Пианист

      «Ты врун, Саске, — голос Узумаки гулко раздавался в черепе, взывая к агрессивной головной боли: Учиха едва поморщился, — обманываешь всех и, в том числе, себя. Но ты никогда не получишь свободы, о которой так грезишь: ты связан по рукам и ногам и никак не хочешь разорвать путы, что тебе кто-то да навязал. Ты чертов БДСМщик, Учиха!»       «Узумаки!» — злой рокот. Скулы сводит.       «Что?! Моя фамилия — это теперь твое стоп-слово? — голубые глаза насмешливо сверкают в витиеватом табачном дыме. — Очень креативно, Саске, я польщен».       — Паспорт, — холодно изрекла женщина в регистратуре.       Протягивая удостоверение личности, брюнет ощутил, как в это время пятерня Наруто ободряюще упала на его плечо. Сжала.       Учиха посмотрел на друга, замечая на чужом лице улыбку. Широкую. Искреннюю. И... ободрительную?       «Может, ты и вправду не хочешь видеть брата, — голос блондина все так же звучал в сознании, — но, признайся, тебе же любопытно, каким он стал? Хочешь же увидеть своими глазами».       «Чертов Узумаки», — хрипнул про себя Саске.       — Пройдемте, — пробасила женщина, отходя от стойки регистрации.       Направляясь за ней, Саске в последний раз бросил на друга взгляд — Наруто, все так же улыбаясь... отдал честь:       — Я буду ждать тебя здесь, — громковато изрек блондин.       — Тоже мне любовница, — еле слышно пролепетал Саске, отвернувшись.       Это чувство... гадкое, мерзкое, душное под самыми ребрами, вторит ему лишь слишком быстро бьющееся сердце: и вряд ли весь этот тянущий сгусток эмоций вызвал именно Узумаки...       «Зачем ты куришь?» — Саске заметил, как друг неприязненно косился на сигарету в собственных пальцах, но все продолжал и продолжал подносить ее к своему рту.       «Да чтоб ты, идиот, один не оставался! — скривился блондин. — Или, думаешь, лучше мне продолжать пялиться на то, как ты травишься в одиночку? В таком состоянии?! Саске! Нахрена дурацкие вопросы задаешь, если сам знаешь ответ?»       «Не знаю», — знал, но умело сдержал улыбку. Хотел услышать еще раз.       Сдавленный крик, вырывающийся из стиснутых зубов:       «Да потому, что ты мне как гребаный брат! Я не знаю, что такое иметь семью, но думаю, что то, что я чувствую к тебе — это называют братскими узами! — Наруто дернулся, отвернувшись. — И знаешь что?! Ты их медленно просираешь! Свои настоящие братские узы!»       Саске сам не знал, отчего эти слова подействовали на него так сильно. Может, от того, что они были сказаны сиротой, что никогда не знал своих родителей, братьев, сестер?..       — Знаете, как вести себя со слепыми?       — Наслышан, — буркнул Учиха, ощущая тошнотворный комок в горле.       Остановился вслед за женщиной. Дверь в палату едва скрипнула, и вошедшая внутрь регистраторша негромко оповестила пациента о посетителе.       Но собственные ноги оказались слишком каменными, тяжелыми, чтобы двинуться дальше...       Ну же, Саске. Это не сложно. Просто нужно сделать шаг. Пройти дальше...       Но самому Учихе хотелось сделать шаг лишь для того, чтобы... чтобы уйти отсюда раз и навсегда, не возвращаясь и не оглядываясь.       «Зачем ты куришь, Узумаки?» — снова.       «Ты идиот, Саске? Я уже ответил, — блондин, не оглядываясь, вновь поднес отраву к губам, затянулся, выдыхая серый дым. — И знаешь, хоть это и гадко, но я буду курить. Буду травить себя».       «В этом нет смысла. Если это все ради того, чтобы поддержать меня таким глупым способом, то...»       «Нет, Саске. Я буду травиться, кривиться, давиться этим гребаным табачным дымом до тех пор, пока ты не устанешь наблюдать все эти мои потуги и не бросишь курить сам! Мне хватит храбрости выдержать то, что мне неприятно. Но я не думаю, что хватит тебе».       Саске тяжело выдохнул.       Действительно, хватит ли ему храбрости, чтобы выдержать весь этот груз: тянущее болью предвкушение встречи с братом, и... страх перед тем, во что превратился Итачи по его, Саске, вине?..