Пианист

      На следующий день глаза скользили по мелким буквам на обратной стороне пачки со вкусняшками: «Энергетическая ценность — 609 кКал». Несмотря на то, что сознание обрабатывало полученную глазами информацию, голову занимали немного другие мысли.       «Мы будем судиться с Мацураси»...       Шисуи знал слишком мало: только слухи, какими полнилась Академия второй день — что Хидан грохнул Итачи, и все. Больше ничего. А у Фугаку спрашивать скрипач ничего дополнительно не стал, вчера был не тот момент, а сегодня он его еще не видел.       «Энергетическая ценность — 654 кКал».       Предполагая, что все отвратно, Шисуи выбирал между пачкой миндаля и пачкой грецких орехов, прочитав в интернете, что эти вкусняшки полезны для зрения. Однако так и не выбрав, какие все-таки полезнее, взял обе пачки. Направился на кассу, по пути захватив небольшую коробочку данго, случайно попавшуюся на глаза. И апельсины. Пять штук.       Наверное, он не был горд за то, что слишком хорошо знал этот район. Ведь если бы отец не попал несколько месяцев назад в эту же самую больницу, Шисуи приходилось бы дольше адаптироваться в этой части города. А так он уже знал, где здесь недалеко есть хороший продуктовый магазин или же магазин с книгами...       — Паспорт, — строго произнесла женщина в регистратуре.       Сегодня в больнице было все как-то строго.       — К Учихе Итачи допускаются только близкие родственники, — добавила она.       Шисуи почувствовал, как внутри кольнуло сердце: видимо с Итачи все слишком херово, раз пускают только близких...       — Я брат, — отозвался скрипач, доставая из кармана скрипичного футляра документ, удостоверяющий личность.       Шисуи врал. Точнее воспользовался незамысловатой возможностью. Ведь по какой-то странной случайности он был однофамильцем Итачи.       Не вдаваясь особо в правдивость родственных связей, но требовательно мазнув взглядом по «Учиха Шисуи», женщина брякнула сухое «пройдемте». И оставила своих остальных коллег за стойкой регистрации.       Шагая по хорошо знакомым белым коридорам, Шисуи осознавал, что собственные ноги тяжелеют с каждым шагом, ведь любое подобное движение приближает скрипача к...       не то, чтобы к Итачи, а к тому, во что он превратился.       И от осознания этого... этого итога сердце просто обливалось кровью.       — Надеюсь, Вы знаете, как нужно обращаться со слепыми, — женщина вновь строго смерила музыканта, остановившись перед входом в одноместную палату. Заметив на лице парня некоторую растерянность и жуткое беспокойство, она снисходительно добавила. — Слепым важен звук: не говорите громко, чтобы их не испугать. И поскольку у пациента сотрясение, не загружайте его информацией.       Шисуи странно кивнул.       Женщина потянула дверь на себя, входя в пространство.       — Учиха Итачи, к Вам брат, — раздался ее тихий голос.       Скрипач не двигался, не спешил входить — тело обуяло странное бессилие.       Сейчас Шисуи узнает, каким стал его лучший друг.       На борьбу с собой ему, казалось, ушла целая вечность, хотя на деле лишь несколько секунд — Шисуи, наконец, нашел в себе силы сделать шаг в палату.       Тяжело. Было слишком тяжело.