Для Ричарда всё закончилось, как бы неуместно это не звучало, довольно быстро. Для остальной же съёмочной группы эта ночь только начиналась.
К тому времени, как пребывающего в бессознательном состоянии ведущего донесли до лагеря и передали человеку, который в сложившейся ситуации больше всего подходил на роль врача, о продолжении съёмок не могло быть и речи. Приготовление ужина было прервано, аппаратура наспех раскидана по машинам, и все теснились вокруг одной палатки — все, кроме последней группы, которая пока не успела вернуться из зарослей.
«Рич! Хомяк!» — Джереми, который, словно следуя какому-то неписанному закону, всё время оставался в самой гуще событий, позвал мужчину. Его пальцы нервно теребили рукав чужой белой рубашки. Дурацкая шляпа, пригодная разве что для сафари, организованного пятизвёздочным отелем, уже успела куда-то задеваться, и в иное время Кларксон первый же порадовался этому событию, не упуская возможность подстебать коллегу за бестолковый элемент гардероба. Безликие люди в интернете и редакторы дешёвой прессы, стремящиеся завлечь читателей драматичными заголовками, часто обвиняли его в бесчувственности и в отсутствии хоть какого-то сострадания к окружающим — что же, он никогда не претендовал на звание лауреата Нобелевской премии Мира. Да что там — люди, знакомые с ним не первый год, могли бы без лишних скромностей описать его как человека взбалмошного, не всегда уравновешенного, не терпящего идиотизма и привыкшего высказывать всё напрямую. В случае, если он говорил, сидя перед толпой зрителей в студии, что готов без колебаний сбить велосипедиста, вырулившего случайно на автомобильную полосу магистрали, ведущей из центра Лондона в час пик в пятницу вечером, можно было не сомневаться — в подобном случае Джереми и правда закатит скандал, опустившись до оскорблений, обвинений в вещах похуже, чем
«полное похуистическое наплевательство на правила ебучего дорожного движения», и мордобоя. Даже в ситуациях, которые один из известнейших автомобильных критиков причислял к весьма короткому перечню своих ошибок, он неохотно мог прямо признать свою вину. Потому теперешнее его состояние — нерешительное, чуть испуганное, притихшее — казалось нетипичным, но при том оно объяснялось очень просто.
Ричард не был велосипедистом, который, нацепив вместо защитного шлема огромные ярко-оранжевые наушники, по невнимательности создал аварийную ситуацию. Он оказался жертвой его собственного просчёта, причём крупного. К тому же, учитывая сложившуюся за долгие годы тесную дружбу, Джереми, несмотря на весь свой цинизм, не стал бы калечить Хаммонда, даже если бы тому приспичило перегородить путь к ужину и просмотрю фильма на диване с бокалом вина своим велосипедом. А тут он своими руками нажал на курок, запустивший в ногу Рича дротик с транквилизатором.
«Все показатели в норме. — голос мужчины, закончившего беглый осмотр, доносился как из-под толщи воды. —
С ним всё будет в порядке, причин срываться в больницу я не вижу. Доза была слабая, он просто проспит чуть дольше обычного».
«Кто вообще додумался зарядить оружие реальным снотворным?» — послышалось чьё-то недовольное ворчание с улицы.
«В таких местах не помешает держать при себе кое-что для защиты». — возразил один из механиков.
«Да, и доверять игрушки знающим дело людям, а не пускать по рукам».
«Никто ничего не пускал по рукам! Это была обычная практика, всё было под контролем».
«Серьёзно, нах?» — вклинился третий голос, после чего толпа, собравшаяся на освещённой прожекторами площадке, загудела, как потревоженный улей диких пчёл, и из палатки стало трудно разобрать что-то, кроме отдельных фраз на повышенных тонах.
«И кто, блять, виноват, что «обычная практика» вышла из-под контроля?»
Начавшаяся перепалка была прервана появлением третьей съёмочной группы. Они чуть ли не бегом ворвались в лагерь, чувствуя, что что-то пошло не по плану.
Джереми, будучи поглощённым наблюдением за размеренным дыханием Ричарда, которого уложили поудобнее на койке и укрыли одеялом, и не осознавая ещё в полной мере, что команда стремительно разделяется на два фланга — тех, кто готов был обвинить его в безалаберности, а заодно и в кретинизме из-за инициации абсурдной идеи охоты на браконьеров, и тех, кто признавал случившееся несчастной случайностью, которая могла произойти с кем угодно — не заметил этого, пока кто-то с силой не отдёрнул брезент, закрывающий их от прохлады африканской ночи, и до боли знакомый голос не окликнул его:
«Джез, скажи мне, что я что-то неправильно понял. Скажи мне, что я старый болван, страдающий глухотой или слабоумием, и мне просто почудилось, что там только что сказали, что ты выстрелил в Ричарда транквилизатором».
Он медленно повернул голову и поднял взгляд на Джеймса, замершего посреди палатки. Вопреки рациональности, первая мысль, мелькнувшая в голове, не звучала как:
«Это было не специально» или
«Я и подумать не мог, я не хотел». Вместо этого он чуть не выпалил:
«Хоть ты порой и ведёшь себя как болван, но ты совсем не старый, и уж точно не страдаешь слабоумием», но прикусил язык, вовремя осознав, что этими словами сделает только хуже. Для Джеймса ответная тишина стала весьма красноречивым ответом. Он несколько раз моргнул, словно свыкаясь с неожиданным поворотом событий, обтёр вспотевшие ладони о джинсы и подошёл к раскладушке.
«Ричард в порядке?» — тихо спросил он.
«Да. Здоровью ничего не угрожает, просто завтра будет ещё сложнее растолкать его. — заверил мужчина, который успел сходить к машине за аптечкой — для подстраховки — и по дороге обратно захватить бутерброд с колбасой. —
Может быть, будет храпеть чуть громче. — фыркнул он, ухмыльнувшись, отчего из его рта вылетели крошки хлеба, и несколько застряло в бороде. —
Пусть спит здесь, на всякий случай будем приглядывать за ним по очереди».
Джеймс кивнул. Потом глубоко вздохнул, развернулся к Джереми, замершему, как печальная греческая статуя, и бросив напоследок невнятное:
«Мы скоро вернёмся», вытолкал того безо всякого сопротивления наружу. Съёмочная группа, успевшая к тому моменту пересказать все подробности инцидента и даже немного перемыть Кларксону кости, молниеносно накинулась на виновника происшествия.
«Какого хера, Джереми? Ты не член охотничьего клуба, чтобы попадать в цель с восьмидесяти ярдов, значит ты был близко».
«Достаточно близко, чтобы понять, что это твой же человек!»
«Подождите». — Джеймс решительно, почти грубо вытащил Джереми из толпы, прежде чем тот успел раскрыть рот, тем самым отстрочив разборки, но, как понял сам Джереми, ведомый куда-то в тень, совсем не из милосердия. Они остановились в узком пространстве между операторским джипом и фургоном для палаточного оборудования, и Джеймс наконец выпустил локоть Джереми из своей хватки. Он развернулся спиной к границе лагеря, за которой начиналась территория дикой природы, и черты его лица стали хорошо различимы в сумерках, освещённые отблесками костра, со стороны которого доносились возмущённые возгласы. В голубых, обычной спокойных, рассудительных глазах читались непонимание, усталость и зарождающаяся злость.
«Как ты умудрился?»
«Мы услышали шуршание в зарослях. Мы были уверены, что там нет никого из наших, потому что, когда мы разделились, все были в другой стороне. Я не знал, что это Ричард, что это вообще человек, я подумал, что какая-то антилопа, и выстрелил». — сказал Джереми тоже самое, что и пятнадцать минут назад, когда прибежал на крики и обнаружил, что мишенью его выстрела стал вовсе не зверь и уж конечно не браконьер, а Хаммонд. Добавить к истории было нечего. Он и сам с трудом понимал, как мог допустить такую оплошность, но сделанного было не изменить.
«А ты мог убедиться, прежде чем стрелять?» — рявкнул Джеймс.
«Сработал рефлекс. Я не знаю…»
«А можно было, блять, вообще не стрелять?».
Джереми открыл было рот, но Джеймс не дал ему возможности вставить ни слова.
«Это поступок, достойный шестилетнего ребёнка, которого родители не научили тому, что нельзя безответственно относиться к газовой плите! Не пятидесяти шестилетнего взрослого мужика! Я говорил тебе, что это глупая затея, и не я один говорил, но вот что мы получили в итоге — из просто неудачной попытки что-то доказать аудитории ты превратил это в угрозу жизни и здоровью! Ричарду! Ты это, блять, понимаешь? Да, мы делали вещи и посерьёзнее. Мы тащились хер знает сколько миль по амазонским джунглям, где с каждой ветки могла свалиться ядовитая змея, перебрались через ебаные Кордильеры, хотя это чуть не стоило всем лёгких. Были неожиданные травмы. Вспомнить хотя бы моё сотрясение в Ираке или падение с лошади в Аргентине, что тоже, кстати, было пиздец как тупо, но сейчас, Джереми, ты побил все рекорды по тупости, потому что ты сам, на ровном месте, просто с нихуя создал проблему. Ты выстрелил в своего друга! Случайно или нет, это не должно было произойти в принципе. Потому что обычно люди думают, прежде чем делать, а не стреляют транквилизаторами по кустам без разбора. Идиот!»
Джеймс поднял руку и сжал кулак, будто намереваясь врезать Джереми, но так и не замахнувшись как следует, встряхнул ладонь и скрестил обе руки на животе, хрустя костяшками, что он обычно делал исключительно в минуты сильного волнения. Он опустил взгляд, давая себе время немного перевести дыхание и собраться с мыслями. Джереми в каком-то смысле это было даже на руку — снова посмотреть в глаза любимому после сказанного он был пока не готов.
«Знаю, что идиот».
«Хорошо, что знаешь. Только что дальше?» — выдохнул Джеймс.
«Пойти отдыхать, полагаю».
«Перестать быть таким безответственным, вот что!»
«Чего ты от меня хочешь? — вырвалось у Джереми. —
Я объебался, знаю, но это не значит, что я безответственный во всём».
«Ты не хочешь брать на себя ответственность! Несмотря на весь твой опыт — карьеру, отношения — ты так и не научился контролировать свою жизнь как следует. Ты не умеешь быть ответственным. Облажаешься — и плевать, отверчиваешься от проблем и берёшься за что-то новое. Неосознанно цепляешься за то, что всегда есть кто-то, кто прикроет твою задницу. Я знаю тебя. Ты умный человек, Джер, но иногда ты ведёшь себя просто ужасно».
«Если ты пытаешься достучаться до меня при помощи чувства вины, то это необязательно. Вряд ли кто-то может винить меня сейчас больше, чем я сам».
«Почему ты не учишься на своих ошибках? — Джеймс на несколько секунд спрятал лицо в ладонях, и вопрос, который в равной степени мог считаться как прямым, так и риторическим, прозвучал, как стон. —
Мы уже это проходили».
«Я извинюсь перед Ричардом». — пробормотал Джереми больше для себя самого.
«Окажись на месте Ричарда кто-то другой, он вполне бы мог тебя засудить». — мрачно резюмировал Джеймс и зашагал обратно к костру.
Спустя полчаса Джереми вернулся к поутихшим коллегам — те, по-видимому, приняли во внимание праведный гнев Джеймса, от которого наверняка разбежались все живые твари в радиусе трёх миль, не унёсшие ноги ещё раньше, и к тому же успели утолить бушующие страсти сытным ужином — кое-кто уже отправился спать, так что разрешение конфликта было отложено до следующего дня, когда, как все искренне надеялись, Ричард вернётся из забытья в их общество и сможет оценить произошедшее с точки зрения пострадавшего. Джереми и сам ждал этого с нетерпением, не только лишь потому, что, как и остальные, беспокоился за Хаммонда, но и желал как можно скорее оставить в прошлом неприятный эпизод, и если не окончательно забыть о нём, то хотя бы прийти к определённому решению и двинуться дальше. Как в моральном плане, так и буквально — к границе с Анголой.
Он поужинал в одиночестве, опустошил банку пива и долго смотрел на догорающие в мангале угли. После чего встал, бросил задумчивый взгляд в сторону большой палатки, которую они арендовали в Виндхуке в качестве так называемого
«мощного противника стереотипам о кемпинге, свято чтимым выходцем из Бирмингема, в миру известном как Ричард Хаммонд» и в которой, исходя из его предположений — или скорее, надежд — скрылся Джеймс до его возвращения. Поправил экипировку, от которой он так и не избавился после съёмок, и подошёл к Тому — одному из операторов, который пока не ушёл отдыхать и сидел по другую сторону костра, разглядывая что-то в телефоне.
«Я могу попросить тебя об услуге?» — спросил Джереми.
Том оторвался от просмотра фотографий и поднял полный удивления взгляд, но ничего не ответил, ожидая объяснений.
«Я знаю, уже поздно. — Джереми развёл руки в сторону, развернув к собеседнику ладони, что следовало считать жестом, означающим «ладно, я сдаюсь на вашу милость». —
Но я хотел бы попросить. Мы всё равно никак не замнём этот случай с охотой на браконьеров в серии, так что… ты не мог бы отснять со мной пару кадров? В тёмное время суток. Это всего на несколько минут».
«Окей». — Том поднялся со своего места и, поразмыслив пару мгновений, шутливо добавил:
«Надеюсь, в меня ты не будешь стрелять?»
«Не буду. — устало улыбнулся Джереми. —
Где рации? Нужна сцена, где я зову Ричарда. На нашей реальной съёмке вышла полная каша».
* * *
Когда утром Джереми продрал глаза, Джеймса на его половине роскошной по меркам кемпинга кровати уже не было. В сонном ещё сознании мелькнула саркастичная мысль: слава Богу, большую часть ночи они всё-таки провели вместе в постели, пусть и занимаясь тем, для чего, собственно, кровати и были придуманы — то есть спали. Будь Джеймс темпераментным юнцом, каким был сам Кларксон в свои двадцать, виновник происшествия вполне мог проснуться на полу или даже на матрасе где-нибудь в кустах. То, что Джеймс ушёл раньше, не разбудив его, не было столь необычным явлением, но на фоне всего произошедшего накануне приобретало горьковатые оттенки. Джеймс имел право злиться — было за что, но он не имел права называть его безответственным — хотя и о причине этих сказанных в пылу гнева слов Джереми смутно догадывался.
Время близилось к полудню, и съёмочная группа расползлась по тенистым местам, спасаясь от солнцепёка. Пройдясь по лагерю до палатки, служившей кухней, Джереми быстро выяснил, что Ричард ещё не пришёл в себя, а поскольку его пробуждение считалось приоритетом, от времени совершения и хода которого зависели все их дальнейшие действия, было принято единогласное решение просто ждать и заниматься своими делами. Кто-то просто лениво слонялся по округе, забивая память телефона фотографиями африканского пейзажа, кто-то взялся за наведения порядка в машинах операторов — несмотря на то, что ещё недавно они выехали из Виндхука, где по мере возможности всё грязное было постирано и вычищено, всё пыльное — пропылесосено, всё разрядившееся — заряжено, а всё лишнее — безжалостно выкинуто, а их операторы были профессионалами своего дела и халатного отношения к самой технике не допускали, всё же их джипы могли служить прекрасным примером того, как можно быстро захламить пространство мелким безвредным мусором.
Покончив с завтраком, Джереми несколько минут стоял со стаканчиком кофе в руке и наблюдал за тем, как из бардачка одной из машин кто-то вытащил увесистую стопку туристических буклетов, набранных в столице, и протянул её стоявшему рядом Джеймсу.
Стоило заняться серьёзными делами, и за неимением лучшей альтернативы Кларксон направился к механикам, чтобы захватить ящик с инструментами для уединения с его настрадавшимся от дорог Намибии — или, скорее, их отсутствия — пляжным багги.
* * *
Ричард проснулся к трём часам после полудня. И, к удивлению многих, после выяснения обстоятельств произошедшего не попытался тут же закопать Джереми — только пожурил для приличия и в итоге превратил всё в анекдот.
«Если что, моя жена тебя сама прибьёт». — уверил он друга, садясь за стол, где его ожидал завтрак-обед, состоящий из хлебцев и сладкого чая.
«Его уже прибил Джеймс. — многозначительно заявил Том, ошивавшийся тут же, и похлопал Джереми по плечу. —
Господи, Джезза, сходи умойся! Три часа под капотом тебя краше не сделали».
«Так что же мы делаем дальше?» — озвучил волнующий всех вопрос Ричард.
«Я думал об этом. — Джереми проигнорировал адресованное ему предложение и только удобнее устроился на раскладном стуле. —
Сейчас нужно продолжать путь к месту назначения, а эпизод с охотой мы немного обыграем. Наймём вертушку и подцепим к ней твой багги, якобы мы не могли ждать твоего пробуждения и решили проблему, отправив тебя по воздуху».
«Я не понимаю. — Ричард ухмыльнулся. —
Мне кажется, или ты всё-таки хочешь меня добить, не тем способом, так иным».
«Всё может быть, Хаммонд, всё может быть».
«Что скажете на эту идею? — Ричард оглядел всех присутствующих членов бригады и остановил взгляд на Джеймсе, который стоял, подпирая боком поставленные друг на друга ящики с сухими припасами. —
Ты как?»
Джеймс пожал плечами.
«Надо будет поговорить об этом с Энди. — был вынесен вердикт. —
Зато представляете, какой будет сюжет? Чем можно сильнее напугать браконьеров, как не Джереми Кларксоном с ружьём?»
«Вот что на самом деле должно быть нелегально в Намибии, впрочем, как и во всём мире. — прервал своё упорное молчание Джеймс с видом строгого родителя, отчитывающего при гостях нерадивое чадо. —
Идиотизм. — он выразительно посмотрел на Джереми, потом на Ричарда, и обернулся к начавшей подготовку к отъезду команде. —
Пойду соберу вещи».
«Кстати о вещах. — всполошился Хаммонд. —
А где моя шляпа?»
