Переполненные чувствами

      Марш сидит, согнувшись у туалета. Спина болит, шея ноет, губы дрожат, глаза полны слёз и боли. Они текут по подбородку вместе с рвотой. Каждую секунду он пытался засунуть как можно глубже бледные дрожащие пальцы в горло, дабы вывернуть себя наизнанку и стрести всю эту грязь. Все тело дрожит, в нем больше нет сил. Он душит себя изнутри.       Противный привкус во рту недавней блевоты вперемешку с желудочным соком. Повсюду запах алкоголя. Разбитые стеклянные стаканы. Побитые колени ерзают по холодным плитам. Они разбиты, стоя на таком же разбитом стекле. Он слишком много падал.       Отчаянный вопль. Желание грызет, хочется съесть это стекло, и задохнуться навсегда запив последним глотком горькой водки. Это точно то, что сейчас нужно.       Разум плывет, словно в тихом океане. Один мальчик во всем этом океане чувств. Черная, ужасно холодная жидкость. Брюнет болезненно кусает пальцы, задыхаясь от отчаяния, от переполнения чувствами и одновременного опустошения.       Внутри ничего не осталось. Больше нечего выблевать. Самого себя не выблюешь. Стыд осел на всех органах и его не получается промыть. Он снова умирает в алкоголе, ещё больше себя топит в своем же стыде и отчаянии. Кусая ее губы, он представляет другого. Это противно. Как это из себя выбросить? Как выбросить полностью всего себя, не оставив ничего, что вызывает стыд? За все стыдно. За каждый миллиметр мыслей, тела, поведения, движения, существования. И повсюду такой же мусор. Повсюду говно. Будто понос из их ртов. Каждый день вливает это себе в уши притворно улыбается.       Стэн любит этих людей, они лучшие в этой жизни, но многие их слова вызывают отвращение. Он научился не замечать этого. Говно только в нем. Мокрая кровавая вата по центру горла. Стыдно, стыдно, стыдно. За каждое свое слово стыдно, за мысли - стыдно, за существование - стыдно. Нужно быть нормальным. Нужно преодолеть себя. Нужно стать лучше, но нету ничего лучшего. Повсюду стыд и говно, чем бы он не занялся. Люди в этом не виноваты, но они такое же говно.       Каждый раз ему хочется напиться до смерти, либо, наконец-то, выблевать эти чувства. Даже алкоголь не вызывает радости, ведь мир не стал лучше, он сам стал хуже. Его близким больно, ему больно, но он не может этого изменить.       Кости пальцев хрустят перед тем, как снова разбиться в приступе гнева о холодный кафель. По рукам течет кровь. В глазах ничего не осталось, внутри ничего не осталось, в голове ничего не осталось, в сердце ничего не… снова отвращение. Разочарование.       Кровавые, длинные, тонкие пальцы нервно перебирают очередной разбитый стакан с алкоголем. Собрав в ладони осколки, он медленно подносит их к своему рту. В синих глазах бегает страх, отчаяние, безумие, стыд, боль и желание. Острые углы стекла коснулись дрожащих губ. Кровь течет по подбородку, смешиваясь с застывшими слезами и рвотой. Хочется вырезать эти стенки, чтобы не осталось вообще ничего. Ни стыда, ни органов, ни его самого. Кринж умрет вместе с ним, ведь он сам, весь и полностью кринж.       Марш не смог. Он струсил. Снова.       Уставшие синие глаза медленно закрываются от бессилия, и измученное тело падает на пол, ложась на стекло, опрокидывая последний стакан с алкоголем.

***

      Солнце в очередной раз пожаловало в окно Кайла, освещая его сонное умиротворённое лицо.       — Мх-мх-м, что… — пробормотал невнятно рыжеволосый.       За окном уже слышался типичный городской шум. Почесав репу и попытавшись встать, Кайлу в голову ударила очень резкая и невыносимая боль. Он чувствует, что вот-вот и его стошнит. Какой ужас. Зачем он вообще согласился на это?       Кое-как встав с кровати, он старался как можно быстрее добежать до ближайшей раковины. Не успев, Кайл падает на колени и блюёт посреди комнаты. Мерзость. Ужасающие отвращение.       Что произошло? Какого хуя он напился до того состояния, что в голове все плывет, собственно как и в горле.       Его тошнит, болит голова, болят ноги, и такое ощущение, будто он вообще не спал. Кайл чувствует себя безумно уставшим. Как никак первый раз пил, наверное, это нормально. Возможно, просто организм не привыкший. Интересно, а Марш в таком же состоянии? Кстати говоря, где сейчас Стэн?       Эта мысль будто отрезвила Брофловски. Найдя опору в виде ручки двери, он медленно встал держа ладонь у рта. Практически пустой рюкзак брюнета лежал рядом с кроватью, но это не значит, что Стэн не ушел. Скрип двери и досок под ногами.       Первое предположение, что брюнет не напивался до плохого состояния, и лег в комнату родителей. Где-то на уровне знания привычек Марша за множество лет дружбы, Брофловски понимал, что это слишком маловероятно, ведь если Стэну плохо, то будет пиздец. Никогда его проблемы не протекали спокойно. Обязательно произойдет какая-то хуйня, и если есть возможность напиться до беспамятства, Марш ее никогда не упустит, особенно когда в жизни его происходит жопа. Брофловски знает своего друга как никто другой.       Зайдя в комнату родителей, Кайл не обнаружил Стэна, что не могло не разочаровывать. К сожалению, хороший исход этих событий провалился.       Но есть плюс, что вся его семья уехала на выходные к родственникам, и у него есть время убрать весь этот беспорядок. И как им, черт возьми, повезло, что их не спалили пьющими. Или спалили, но решили перенести серьезный разговор на потом? Кайл всем сердцем надеется, что все обойдется.       Попутно Брофловски думает о том, какое у него сейчас уродливое ебало, и вообще нужно привести себя в порядок. Сам по себе он был очень чистоплотен, так что нынешний вид его совсем не устраивал, даже раздражал.       Крутится золотая ручка, за ней открывается новая белая дверь. Нет никаких лишних звуков, эта дверь не скрипит. Марш лежит на кафельных плитах в крови. Туалет, раковина, пол, лицо, руки, ноги, волосы, всё было в крови. Где-то размазано, где-то синяки, где-то недавно зажившие раны, покрывшиеся небольшой корочкой. Слегка согнувшийся Марш выглядел максимально болезненно и безжизненно. Рваная одежда, грязная футболка, мертвый вид, кровь и рвота повсюду вперемешку с осколками разбитого стекла. Эта картина была ужасной, и она была пропитана запахом алкоголя.       Кайл, не раздумывая, побежал со всех ног к своему лучшему другу.       — Стэн, блять! — на глазах Брофловски моментально отражается шок и волнение.       Страх был неописуем. В памяти моментально всплыли все хорошие воспоминания, словно вся жизнь пронеслась перед зелёными глазами. Что произошло? Что если его друг больше не дышит?       Кайл болезненно корчит лицо, понимая то, что он только что сел на осколки. Безразлично и быстро подвинув его, он берет голову и плечи Стэна, слегка приподнимая. Так хочется сейчас ударить его по лицу, но он не может. Его другу и так очень плохо. И физически и морально.       Кайл чувствует, что должен вызвать скорую.       — Боже… Стэн… ты… — у Кайла нет слов, он буквально задыхается при произнесении каждого звука.       Нервно перебирая руками грязные от крови волосы и дёргая голову друга в разные стороны, Кайл изо всех сил выдавливает:       — Очнись, чувак, блять, пожалуйста! — тон голоса звучит громко, но это не похоже на крик, скорее как мольба, беспокойство.       Соленые капли падают на спящие лицо черноволосого, будто из сломанного крана.       — Я прошу тебя, Марш, открой глаза! — у Брофловски истерика.       Руки его лучшего друга дрожат как бешеные. Кайл обволакивает все тело Марша, проводя по каждой частичке своей рукой, в попытках найти хотя бы что-то живое. Нащупав пульс, он вздыхает с небольшим облегчением. Его друг жив. Рот слегка приоткрыт, глаза закрывает длинная челка. Тело никак не реагирует на крики Кайла.       Перепугавшийся Брофловски нервно ищет телефон, чтобы набрать скорую. У него не получилось ему помочь. Он действительно дерьмовый друг. Но Стэн заслуживает помощи, он нуждается в ней сейчас. Кайл тут не смог помочь, предотвратить это, тогда пускай хоть кто-то другой поможет.       Пальцы не могут набрать нужный номер. Он изо всех сил старался, но все время попадал не по тем цифрам. Из глаз продолжают беспрерывно течь слезы, вызывая затуманенность в зрении. На одной руке и коленях лежит его больной лучший друг. Он, сука, не смог ему помочь. Почему он не настоял на помощи?       Кайл замечает, как кто-то берет его за руку, где находился телефон. Взгляд моментально переводится на Марша. Тот, слегка приоткрыв веки, произносит тихое:       — Не надо.       Брофловски в полном шоке. Блять, он в ахуе. Очень много вопросов, но все они застревают в горле и, видимо, не готовы сейчас выйти из него.       Столько обиды, обиды на Стэна, обида на самого себя, огромная ноша вины. Он даже понятия не имеет, что именно с ним случилось. Стэн не рассказал ему.       Брюнет медленно встаёт с рук Кайла. Последний не хочет его отпускать, он буквально насильно втыкает его тело в свою грудь и снова плачет с новой силой.       — Какого хуя, чувак?! Зачем ты это с собой сделал? Блять...       Кайлу сейчас очень плохо. Ему страшно. Невероятно сильно страшно. Вот-вот и сердце нахуй вылетит из груди от такого перенапряжения. Стэн видит это, но на удивление остаётся очень спокойным.       Рука разбитая в кровь, синяя от синяков, чертовски холодная ладонь ложится на теплую щеку Брофловски. Она не убирает слёзы, нет, она вообще не двигается. Слезы все текут и текут по ней, но Маршу, видимо, все равно, он даёт время своему другу успокоиться.       — Ты… Ты хоть понимаешь, что натворил?… Ты хоть знаешь, что ты для меня значишь? Как я могу помочь тебе, чувак?.. — немного успокоившись, медленно, все так же обеспокоенно, дрожащим, слегка хриплым голосом проговорил рыжеволосый.       — Никак. Просто, ну… — Стэн выдержал небольшую паузу, которая в ту секунду казалась вечностью для обоих, — Давай прекратим общение.       Мир треснул. Он, сука, раздроблен в порох. Изумрудные глаза широко раскрыты в ужасе. Глаза же напротив выглядят серьезными, печальными, но честными.       — Я… Стэн… стой… Нет... — Кайл хватается за сердце. Вот-вот и он упадет в обморок от боли и бесконечных переживаний. Рука его друга резко отрывается от щеки, и брюнет быстро выбегает из ванной. — Нет! Стэн! Прошу, не надо! — кричит как не в себя рыжеволосый.       Марш забежал в комнату за рюкзаком, и в следующую секунду уже слышно быстро скрипящие лестницы. Кайлу ничего не остаётся делать, кроме как просто упасть на тоже место, где только что лежал его максимально болезненный бывший лучший друг. Взгляд пуст, но безумен и полон огромной боли. Истошный крик, самый громкий и самый тяжёлый в его жизни, словно разносится по всему миру. Губа разорвана в кровь, горло ноет, одежда вместе с комнатой провоняла алкоголем, а убитое горем и не знающие, что делать дальше, тело, без сил бьёт по холодной кровавой плитке ванной комнаты.