Загадка принцессы Сангхи

      Джухён был женат две недели. Впрочем, никаких особенных изменений этот факт в его жизнь не принёс, кроме разве что кровати. Теперь он засыпал и просыпался в тепле и уюте, и рядом с ним была принцесса. Постепенно им становилось более комфортно друг с другом, и даже ложась в одну постель, они почти перестали испытывать неловкость. Хотя Сангхи по-прежнему ложилась первой и к его приходу уже спала. Или делала вид. После той, самой первой, ночи кошмары больше не беспокоили её, и Джухён немного успокоился на этот счёт. После обеда она снова была у Хвансока, императорский засланец остался торчать там же — шагах в пятидесяти от кабинета, потому что ближе принц обнаруживал его. Рыцарь Ли на это время был совершенно свободен. Раньше он бы охотно подремал где-нибудь, но почему-то ему хотелось иметь темы для разговора с Сангхи, и потому он начал увлекаться чтением. Делать это он предпочитал лёжа на скамейке на аллее перед дворцом Хвансока. Так он был недалеко от принцессы на всякий случай и в то же время, оставался на улице.              Джинсу Хан за прошедший с расторжения помолвки месяц ещё ни разу не пожалел о своём решении. До него окольными путями доходили слухи о том, сколько принцесса плакала, и он думал, что было весьма разумно избавиться от такой рёвы. Тем более, что рыдала она и на груди короля, и на груди своего стража. Одна часть Джинсу говорила, что это полностью его вина и что те, кому она дорога, лишь пытались утешить её. Другая его часть была бесконечно возмущена дерзостью девчонки, перепачкавшей своими слезами китель его Величества и особого рыцаря. Дошёл до него и слух о свадьбе. Джинсу почему-то был убеждён, что даже так Сангхи никогда не предаст своих чувств к нему. Он был уверен, что она будет любить его вечно и никогда не отдаст себя другому мужчине. Он был убеждён, что весь этот брак король придумал для того, чтобы защитить принцессу от императора. И потому не сомневался, что всё это не более, чем фикция, ширма, за которой ничего нет.              День был погожий, но не жаркий. Солнце пригревало, но не пекло, и провести такой день на улице было бы весьма приятно. Однако Джинсу не располагал такой роскошью, как возможность праздно гулять. Ему понадобилось встретиться со вторым принцем по делам высокой важности — он хотел поговорить о возможности создания копий имперских рыцарей Фреона. Не особо задумываясь о времени, он направился к его дворцу после обеда, ведь всем было известно, что Хвансок работал с утра до вечера. Подходя к зданию, Джинсу наткнулся на Джухёна, мирно читавшего лёжа на скамейке. Пройти мимо него незамеченным не было и шанса. Взгляды мужчин столкнулись, искрясь неприязнью.              — Пусть и с небольшим опозданием, но поздравляю с бракосочетанием, — с кривой ухмылкой изрёк Джинсу.              — Что же вы не пришли на свадьбу? — съехидничал в ответ Джухён, садясь. — Ах да, его Величество запретил вам показываться на глаза моей жене.              — Моей бывшей невесте, — хмыкнул Хан. — И скоро ли ждать внуков его Величества?              — Вас это не касается, — рыцарь резко поднялся. — Вы хотите видеть принца?              — Да, — Джинсу приблизился почти вплотную и зашипел почти на ухо Джухёну: — Я знаю, что весь ваш брак фикция. Она никогда...              — Я должен предупредить вас, что если вы намерены посетить второго принца сейчас, то вы нарушите приказ его Величества, — Джухён сделал шаг назад и говорил настолько резко и холодно, что это почти ощущалось в воздухе. — Обсуждать с вами свою семейную жизнь я не намерен.              — Неужели я попал в самую точку? — Джинсу снова криво усмехнулся. — Так Сангхи всё ещё думает обо мне?              — Не смейте звать мою принцессу по имени, — на этот раз расстояние между ними преодолел рыцарь. Шипел в ухо теперь тоже он. — Вы и представить себе не можете, как редко и что именно она о вас думает.              Джинсу отошёл на шаг. Он опешил от такого резкого заявления рыцаря — поверить не мог, чтобы Сангхи доверяла ему свои мысли. Да и реакция Джухёна казалась ему странной, ведь даже если речь шла о Сангхи, она всё ещё оставалась девчонкой. Не было никаких причин так остро реагировать на то, что кто-то назвал её по имени. Лицо рыцаря тем менее явно выражало глубокую неприязнь и даже враждебность. Джинсу нахмурился. Ему это всё совершенно не нравилось. Если Джухён действительно был заинтересован ей, он вполне мог со временем добиться её. Впрочем, вопрос был только в том, было ли у него это самое время — слухи об императорском желании получить её тоже дошли до Джинсу.              — Когда она уйдёт? — поджав губы, спросил Джинсу.              — Обычно они заканчивают в шесть, — отозвался Джухён. — Но сегодня второй принц пожелал, чтобы мы ужинали с ним. Так что, полагаю, не раньше восьми.              — Но у меня срочное дело, — поморщился Джинсу.              — Тогда подождите здесь, — пожал плечами рыцарь. — Я схожу узнаю, смогу ли увести свою жену, если принц захочет вас видеть.              Джинсу вынужден был признать, что этот раунд за рыцарем. Не то чтобы между ними вообще могло быть какое-либо соревнование и повод для него, однако последнее слово осталось именно за Джухёном. Он как будто издевательски улыбнулся и скрылся в здании. Минут через десять оттуда вышел рыцарь из личной охраны Хвансока и сообщил, что принц готов принять его и уделить ему не более тридцати минут. Джинсу поморщился, но пошёл следом за стражем.              У второго принца Хвансока редко можно было увидеть довольное выражение лица. Разве что самодовольное. Однако в этот день настроение у него было в самом деле очень хорошим. И одной из причин тому была Сангхи. Прежде всего оказалось, что она обдумывала задачи, которые он ставил ей, не только пока сидела здесь за выделенным столом, но и в другое время. Благодаря чему она приносила ему идеи и решения. А ещё принц знал, что она ни с кем не обсуждала того, о чём говорилось в стенах кабинета, и доверить тайну ей было надёжнее, чем положить в сейф. В этот день Хвансоку захотелось выразить ей своё расположение, и он решил сделать ей небольшой подарок и пригласить ужинать с ним вместе с мужем. Разумеется, она с благодарностью приняла и то, и другое. Хотя подарком был всего лишь замороженный магией букетик настурции. Они работали в полной тишине около полутора часов, когда в дверь тихо постучали. Открывать двери по идее было работой секретаря, но принц никогда не позволял Сангхи делать этого. Ведь если за дверью оказался бы какой-нибудь самоубийца, решивший проникнуть в его кабинет, она не только не смогла бы остановить его, но и ещё и пострадала бы. И сколько бы потом пришлось ждать, пока секретарь вернётся к работе?              На пороге оказался Джухён. Увидев его, Хвансок нахмурился. Хотя ему были известны детали их брака, присутствие этого парня рядом с Сангхи круглые сутки ему почему-то не нравилось. Впрочем, их отношения принц находил более приемлемыми, чем если бы рядом с ней был этот заносчивый гад Джинсу. Хвансоку было не очень важно, что бывший жених его сестры вовсе не обладал всеми теми качествами, которыми он наградил его в своих мыслях. Главное, что Джинсу раздражал. Впрочем, теперь несколько меньше.              — Джинсу Хан пришёл к вам, — очень тихо произнёс Джухён. — Его Величество запретил ему показываться на глаза моей жене, поэтому я пришёл узнать, примете ли вы его сегодня.              — Он сказал, зачем пришёл? — поморщился Хвансок.              — Нет, — мотнул головой рыцарь. — Только что это срочно.              — Я не особо горю желанием его видеть, — скривился принц. — Однако дело может касаться государственной безопасности, а с этим отец торопит. Уведи Сангхи минут на сорок. Этажом выше у меня библиотека — она точно найдёт там что-нибудь полезное.              В кабинет Джухёна не пустили — он, впрочем, и не рвался. Хвансок сам вывел принцессу в коридор и позвал кого-то из своих стражей. Сангхи прихватила букет с собой, надеясь попросить Джухёна унести его в комнату. Они быстро покинули этаж, пока принц раздавал указания. Никто не сказал принцессе, почему это ей вдруг понадобился перерыв с походом в библиотеку принца, но она догадывалась о причине — так её могли вывести только ради Джинсу. Во всём дворцовом комплексе он был единственным человеком, от встреч с которым её всячески оберегали.              Библиотека Хвансока была великолепна. В ней было собрано множество книг со всего мира, и в них крылось множество разных истин. Ну или того, что таковыми считало местное патриархальное общество. Тем не менее, там вполне можно было отыскать и что-то по той теме, в которой они сейчас работали. Попав туда, Сангхи двинулась вдоль полок, внимательно читая названия на корешках.              — Это цветы? — внезапно послышался голос Джухёна.              — А? — принцесса вздрогнула и обернулась. Он посмотрела на мужа, потом на букет в руках и снова на него. — Да, это... Подарок старшего брата.              — Почему он сделал это? — нахмурился рыцарь.              — Я не знаю, — честно призналась Сангхи. — Он сказал, что они выглядели совсем хилыми и напомнили ему меня. Вот он и решил подарить их мне.              — Довольно странная мысль, — тихо произнёс Джухён.              — Может быть, — согласилась принцесса. — Но мне всё равно приятно. К тому же, мне в библиотеке академии попадалась книга про язык цветов. Настурция означает признание успехов.              — Полагаете, его Высочество тоже читал её? — рыцарь склонил голову набок.              — Не представляю, зачем бы ему это понадобилось, — усмехнулась Сангхи. — Она про цветы и на древнем языке.              Джухён помолчал. Принцесса решила, что разговор на этом окончен, и вернулась к прерванному занятию. Несколько нужных книг оказались рядом, и она принялась снимать их с полки и укладывать на свою руку. Книги были толстыми и тяжёлыми, но Сангхи совершенно не ожидала помощи — здесь это было не принято. Однако когда она снимала третью по счёту, Джухён оказался рядом. Он осторожно забрал у неё тома.              — Позвольте мне, — улыбнулся он. — Вы можете уронить ценные книги принца.              — Благодарю, — улыбнулась она ему в ответ.              — А что ещё можно сказать цветами? — спросил Джухён.              — По большей части ими можно выразить чувства, — Сангхи смутилась, и чтобы не покраснеть сильнее, отвернулась к полкам. — Например, базилик дарят тому, к кому испытывают неприязнь.              — Почему вы назвали именно его? — удивился рыцарь.              — Не знаю, — принцесса пожала плечами. — Подумала, что это чувство вам более понятно, чем, например, любовь.              — Мне кажется, я начал понимать, что это, — теперь и он слегка смутился и повернулся к полкам.              — Правда? — Сангхи удивлённо посмотрела на него.              — Мне так кажется, — уклончиво ответил Джухён.              Для него само это слово было слишком сложным для понимания. Однако он не поленился в своё свободное время заглянуть в библиотеку к Алексу. Там он нашёл более чёткое определение, чем давала Сангхи, однако её слова казались чуть более точными. Джухён понимал любовь как стремление сделать другого человека счастливым и самому стать лучше ради него. В этом своём понимании ему пришлось признаться себе, что он любил Сангхи. Ему хотелось, чтобы она улыбалась, и ради этого он был готов прикладывать усилия. Правда, пока не знал, какие именно. Однако подарок принца навёл его на мысль, что прежде всего ему нужно было как-то выразить свои чувства. Говорить о них словами он был ещё не готов.              Когда Джинсу Хан покинул кабинет Хвансока, принц попросил вернуть его секретаря на место. Его страж тут же отправился за Сангхи. Она отдала букет настурции Джухёну, попросив, если его, конечно, не затруднит, отнести их в комнату, чтобы цветы не завяли. Рыцарь согласился — заняться ему всё равно было нечем. Когда принцесса с книгами снова оказалась за своим столом, Джухён отправился в её дворец, напряжённо задумавшись, где бы ему узнать этот язык цветов. Принцесса сказала ему, что та книга, в которой она читала о нём, была на древнем языке, но это не значило, что перевода не существовало. И если кто и мог помочь ему в этом вопросе, то только Алекс. Найти его оказалось не так уж и сложно — они с Фрезией пили чай в той самой беседке, где была отравлена Сангхи. Место навевало неприятные воспоминания, но Джухён решил придержать их при себе.              — Добрый день, особый рыцарь Ли, — поздоровался учёный. Фрезия поднялась и поклонилась.              — Добрый, — кивнул Джухён. — Алекс, вы когда-нибудь слышали о языке цветов?              — Языке цветов? — переспросил он. — Что-то такое смутно припоминаю. А вам зачем?              — Я просто... — рыцарь смутился. — Я не знаю, как иначе ненавязчиво сказать своей жене... кое-что.              — Если позволите, — очень тихо изрекла Фрезия, — я знаю его.              — Правда? — Джухён повернулся к ней.              — Да, — она кивнула. — Это была книга, на которой я практиковалась в дешифровке древнего языка. Например, базилик означает неприязнь, а белая гвоздика — пожелание успеха.              — Почему-то моя принцесса тоже упомянула базилик, — усмехнулся Джухён. — Но я хотел сказать ей нечто противоположное.              — Тогда подойдут белые розы, — улыбнулась Фрезия. — Они как раз говорят нечто противоположное неприязни.              Джухён кивнул и оставил их. Найти белые розы на территории комплекса в обычные дни было непросто, но в то время, когда готовилась свадьба трёх принцесс и Джинсу Хана это оказалось не так уж сложно. Хотя до этого события оставался ещё месяц, образцы цветов уже привозили во дворец, чтобы показать королевским флористам. Рыцарь просто дождался у выезда с территории комплекса машины и убедил хозяина цветов отдать ему одну белую розу. Это было нетрудно, ведь растения всё равно должны были выбросить. Джухён заморозил её магией и спрятал в комнате, надеясь найти подходящий момент. Он как раз успел вернуться к кабинету Хвансока к шести, чтобы присоединиться к ужину.              Все последние две недели Фрезия провела в трудах. Королю Корьё она рассказала о своих познаниях лишь вкратце, не имея времени поведать деталей. Но как раз детали и были важны. Зная о шпионах во дворце, найти способ получить информацию оказалось не так просто — Хунсангу нужен был кто-то, чьё присутствие рядом с Фрезией не вызвало бы подозрений, кто мог бы обнаружить шпиона на пределе слышимости и кому можно было доверить государственные тайны. Число лиц с такими характеристиками оказалось подозрительно мало. Однако лучшим кандидатом оказался Алекс. Впрочем, охрану из особого рыцаря к Фрезии тоже приставили, но она его ни разу не видела. Хотя скоро оказалось, что за принцессой никто не следил. Узнав об этом, Хунсанг не мог отделаться от мысли, что у императора не всё в порядке с головой. За это время у Фрезии не было ни единой возможности провести хоть немного времени с Сангхи. Однако в этот день императорской принцессе удалось выяснить, что на завтра у них обеих выпал выходной. А это означало, что они могли хотя бы прогуляться вместе.              Алекс общался с Фрезией без предубеждений, и это сильно удивляло её. Он вёл себя так, как будто между ними не было ни возрастной, ни гендерной разницы. Если бы хоть один такой человек был в императорском дворце, когда она росла, может быть, ей было куда легче. Но даже владея магией она была лишь мусором, к которому предъявлялись тем не менее бесконечно высокие требования. Она в действительности так устала от императора, что с радостью зацепилась за возможность уничтожить его. В своих самых смелых мечтах Фрезия лично пронзала его грудь кинжалом. Однако сейчас ей надо было написать ему какое-то письмо, чтобы он поверил, будто она изо всех сил старалась выполнить его поручение, но времени он дал ей слишком мало. Всеми силами ей нужно было получить отсрочку для Корьё.              К комнате Сангхи Фрезия пришла после завтрака. Как раз в то время, когда из комнаты вышел его Величество. Хунсанг поздоровался с ней, но задерживаться не стал. Впрочем, и дверь за собой не закрыл, оставляя Фрезию в слегка неловком положении: войти ей не разрешили, а постучать она не могла.              — Входите, ваше Высочество, — раздался голос Джухёна. — Мы будем рады вашей компании.              — Благодарю, — она чуть поклонилась и вошла.              — Вы всё ещё пишете его Величеству письма, моя принцесса? — очевидно продолжил разговор рыцарь.              — Да, похоже, папочке нравится получать их, — улыбнулась она. — Даже не знаю, почему.              — Почти уверен, потому что они от вас, — хмыкнул Джухён. — Я бы... — он осёкся. — Я бы, пожалуй, немного прошёлся. Вы останетесь здесь?              — Не знаю, — Сангхи пожала плечами и повернулась к Фрезии.              — Мы останемся, — отозвалась она. — Если вы не желаете, чтобы мы сопровождали вас.              — Я думаю, что это как раз мне нужно оставить вас, — улыбнулся рыцарь и снова посмотрел на Сангхи. — Я буду недалеко.              Он как будто обозначил лёгкий короткий поклон и вышел. Фрезии показалось, что их отношения стали какими-то более тёплыми, и она проводила рыцаря осторожным взглядом. Когда дверь за ним закрылась, принцесса тяжело вздохнула и присела за стол, запирая звуки внутри комнаты. Это, впрочем, не требовалось, поскольку Джухён всегда держал их спальню в таком состоянии.              — Так ты и правда пишешь письма отцу и не знаешь, почему они нравятся ему? — тихо спросила она.              — Конечно, я знаю, почему они ему нравятся, — усмехнулась Сангхи. — Вот только особому рыцарю Ли и отцу незачем об этом знать.              — Тогда, может быть, ты поможешь мне? — Фрезия умоляюще посмотрела на неё. — Император дал мне поручение, но я не могу выполнить его в срок. Как мне написать ему, чтобы это не вывело его из себя?              — Императора? — переспросила Сангхи. — Отец, конечно, вспыльчив и характер у него не сахар, но с императором ему не сравниться... Полагаю, нужно больше лести...              — Лести? — удивлённо переспросила Фрезия.              — Да, — кивнула Сангхи. — Свои письма отцу я всегда начинаю с этого. Вроде «Благодарю бога, что довелось мне жить под небом, что озаряете вы подобно солнцу» и так далее, и тому подобное. Твоему этого вот надо больше.              — Всей похвалы мира не хватит, чтобы соответствовать его самолюбию, — почти шёпотом заметила Фрезия.              — Тогда давай приступим, — вздохнула Сангхи.              Она уже здорово поднаторела в написании хвалебных писем, и ещё одно не должно было стать для неё проблемой, так что они засели за сочинение самой подобострастной оды императору, какую он когда-либо получал.