* * *
Джереми спал, но перед глазами мелькали, как наяву, ненавистные ухабы, замаскировавшиеся под мягкий песок. Они скакали вверх-вниз, то удаляясь, словно он был бесплотным духом, парящим над африканской саванной, то неумолимо приближались, как если бы он резко вдарил по тормозам и вылетел на дорогу через лобовое стекло прямо под колёса автомобиля. Со всех сторон песок взвивался в воздух плотными вихрями, окружал несокрушимой стеной, грозя затянуть в свои коварные объятия и похоронить заживо, оставив в назидание случайным путникам лишь подпираемый грудой булыжников деревянный крест навроде тех, что они видели на обочинах. Мужчина завозился, стараясь выбраться из сонного оцепенения, и когда подавленное видениями сознание вернуло себе хотя бы долю ясности, он смог оценить обстановку – смятое одеяло, кровать в шатре. Судя по тому, что с улицы не доносилось ни звука, кроме естественных шумов, неотделимых от дикой местности, но окружающие вещи вполне можно было рассмотреть, не напрягая зрения, напрашивался вывод, что неожиданное пробуждение пришлось на ранее утро. Повернувшись на бок, Джереми с удивлением обнаружил, что на него уставилась пара голубых глаз. В полусумраке они казались темнее, почти оттенка грозового неба. «Я т’бя разбудил? – пробормотал Джереми. – Пр’сти». «Нет, ничего. – шёпотом ответил Джеймс. – Трудно спать. Всё тело болит». «П’нимаю. У меня тоже». На секунду Джереми охватило странное чувство – он давно, едва ли не со времён бурной молодости, не ощущал ничего подобного, особенно рядом с Джеймсом – толика необъяснимого смущения, чем-то похожая на то, что приходит, когда после вечеринки просыпаешься в кровати с человеком, которого знаешь не слишком хорошо. Даже если плохо помнишь, как здесь оказался, нет никаких сомнений в том, что между вами не произошло ничего выходящего за рамки, и всё же ситуация кажется неловкой, натянутой, никак не способствующей разговорам, будь ты даже самым неугомонным экстравертом в компании. Вы просто лежите и молчите. Ассоциация показалась Джереми настолько несвоевременной, что он постарался как можно скорее прогнать её из головы и снова лёг на спину. «Я был неправ». – вдруг тихо сказал Джеймс. «По поводу чего?» – Джереми сглотнул, стараясь ничем не выдать волнение, вызванное этим неожиданным признанием. Его партнёр был не из тех, кто бросает слова на ветер. «Ты знаешь, по поводу чего». Какое-то время они лежали молча. «У нас такая жизнь, с этим ничего не поделаешь». – продолжил Мэй. «Джеймс…» «Нет, в смысле, ты же знаешь, что я ни о чём не жалею. И никогда бы не пожалел. Я рад, что моя жизнь сложилась именно так. Что я присоединился к Топ Гиру, что проехал весь этот путь с вами. Не жалею, что оставил позади Би-би-си, что снова ввязался в эту безумную авантюру, что не ушёл с головой в локальные проекты». «Это хорошо. – Джереми, казалось, ляпнул, не успев до конца осмыслить сказанное. – Ты же знаешь, не люблю никого принуждать». «Как будто я бы тебе это позволил. – на лице Джеймса появилось подобие улыбки. – Не ты тут всё решаешь, хотя и пытаешься». «Почему бы и нет? Это наш проект». «Иногда мне кажется, что ты всё ещё считаешь себя офисным планктоном Би-би-си, которым всегда себя представлял. Которому указывают, какого цвета рубашки надевать на эфиры и на каком месте парковать машину. И всё ещё борешься с этим». «Я всегда буду бороться с идиотизмом». «Пошутил бы, что странно слышать от тебя такое. – Джеймс придвинулся ближе, так что их плечи соприкоснулись. – Но я понимаю. – он прикрыл глаза и пролежал молча, наверное, с полминуты, прежде чем снова заговорить. – Я не имею в виду, что мы снова должны переложить создание программы на плечи сценаристов, ведь именно к этой самостоятельности мы и стремились. Я не хочу, чтобы ты перестал изобретать что-то новое. Я просто думаю, что тебе нужно больше прислушиваться к мнению команды. Выдвигать идеи на всеобщее обсуждение, а не реализовывать их без раздумий в ту же секунду, как они вспыхивают в голове. Это как пытаться починить остановившиеся часы с помощью молотка. Нельзя всегда руководствоваться только своим мнением. Особенно если оно приводит к не самым приятным последствиям». «Я не хотел, чтобы так получилось». – несмотря на характерную манеру речи, исключающую прямое признание вины, это всё же можно было считать извинением. «Я знаю. Надеюсь, этот разговор не был бесполезным. Что мы оба что-то усвоили». Джереми пришлось потрудиться, чтобы, не сильно меняя положение, заглянуть Джеймсу в глаза, но он просто не мог не сделать этого. Их лица находились так близко друг от друга, что можно было без труда разглядеть каждую морщинку, каждую шероховатость на коже, каждую царапинку. Он постарался вложить в этот взгляд как можно больше нежности, как бы говоря: «Да, я понимаю». «Давай спать. – Джеймс поудобнее устроился под одеялом. – Нам в любом случае ещё какое-то расстояние придётся тащиться по этой дороге, для этого нужны силы. Впрочем, у меня есть идея, как можно немного улучшить наше положение…»* * *
Отдых явно пошёл всем на пользу. Ричард отметил это ещё во время завтрака, наблюдая, как взаимоотношения двух его друзей постепенно теряли последние следы напряжённости. В том, что ночью между ними произошло нечто, в корне изменившее настрой обоих, он убеждался снова и снова в течение дня. Несмотря на то, что показавшееся поначалу удачным решение съехать с дороги не только не улучшило, но в чём-то даже ухудшило ситуацию, мотивация продолжать движение вперёд была крепка как никогда. Радио практически не затыкалось. «Каждую кость. – это был голос Джереми. – Каждую кость в его промежности. Вот что я ему сломаю. И посажу его на рог носорога». Ответ Джеймса не заставил ждать. «Хватит ныть! И хватит обвинять во всём ландшафт!» Стороннему человеку наверняка показалось бы, что курс их отношений, напротив, отклонился в крайне нежелательную сторону, но Ричард знал обоих достаточно хорошо – как отдельных личностей, так и как тандем – чтобы с уверенностью сказать: эти издёвки и возмущения были ярче и живее напускного спокойствия. Спокойствие – это вообще не в стиле Топ Гир. «Может быть, теперь там всё по-другому. – мысленно поправил себя Ричард. – Мы в Гранд Туре, и спокойствия здесь тоже ждать не следует». Однако вскоре благодаря всё тому же суровому ландшафту Намибии поутихший было конфликт чуть не разгорелся с новой силой. Если первые несколько десятков метров песка они преодолели без особых проблем, то уже очень скоро стало понятно, что эта новая напасть гораздо коварнее, нежели может показаться на первый взгляд. Операторский джип застрял первым, перегородив дорогу остальной колонне сопровождающих машин. Багги некоторое время ещё сражались с буквально утекающей из-под колёс почвой, что вовсе не добавляло удовольствия ведущим – в отличие от джипов, их средства передвижения не могли защитить от пыльного урагана. Спустя сотню метров остановился и Ричард, замыкавший их беззащитный перед лицом стихии караван – у него начала глючить электрика. Почти сразу после этого застрял Джереми, ехавший первым, и его тщетные попытки выкопаться, естественно, не привели к удовлетворительным результатам – он только перегрел двигатель и поднял ещё больше клубов дыма. «Ты застрял, Джеймс?» – Джереми схватил радио, повернулся на сидении, тем самым стряхнув с колен, наверное, целое ведро песка, и начал вглядываться в непреднамеренно созданную им завесу, где-то в которой должен был находиться их Капитан Упрямец, если он не умудрился при почти нулевой видимости потерять управление и врезаться в дерево. Спустя пару секунд послышались какие-то помехи. Джереми показалось, что он даже расслышал голос Джеймса – что-то похожее на слово «я» – потом снова помехи, как вдруг радиоэфир разразился кашлем с хрипотцой. В животе у Джереми что-то тревожно сжалось. «Джеймс?» До получения ответа прошло ещё несколько секунд, но Джереми показалось, что время будто замедлилось, плавясь на беспощадном солнце, прямо как часы на картине Дали. Рация снова зашумела. «Я, – Джеймс снова откашлялся, и тут Джереми заметил переднюю часть его багги – если бы не знал наверняка, ни за что бы не сказал, что тот красного цвета – показавшуюся среди облаков пыли. – Я застрял». «Так, у меня двигатель вскипел, и я застрял». «У меня вышла из строя вся электрика. – присоединился к разговору Хаммонд. – Пытаюсь завести движок, но аккумулятор сдох. Супер, Джеймс. – беззлобно поддел он. – Ты нам отлично помог». Джереми уже видел «виновника происшествия»: тот выбрался из машины и теперь стоял по щиколотку в песке, пытаясь через не до конца осевший пыльный вихрь разглядеть хоть что-нибудь впереди. Кларксон протёр объектив закреплённой на лобовом стекле камеры и решил подвести итог. «Ситуация следующая: Хаммонд сломал машину, ты застрял, а моя перегрелась. – он отпустил кнопку ненадолго, подумал и снова заговорил. – Можно ли сказать, Джеймс, что твоя идея была глупой?» Джеймс отметил незамедлительно. «Она была глупой». – выпалил он и рассмеялся. Хаммонд вышел на связь лишь для того, чтобы хмыкнуть, и Джереми сам не удержался и разразился хохотом. «Она была глупой! – смеясь, выкрикнул Джеймс уже просто так, быстрым шагом приближаясь к машине Джереми. – Она была глупой, и я сам теперь вижу это так ясно!» «Мы тоже зарылись. Подождите, как только выберемся, придём вам на помощь». – передал по рации Том, но ни Мэй, ни Кларксон, кажется, не обратили на это внимания. Последний уже открыл было рот, чтобы пожаловаться на очередную стремящуюся их прикончить особенность этой чёртовой страны и на не самый рассудительный выбор маршрута, но Джеймс его опередил. «Было глупо предлагать тебе пожениться». Несмотря на то, что эта тема обсуждалась бесчисленное множество раз до отлёта в Африку, сейчас она всплыла столь неожиданно, что Джереми тут же перестал смеяться и удивлённо уставился на Джеймса. «Мы постоянно на виду у общественности. Я уже говорил, не то чтобы это меня смущало, но это вызовет ненужный резонанс, который нам вовсе ни к чему. Но сейчас я подумал – есть страны, где однополые браки не просто не приветствуются, но и запрещены законом. Да, я знаю, люди идиоты. – Джеймс снял панаму, отряхнул её, провёл рукой по волосам и снова водрузил головной убор на место. – Но я не хочу лишать нас возможности беспрепятственно вести съёмки в любом месте земного шара. Да, я в курсе, что всё равно это не всегда будет получаться, что мы живём в мире, полном дерьма. Люди всегда найдут, к чему прикопаться. Хотя бы к тому, что мы британцы, как это произошло в Ушуайе. После всего проведённого вместе времени, после всех пережитых приключений, я… когда я предложил это, я думал о том, что заслуживаю какого-то… постоянства, что ли. Какого-то якоря. Но пока мы снимаем Гранд Тур, я бы всё же предпочёл, чтобы нас видели в качестве трёх профессиональных ведущих, а не как драму на колёсах. – выражение лица Джереми было настолько ошарашенным, что Джеймс поспешил пояснить. – Не злись. Ты ведь сам первый сказал, что это не логично. Для нас не столь важно, зарегистрированный брак или нет, пока мы вместе и занимаемся любимым делом, ведь так?» «Я не понял. – из-за машины Джереми вышел Ричард. Застигнутые врасплох за достаточно щекотливой беседой, мужчины почти синхронно вздрогнули от неожиданности. – Я думал, у нас тут проблема с тремя застрявшими в песке Жуками и моим сраным аккумулятором, но я вижу, что кто-то кому-то делает предложение». «Не совсем так. – первым вышел из оцепенения Джереми. – Мы вовсе не собираемся… А, к дьяволу, Рич, я не собираюсь тебе всё объяснять». «А зря. Может быть, это позволит мне лучше понять, что же служит топливом для ваших перепалок, и может даже – в чём я, правда, сомневаюсь – предупредить будущие разногласия». «Нет разногласий. – пояснил Джеймс. – Мы пришли к согласию. Предложение никто не делает. По крайней мере, не в ближайшее время точно». «Но ты же понимаешь, – прервал его Джереми. – Что мы можем снимать Гранд Тур ещё достаточно долго… если, конечно, получится. На что я надеюсь. Мы всегда так или иначе будем на виду». «Не парься на этот счёт. То, что у нас сейчас, тебя устраивает, а раз так, то и меня тоже. Клянусь. – Джеймс сделал шаг, отделявший его от Джереми и неожиданно вытянулся, вовлекая широкоплечего великана в поцелуй. – Не паришься? – уточнил он после, когда они оторвались друг от друга. «Не парюсь. – ухмыльнулся Джереми. – Но у меня теперь во рту тоже песок, вот в чём дело». «Нам нужно скорее выбираться из этой задницы». «Вы идиоты. – Ричард потёр ладонью лоб, словно коллеги в самом деле могли претендовать на первое место в списке возможных причин его головной боли – в реальности же эту позицию уже вторые сутки удерживали отвратительные дороги, но лишний раз вспоминать об этом не хотелось – и рассмеялся. – Вы в курсе, что в этой стране это незаконно?» Мужчины переглянулись, даже без слов обозначив то, о чём оба подумали – вот, мол, как и говорили. «Намибия, вроде бы, единственная на этом континенте страна, которая признаёт браки, зарегистрированные за границей. – вдруг решил внести немного конкретики Джереми. – А ЮАР единственная позволяет регистрировать их сама». «А, то есть за нами не гонится конвой защитников закона? – Ричард старался изо всех сил сохранить серьёзное выражение лица, но выходило так себе. – Вот радость, а я уже подумал, что нам нужно срочно откапывать машины из ебучего песка и валить отсюда». «Я могу назвать его гомофобом?» – уперев руки в бока, Джереми переводил взгляд с одного на другого. В его взгляде играли озорные искорки. «Не волнуйся, они не попрутся за нами в такую даль. Проедут километров пять по ухабам и повернут обратно». – заверил друга Джеймс. «Теперь я понимаю, почему в этой стране такие проблемы с браконьерством. – развёл в стороны руки Кларксон. – Защитники животных просто не могут отъехать от столицы дальше чем на пятьдесят километров!» Ричард отмахнулся и потопал по песку назад. «Как же тогда работают браконьеры?» – спросил Джеймс. «Всё просто. Они такие же отбитые, как и мы. Только немного получше обеспечены». «Заявление, воистину достойное национального телевидения! Би-би-си бы оценило. Давай, Джер, пора браться за работу. – Джеймс похлопал любимого по плечу и повернулся к своей машине. – Ричард, что ты делаешь?» «Лишаю тебя командования. – младший ведущий победно улыбнулся, размахивая выуженной из сумки Мэя картой. – Дальше веду я».* * *
Ко всеобщему ликованию, спустя почти два часа ванн из песка они наконец выехали снова на дорогу, а спустя ещё некоторое время та стала даже вполне сносной. К личному неудовлетворению Ричарда, ему, похоже, не простили ни шутки про полицию, ни самопровозглашённое штурманство, потому что двое его со-ведущих, свидетелем совершенно невероятной сцены между которыми он стал, устроили самый настоящий бардак. А может, так они просто отмечали тот факт, что не собираются в ближайшее время связывать себя узами брака – кто же их разберёт. Однако была ещё одна деталь, которую мозг Ричарда так и не смог переварить: где и когда, чёрт возьми, Джереми раздобыл резиновый пенис? Но на проделку с заменой рычага коробки передач он всё же согласился, как-никак традиция взаимных подъёбов уже прочно закрепилась в обязательной программе их путешествий. Дорожное покрытие вполне позволяло ехать в две полосы, чем и воспользовались объединившиеся против Мэя шутники, стараясь выдерживать плюс-минус одинаковую скорость и переговариваясь по рации. Ричард про себя недоумевал, как умудрился так быстро переметнуться от скептицизма к беспечному хаосу – то ли эти двое на него так повлияли, заразив шаловливым настроем, то ли он и сам был рад, что бракосочетание не состоится – эти двое и так прожужжали ему все уши своим ворчанием старой супружеской четы. К тому же, пусть ему и сорок семь, «хуёвые» шутки, употреблённые к месту, никогда не бывают лишними. А учитывая всю комичность ситуации – Хаммонд повторил про себя шутку Джереми про газетные заголовки о Джеймсе Дэниэле Мэе, погибшем с резиновым членом в руке – они в множестве роились в голове. Джеймс в долгу не остался, и когда его обидчики немного потеряли бдительность, позволил себя обогнать. Он остановился на обочине – в основном чтобы проверить бензобак, а также чтобы убедить одного из механиков вернуть на место его рычаг – о том, куда подевалась родная деталь, ведущий догадался без особого труда. Выполнив все необходимые приготовления, он снова двинулся в путь, спустя несколько километров нагнал другие багги, незаметно подобрался поближе к Джереми и со всей силы швырнул член. И, что удивительно, даже попал в цель. Заметив, чем заняты друзья, Ричард потянулся было к рации, чтобы разбавить перебрасывание игрушки из одной машины в другую очередным искромётным замечанием, но передумал, увидев Джереми, который хохотал, как ребёнок, которому разрешили облить кого-то из шланга в жаркий летний день. «Хуй с ними». – ухмыльнулся Хаммонд. На несколько секунд их машины выстроились в одну шеренгу – все три вместе, и в этот момент в голове у Джереми окончательно сложилась картинка – она вспыхнула так ярко, что едва не затушила образ живописного пейзажа Намибии, проносящегося мимо. Мелодия, автора которой он всё никак не мог вспомнить, почему-то засевшая в подсозании ранее днём – и тихо игравшая там, как заевшая пластинка, пока в его висок не влетел резиновый хер – теперь зазвучала громче. I think I can make it now, the pain is gone All of the bad feelings have disappeared Here is the rainbow I've been prayin' for It's gonna be a bright, bright Sun-Shiny day.