Да начнётся судебное заседание

      Утро обычно встречает Виктора головной болью, но в этот раз всё было намного лучше. Он открыл глаза в неизвестной ему квартире, где на полу лежали знакомые и не знакомые ему люди. Он попытался встать, но вместо этого уткнулся носом в колено Лены, смотрящей в окно. Женщина зевала, совсем не улыбаясь первым лучам солнца, светивших прямо в её усталое лицо, но лишние движения заставили её оглянуться.       - Живой? - её голос для Вити прозвучал почему-то слишком привычно, будто бы он просыпался с этим каждый день. Тихий и на удивление очень низкий. Глаза Вити широко раскрылись, когда он посмотрел на сидящую Елену, которая поспешила откашляться и с улыбкой на него взглянуть. - "Горло першит".       Виктор лишь кивнул. Его широко раскрытые глаза не уменьшились, пока он аккуратно попытался встать, чтобы не задеть лежащие рядом тела.        Он сел рядом с Леной так, что яркое солнце теперь ослепляло и его. Словно недовольный кот он щурился, но продолжал нагло смотреть на свет. На эти его неудачные попытки Елена тихо рассмеялась: "Не пытайся. У Игоря лучше получается".       Услышав это имя, Виктор как-то особенно сощурился, наклоняя голову в бок. Его кошачьи повадки действительно делали из него уникального человека.       - Стоит ли говорить о нём сейчас? - он спрашивает вскользь, будто бы и не ожидая стоящего ответа. - Мне казалось, что после вчерашнего мы могли бы говорить о чём-то другом...       Лена подняла обе брови удивленно: "А что вчера такого было? Кроме того, что ты мне два часа в туалете жаловался на жизнь, а потом попросил подержать тебе член, пока ты ссышь?"       Виктор тихо недовольно застонал, хватаясь за голову, пытаясь забыть свои пьяные выходки в туалете незнакомой квартиры, но память упорно подкидывала ему картину удивлённой бледной Лены, сидящей на краю ванны.       Просто вчера он как-то почувствовал между ними сильную неуловимую связь, о которой тут же поспешил оповестить женщину, рассказав ей много всего о себе и своих знакомых. В том числе и несколько историй из гаража. Елена лишь кивала, наверняка, списывая все эти слова на пьяный бред и тупые фантазии мужчины о тройничке, поэтому сейчас она спокойно сидела рядом с ним, даже не пытаясь отодвинуться.       - Всё нормально. У всех бывают такие периоды в жизни. - Лена достала из-под подушки упаковку сигарет и закурила одну. Витя пытался вспомнить, говорил ли хозяин дома что-то про запрет курения. - Мы люди и мы имеем право на свои... грешки. В конце концов, среди нас нет ни одной Девы Марии или Исуса Христа.       Витя хотел было с ней согласиться, но его взгляд упал на светлые обои. Неровности стены тут же захватили его внимание и всё, что он смог из себя выдавить, было: "Это другое..."        Осенью уже начинало холодать, но птицы так же громко пели у окна. Видимо, проснувшись первой, Елена открыла окно, чтобы терпкий запах перегара не стоял в комнате. И теперь они вдвоём, словно птички на тонкой жёрдочке, прижавшись друг к другу сидят, наслаждаясь последними тёплыми лучами восходящего солнца в этом году.       Елена прерывает молчание, выпуская из лёгких сизый терпкий дым: "Так ты тогда был серьёзен?" Её голос снова стал привычным, мягким, словно окружающий дым. И Витя мог только кивнуть.       Лена потушила сигарету о пепельницу, стоявшую где-то под диваном, выдыхая остатки дыма из лёгких, закидывая голову и смотря в потолок: "Чёрт. Мы наломали дров."       Витя так и не понял, о чём она говорит. Эта фраза словно предназначалась и ему, и всем, кто был в зоне мысли Елены.       - О чём ты? - Виктор прикусил губу, но тут же шикнул, почувствовав боль от мимолётного соприкосновения зубов с раненой кожей. Пальцем он попытался нащупать ранку, но на ощупь кожа была абсолютно здоровая и целая.       - Золотой выпуск, гордость школы, последние умные люди своего села. - Елена спокойным голосом начала перечислять их негласные прозвища дома, подтягивая колени к груди. - Когда нас всех занесло? Разве так должны выглядеть взрослые и благоразумные люди? Трахаться по гаражам, а утром делать вид, что хочется открыть глаза?       Её слова резали лучше любого скальпеля наживую, добираясь до самого сердца. Витя начал вспоминать, чего хотел каких-то десять лет назад и как видел свою жизнь, но не мог даже вспомнить. Словно былые картины память нещадно уничтожала.       - Но ты ведь добилась, чего хотела? - неуверенно произнёс Витя, сжимая замёрзшие кулаки сильнее, чтобы скрыть свои чувства.       Лена сжала губы, будто ей было нечего сказать, а потом тихо, на грани слышимости, произнесла: "А чего я хотела?"