Пианист

      — Знай, я осуждаю, — Наруто, нахмурив брови и скрестив руки на груди, припечатался собственным плечом к белому кафелю туалетной стены. — Искренне осуждаю. Вот так просто взять и использовать Сакуру... ее чувства к тебе... Ты же ей правда нравишься...       — Ты что, оглох, Узумаки?! — нервно гаркнул Саске, делая очередную затяжку и выдыхая табачный дым в открытое окно. — Этот урод Шисуи встречается с бабой, которая вероятно нравится моему брату! Лучший друг чужими руками наставляет Итачи рога! И если та прошмандовка и хочет рассказать Итачи правду, то пусть делает это как можно скорее! Мой брат не должен питать к ней ложных чувств! Не должен выглядеть олухом! К тому же, он должен знать, какую змею пригрел на своей шее — этот гребаный Шисуи!..       — Тебе раньше и дела не было до Итачи, чего сейчас-то спохватился?       Неспешный внимательный взгляд черных глаз Учихи:       — Думаешь, это нормально? Нормально, когда лучший друг зная, что тебе нравится девушка, начинает тайно с ней встречаться?! И ничего не говорит тебе?!       — То есть ты используешь Сакуру во имя всеобщей справедливости, а не ради того, чтобы тупо заступиться за пошатнувшуюся честь брата?       — Наруто, — пророкотал Учиха, вновь поднося сигарету к губам, — задрал.       — Я думаю, проблема в другом.       Краткий надменный смешок брюнета, и взгляд Саске со странным азартом полоснул по силуэту блондина.       — Мне кажется, — продолжил Узумаки, не обратив на этот вызывающий взгляд никакого внимания, — ты просто переживаешь, что Итачи вступился за тебя, что получил тот удар, из-за которого он теперь почти не видит. А ведь на его месте должен быть именно ты, Саске...       — Узумаки... — зло.       — ...Ты осознаешь это, от того и хочешь хоть как-то поучаствовать в судьбе Итачи. Чтобы хоть на немного затушить горькое ощущение, разгорающееся внутри себя... Ты чувствуешь себя виноватым. Я ведь прав, что именно вина — та причина, по которой ты еще не навестил брата в больнице?..       Гадкая... слишком гадкая, едкая, желчная улыбка на бледных губах, зажавших сигарету:       — Не переживай насчет Харуно, — сдавленный голос. Никотиновая палочка вновь в пальцах. — Сакура, наверное, поплачет из-за меня. Но... ты же всяко будешь рядом с ней. Утешишь. А возможно и выпивкой угостишь, и тогда... она точно раздвинет ноги перед тобой — она же тебе так нравится, Наруто, что ты уже весь мозг мне проел.       Рывок. Толчок, от которого Саске ощутил, как грубо и болезненно вжат в угол оконного откоса, и закашлялся, подавившись табачным дымом.       — Как сильно мне нужно тебя ударить, чтобы выбить всю дурь из твоей тупой башки?! — пророкотал Узумаки, снова тряхнув друга за грудки.       — Свали! — Саске пихнул пианиста в грудь, но подействовало, откровенно говоря, скверно: Наруто лишь опять резко приложил Учиху откосу — если бы не сигарета в пальцах, бывшая последней в пачке, Саске выбросил бы ее не жалея и вмазал Узумаки. Но табачная «соска» была крайней и за последнюю пару часов такой долгожданной, что распрощаться с ней вот так легко было просто нереально.       — Да засоситесь вы уже, — под звук хлопнувшей двери внезапно раздался чужой, но такой знакомый голос, заставивший парней замереть на месте.       И... ухмылка тут же скривила бледные губы:       — А ты не подкачал, Гаара, — почти что прошипел Учиха — брюнет даже не посмотрел на красноволосого неформала, замершего возле входа. — Ты пришел, как и обещал. Даже не опоздал.       — Что за..?! — отпрянул Узумаки, внимательно посмотрев на красноволосого. — Что вообще происходит?! — вновь сверкнул взглядом на брюнета, параллельно тыкая пальцем в пришедшего парня. — Саске, ты что, якшаешься с этим сумасшедшим?!.