Да начнётся судебное заседание

       Осенью всегда происходят самые неожиданные происшествия. Люди обычно называют это осенним обострением, бегут к врачам и в аптеки, покупая себе лекарства из длиннющего списка, заставляя своего психолога устало закатывать глаза, закуривая сигарету. Точнее, так это видел Егор.       Он жил от осени до осени. Вёсны его уже не привлекали, их заботливые руки, пахнущие сиренью, вызывали только тошноту, а не желания романтики в жизни. Романтика приелась, тошнотворный розовый, который с ней ассоциируется, стал вызывать только кошмары. И даже привычная знакомая ладонь на плече не успокаивала.       Егор чувствовал себя преступником. Скрытно наслаждаясь отвратительными мечтами о недостигаемом объекте. Он не мог даже дотронуться до себя, чувствуя отвратительную влажность в нижнем белье, плача от бессилия и раздирая кожу ладоней. Заметив глубокие красные отметины, Екатерина прикусила губу. Егор даже подумал, что алая дорожка крови сейчас стечёт по её бледной коже, но вместо этого она всего лишь вздохнула, набирая воздух глубже в лёгкие. "Отвратительно" - пронеслось в его голове, как только он подумал, что кто-то касается его грязных рук. Сколько бы он их не мыл, он представлял на них скользкую алую кровь и бесцветный предэякулят, попавшие под ногти и въевшиеся в кожу. "Отвратительно" - повторял он себе каждый чёртов раз, хныча от бессилия и страха, что Екатерина заметит, как он стоит на обрыве.       Лишь одно слово, но оно преследует его каждую чертову весну, к осени постепенно отпуская. Словно отцвело забывшее о нежности сердце. Егор даже с грустью думал о том, что хотел бы себе любовь, цветущую столь быстро, как японская сакура. Юлия как-то упоминала о ней, в одну из их встреч одноклассников. Она жаловалась, перепив вина, что когда поехала в Японию, не попала на её цветение. Оно началось буквально за три дня до её приезда, но в Токио её встретили уже голые деревья и отвратительный запах гниющих листьев. От красоты, о которой она слышала от путешественников, ничего не осталось. Женщина ему даже тогда сказала, покачивая в руке бокал с алой жидкостью: "Чужая любовь не живёт больше трёх дней. Есть ли смысл, кроме как греть себе постель перед сном?" Никто тогда и не подумал, что у неё что-то не так.       Катя вновь буравит его взглядом. Глаза её яркие, даже не такие потухшие, как раньше, но Егор не смеет спросить, что не так. Помолвочное кольцо блестит на её правой руке, так что он умудряется подавиться воздухом, но не подать вида, что заметил. Он вообще привык прятаться, словно мышка в собственную нору из скрытых эмоций.       - Так не пойдёт... - Катин голос мягкий, словно у довольной кошки у миски со сметаной. И синяки под глазами уже не так видны, и сквозь строго сжатые губы проклёвывается улыбка. Это только сейчас или он просто не замечал? - Лучше расскажи, как тебе последнее судебное заседание Игоря?       Он вздрогнул от вопроса, потому что не знал, что ответить. Он пожал плечами, мол, ничего особенного, всё было как всегда.       - Разве Игорь не стал более взрослым? - настаивала Екатерина своими вопросами, вынуждая открывать рот и отвечать на них.        - Возможно, так кажется со стороны. Но я же отлично знаю, что он не умеет нормально готовить, женщины бегут от него после первого свидания, а его любимая игрушка - это Витя.       Он хотел закрыть себе рот, словно сказал что-то лишнее, но Катя лишь усмехнулась: "Так гараж - не просто слух, о котором судачат все вокруг?"       Егор откашлялся, глядя на довольного психолога: "Не совсем... Точнее, я не знаю."       Он опустил глаза, чтобы на чём-то сфокусироваться. И этим оказались яркие небесно-голубые ногти Екатерины, в цвет её глаз.       - Ты не думал, что это нечестно?       - Я думаю об этом каждый чёртов день, - Егор опускает глаза в пол, чтобы наконец сказать всё то, что хранилось в его душе. - Каждый Божий день я только и делаю, что страдаю. Они веселятся, живут теми жизнями, которые им нравятся. Я же такой грязный и ужасный, что мне хочется повеситься!       Он ждёт от Екатерины привычное ему слово отвратительно, но она лишь вздыхает, прикрывая глаза ладонью.       - Я выпишу тебе таблетки.