Пианист

      В коридорах Академии никогда не было тихо. И дело не в вечно трепящихся друг с другом студентах — просто в храме Музыки самой музыки было слишком много: она всегда наполняла атмосферу этажей, доносясь из-за дверей учебных кабинетов. Во-первых, музыканты, спешащие на репетиции, иногда забывали закрывать за собой створки до конца. А, во-вторых, просто сами двери были немного тонкими, от того и пропускали все звучности инструментов, раздающиеся в аудиториях.       Итачи всегда, когда шел по коридорам, прислушивался к звукам вокруг себя. Он мог восхититься игрой какого-то пианиста, практикующегося в исполнении трансцендентного этюда Листа. Или же, услышав струнников, посчитать, что они недостаточно хороши в исполнении квартета Шостаковича, или же подумать, что саксофонисту, чью игру уловил, проходя мимо, необходимо больше работать над фразировкой... или же... или же... или же...       Однако сейчас Итачи вообще ничего не слышал. Он только что вышел со встречи исполнителей современной музыки и серой тенью плелся за Саске, держась от того на расстоянии нескольких метров.       У Итачи не было цели, он не понимал, что делает, просто переставлял ноги — словно абстракция; голову занимало лишь одно, тесня в сторону остальные мысли: «Как брат попал в ЗОПИСМ? Откуда взял деньги?»       — Чего тебе? — Саске так неожиданно приблизился, что Итачи не успел среагировать, лишь ошарашено уставился на младшего. — Думал, что не замечу, как шпионишь за мной? Херовый из тебя ниндзя.       Итачи вперился в слишком бледное лицо Саске.       И как это он раньше не замечал, что младший брат так исхудал?       Выпирают скулы... А кожа? Его кожа серая, тонкая, что вот-вот словно порвется... Глаза Саске, скрашенными темными кругами под ними, бегло, ненормально быстро шастают по лицу Итачи — старший слишком хорошо распознает это.       Саске.... в последнее время он слишком раздражителен... В последние несколько месяцев.       Лекции пятилетней давности по курсу «Безопасность жизнедеятельности» сами собой всплыли в голове Итачи, и симптомы мелькают перед глазами: Саске — алкоголик?.. наркоман?       Нет, нет, нет.       Такого быть просто не может, не с ним, не с младшим братом. Или же... Он ведь так плохо выглядит.       Не ходит на занятия, пропадая днями и вечерами непонятно где...       А может... он связался с очень плохой компанией? Может его заставляют, принуждают употреблять все это?       Или же алкоголь и другие средства — просто способ заглушить душевную боль?.. А если Саске...       изнасиловали?..       А если ему за это платят?! Тогда ясно, откуда у него деньги!       О, Небо! Нет! Этого не могло случится с младшим братом! Только не с ним!       Итачи просто себя накрутил. Ничего такого быть не может. Не может же ведь?       Но... стоит ли рассказать обо всем родителям? Нет, не надо... еще ничего не подтверждено, еще ничего не ясно. Не нужно заставлять их беспокоиться. Пока что...       Итачи должен выяснить все сам.       Да, как старший брат он просто обязан.       — Ничего, — придавая голосу привычную сдержанность, ответил пианист, обходя младшего и удаляясь прочь. Итачи будет притворяться.       Притворяться, что все как прежде.       Он будет делать все, чтобы не вызвать у Саске подозрений.