Пианист

      Горячие слезы стекали по бледным щекам. Плечи содрогались под рваными всхлипами. Изуми горько плакала, закрывая лицо руками. Теплый дым белыми клубами срывался с ее губ.       Сидящая справа на лавочке Сакура, утешая, гладила подругу по спине. Говорить слов поддержки не приходилось — все это было пустое, ведь Изуми ничего не слушала. Не хотела слушать. Всё винила себя в случившемся...       Харуно же терялась в ликовании и одновременно... сочувствии. С одной стороны, она радовалась, что не одна хлебнула горечи с одним из братьев Учих, но с другой... Сакуре было жаль подругу, что у Изуми все произошло так драматично. А ведь она так любит...       Приближался глухой хруст снега. Арфистка подняла глаза на идущего к ним человека. Удивляться было нечему: он пришел.       Поступь Шисуи была твердой, решительной и... немного грузной. Сам же он выглядел очень плохо: бледно-серое, словно осунувшееся лицо, заметные синяки от бессонницы под глазами, взгляд наполненный холодной горечью.       — Прости, Шисуи, что позвонила... — всхлипывала Изуми, чуть ли не задыхаясь в собственных слезах и глядя на того, кто опустился на лавочку слева от нее, — ...знаю, тебе сейчас не до меня, что у тебя у самого сейчас драма, — все всхлипывала она, — но я должна тебе сознаться...       Скрипач молчаливо приобнял ее, утешая. Потянул на себя. Кратко поцеловал в выглядывающий из-под розовый шапки висок. Позволил девушке прильнуть к его груди. Согрел своим присутствием.       — Что случилось? — почти безэмоционально спросил парень, а взгляд его темных глаз странным образом коснулся Сакуры, словно вопрос был адресован не только к девушке, что была в его объятиях.       — Я... — начала брюнетка, едва найдя в себе силы угомонить душащие ее слезы. Хоть и на некоторое мгновение.       — Может, не стоит, Изуми? — изрекла Харуно, неодобрительно скользнув взглядом своих холодных зеленых глаз по аспиранту.       Но подруга все так же не слушала:       — Шисуи... я... — всхлипнула девушка у мужской груди, — ...я поцеловала Итачи.       Холод. Она почувствовала его сразу: Шисуи отстранился, внимательно взглянув в заплаканное девичье лицо.       — Что ты сделала?.. — тихо проговорил он. — Повтори... пожалуйста.       — Я поцеловала Итачи, — сразу. Но пугливо, неуверенно и дрожа.       Струнник тяжело поднялся. Вновь хруст снега — двинулся прочь.       — Погоди! — голос брюнетки сорвался в хрип. — Итачи стало плохо. Он упал... и... Саске... Он был рядом и...       Скрипач замер на месте, едва обернувшись. И его холодный строгий черный взгляд сверкнул к брюнетке слишком неодобрительной искрой.       Хотелось умереть.