение. Щеки горели пуще прежнего, будто голова и в целом все тело вот-вот не выдержит и поплывёт колючей лавой. Брови нахмурились, а пульс резко прибавил темп до нереальных размеров.
Дыша в шею Марша, выгибаясь от приятных ощущений, одновременной боли собственных желаний и отрицаний, Кайл шепотом кричал его имя и жалкие просьбы остановиться.
Пальцы Марша осторожно обводят половой орган, как бешеный зверь, он поддался своим чувствам. Максимально грязным, максимально неправильным желаниям. Вроде ничего серьезного, это можно было бы списать на случайное прикосновение в любой другой ситуации, но сейчас это было не так. Сейчас это было намеренно, от чего Кайл уже задыхался в стонах, сгорая в румянце его щек, слившихся с огненными волосами. Разум еврея так же затуманен. Одна его часть требует не останавливаться, другая же рвет первую, вбивая в голову мысль о том, что это конец. Кайл и Стэн в тупике, и никто не знает, как сейчас поступить правильно.
Отвратительное чувство.
Противно звенит скрипящий металлический будильник, которому уже более десятка лет, очень явно отвлекая парней от совместной страсти и невыносимых сомнений. В один миг, Стэн обретает голову, и резко останавливается. Синие глаза смотрят на приоткрытый рот Кайла, как тот прерывисто дышит, пытаясь успокоиться и собрать все мысли в кучу.
— Я люблю тебя, Кайл, — в качестве окончания Стэн целует Брофловски в лоб, не убирая рыжие кудри, которые уже успели прилипнуть к потному лбу. — Пошли завтракать. Я ужасно голоден, — такое поведение, ловкое избежание предстоящего хауса, удивительно даже для самого брюнета.
Брофловски полностью согласен с Маршем, ведь тот так же сильно хотел есть. Но другого, пожалуй, ему хотелось значительно больше. Так или иначе Стэн в его глазах поступил правильно, и Кайл его в этом даже поддерживает.
Сейчас слишком рано для таких вещей. Они ещё не готовы к такому. Вообще ни к чему не готовы. Сомнения все ещё грызут подкорку души.
Друзья поочередно сходили в туалет, душ и, спустившись на кухню, вместе стали готовить завтрак. Стэн варил кофе, а Кайл, зевая, нарезал колбасу и сыр для бутербродов. Еврей вспомнил про звенящий будильник. Мигом посмотрел на ближайшие часы, и обомлел.
— Твою мать, Стэн, уже девятый час, — говорит в испуге еврей.
— И что? — Марш же, не отвлекаясь, продолжает попивать кофе, попутно разглядывая мутную жидкость.
— Нам в школу пора. Первым уроком была история, но, может, мы ещё на биологию успеем, — в голове Брофловски перебирает время перемены и сравнивает с часами, пересчитывая каждую минуту на подготовку.
— Может, вообще не пойдем? — брюнету похуй, и он далеко не горит желанием куда-либо идти, особенно в школу.
— Мне не нужны проблемы по учебе, — язвит в ответ Брофловски.
Кайл в спешке собирает первые попавшиеся вещи в портфель, захватив несъеденные бутерброды, один из них держа в зубах, стараясь жевать его как можно быстрее. Рыжеволосый натягивает первую попавшуюся футболку, заляпанные брюки, от чего громко и недовольно материться.
Стэн же, глубоко вздохнув, сжав глаза указательным и большим пальцами, так же матерился, только шепотом, уставшей.
— Какого хуя ты тут стоишь? Давай побыстрее, пожалуйста.
— Чел, чё с тобой? Похуй, блять, на эту биологию, биолог сам часто опаздывает. Давай лучше спокойно допьем кофе и пойдем к третьему, — если не откосить от школы на весь день, то лучше уж хотя бы так. В любом случае торопиться не хотелось, и Кайл со стороны выглядел, мягко говоря, не очень. Стэну не хотелось бы так торопиться.
— Но, — уже хотел было возразить Брофловски, однако Стэн его перебил:
— Успокойся, одна энка ничего не сделает. И вообще, раньше мы всегда вместе прогуливали. Ты слишком сильно волнуешься о учёбе.
На это были свои причины. С одной стороны на Кайла с детства очень давили родители, которые всегда хотели идеального сына в лице старшего брата, дабы тот подавал пример младшему, да и в целом был лучшим. Поначалу тот даже пытался сопротивляться, самовыражаться, бунтовать, но вскоре нашел в этом свое отвлечение. Ему было интересно изучать что-то новое.
Кайл Брофловски понятия не имел, какое хотел бы иметь будущее, поэтому старается быть лучшим во всем. В основном, это получалось совсем случайно. Не успевал рыжеволосый и глазом моргнуть, как уже стал одним из самых лучших учеников школы. Но, конечно, в достижении этой цели огромную роль играла банальная скука.
— Ладно, давай, — немного подумав, смирился еврей.
— Вот и славно, — улыбается Марш. — Ну чтож, доставай бутерброды.
***
Леденящий мороз, покрытый тонким слоем льда асфальт, иней на засохшей траве, которая ломается под прессингом, хрустит под ногами. Повсюду разбросаны бычки сигарет, раздавленные пятна жвачек. Теплое дыхание создает белый дым, исходящий изо ртов и носов спешащих друзей. Он чистый, ничем не примечательный, уплывает большим светлым облаком в холодное небо. Утренняя стужа.
Воздух колышется под газом небольшого огонька зажигалки. И вот, к чистому пару свежего дыхания, присоединяется грязный серый дым, уносящий с собой отвратный запах недавно зажженной сигареты.
— Фу, Стэн! — закрывает нос Кайл. — Ну не здесь же! Мы уже возле школы.
— Насрать, мы тут с Кенни курим, — Марш сладко затягивается сигаретой, чувствуя приторный вкус шоколада на губах.
Поняв, что со Стэном спорить бесполезно, Кайл просто закатил глаза. Отворились двери старшей школы Саус парка, послышался гул множества голосов, и две фигуры зашли в здание. Вроде ничего необычного, по крайней мере Стэн опаздывал довольно часто, но самое интересное и шокирующие, что эти двое снова идут вместе, чуть ли не за ручку.
Как обычно, как было всегда. Значит, предсказуемо, они помирились. Для многих это было очевидно и не вызывало никакого ажиотажа. Однако все знали, что на этот раз все немного иначе. Как бы то ни было, в основном, конечно, всем похуй.
Парни зашли в кабинет ровно со звонком. Уселись на свои места. В классе были одиночные парты, но Кайл и Стэн сидели достаточно близко друг к другу, чуть ли не на одной парте, что позволяло частенько списывать. Зачастую, списывал именно Марш. Просто со временем Брофловски это вовсе не нужно было, особенно от троечника Стэна.
***
Время длилось мучительно долго. Усталые веки расслаблялись, слегка закрываясь. Мозг жаждал временного сна, но из последних сил старался работать. Кривые цифры выводит лихорадочно, неаккуратно синими чернилами ручки на белом листе. В глазах двоится, вот-вот он тупо упадет на парту, быстро уходя в сон.
Учитель смотрит строго, буквально испепеляя злым, страшным взглядом. Кайл надеется, что никто не видит его нынешнего состояния, и даже не подозревает. На деле Брофловски постоянно отключался на пару секунд, действительно роняя рыжую уставшую голову на деревянную доску, но через считанные секунды бодро, насколько это возможно, ее поднимал.
Кайл боролся со своим сном, и пока, к сожалению или к счастью, еврей на стороне проигравших. Брофловски хотелось умереть на том уроке чертовой алгебры.
Марш же, наблюдая за мучениями друга, тихо пододвигает свой стол к Брофловски, стараясь как можно незаметно, с наименьшим шумом, передвинуться ближе.
Края парт соприкасаются, ограничиваясь тоненькой темной линией. Стулья также стали вплотную. Стэн приблизился ближе, касаясь своими бедрами бедер Брофловски.
Кайл вздрогнул, но не смог перевести взгляд на подсевшего незнакомца, от невыносимой усталости и беспомощности собственного мозга, промямлив что-то невнятное.
Стэн аккуратно положил ладонь на рыжие кудри, медленно притягивая голову Кайла, кладя ее на свое плечо. Рыжеволосый не сопротивлялся и бесшумно вздохнул, не в силах дальше противостоять сладкому сну, игнорировать слипшиеся веки.
Марш незначительно поглаживает волосы Кайла, безотрывно смотря на доску, стараясь понять, что там вообще происходит.
Тестабургер вот-вот закипит от злости и стыда. Кем он вообще себя возомнил? А что люди подумают? Возможно, она бы не переживала на счёт этого так сильно, если бы не хихикающие одноклассницы, сидящие позади, пинающие на стул, тыкающие указательными пальцами на Марша с Брофловски.
Сам Стэн был серьёзен, спокоен, но легкое смущение накрыло его, хоть и незаметно.
Рыжие кудряшки были такими мягкими, нежными, идеальными. Его сонливое дыхание ложилось на грудь брюнета, оставляя на какое-то время мягкое тепло на его воротнике. Худощавая рука еврея, как убитая, лежала на парте. Стержень зашумел внутри ручки, скатываясь к обороту клетчатой тетради
Ржавый звон, означающий окончание урока, болезненно бил по ушам привыкших учеников. Стэн резко встаёт, аккуратно тыкает Кайла по плечу, намекая о том, что снова, к сожалению, приходится вставать. Брофловски падает на стол, сложив руки на нем, продолжает дремать, до следующего звонка полностью игнорируя поступок Марша пару минут назад.
К сожалению, только он не обратил на это внимание.
У Венди возникли значительные вопросы, поэтому она уже ведёт брюнета по коридору. На ее лице играет недоумение, и возможно, лёгкая пелена гнева.
Где-то в глубине парт класса, противно щурится жиртрест, тихо хихикая. 
