Я часть силы той...

— Хироки. Парень в плаще улыбнулся, пожимая предоставленную ладошку, поворачивая голову к пыхтящему Леорио, которого, кажется, коробило от осознания того, что им придётся находится вместе ещё неопределённое время и от того, что Курапика дал ему подзатыльник и сейчас направлялся представляться. — Курапика Куруто, — произнёс он, пожимая руку, чувствуя себя немного неловко за друга. — А того идиота зовут Леорио. Идиот ещё больше запыхтел, отворачиваясь от компании, вызывая не злобные смешки. Хироки убрал руку под плащ, подходя к стене, упираясь в неё спиной и прикрывая глаза, что было и вовсе не заметно под чёрной тканью, но упрощала его нахождение в вертикальном положении. — А где Хироки, — спросил Гон у Курапики, когда обнаружилась пропажа мурлыкающего голоса в их беседе, крутя головой. — Вон, стену держит, небось боится, что без него она упадёт, — ворчал Леорио, которого забыли пригласить в беседу, подходя к Гону, кивая на чёрное пятно на тёмном фоне стены. — Вот зачем он нам? — громко прошептал мужчина, обращаясь к друзьям. — И без него хорошо было, а тут он со своими мерзопакостными суждениями. Гон покачал головой. Ну не ожидал он такой реакции на Хироки, который, к слову, ему довольно симпатизировал. Да, он пугал своим единичным актом жестокости, но был довольно интересен. — А мне кажется, что он не такой плохой, — поскрёб затылок Гон, бросая взгляд за спину мужчины. — А ты как думаешь, Курапика? Блондин вздохнул, прикасаясь к подбородку большим пальцем и медленно водя им. — Я думаю, что с ним не стоит ругаться. Большего сказать не могу, но он может быть полезен. Кажется, что он довольно умён, да и силён, чего врать. Давайте понаблюдаем, потом решим. Согласовав свои действия, они спокойно вздохнули, расслабляясь. Курапика мгновенно потерял из виду Гона, убежавшего к парню в плаще и что-то ему втолковывавшего. Куруто видел, как растягивались губы в лёгкой полуулыбке. — От тебя сильно пахнет дурманом! Зачем ты носишь с собой цветы? — наклонив голову Гон, попытался заглянуть под плащ, немного приподнимая его полы, но получив лёгкий щелчок по носу, немного остудил свои порывы, потирая ушибленную часть тела. — Ой какие мы некультурные, — поджал губы парень, смешно морща нос. Гон смутился, покаянно кланяясь. — Если ты хотел посмотреть, мог попросить, а не лезть мне под одежду, маленький хулиган. А если бы перед тобой стояла девушка? — Прошу прощения, — несколько раз поклонился покрасневший до ушей мальчик, вызывая довольное хихиканье. — Вот и славно, — протягивая левую руку, ответил он, скидывая с неё тёмную ткань, обнажая нежную ткань рубашки. Ребёнок восхищённо уставился на десяток цветов, аккуратно прикасаясь к одному из них указательным пальцем. — Они держаться на булавках, так что я могу пожертвовать тебе один, если хочешь? Ребёнок кивнул, пристально глядя на то, как болезненно тонкие пальцы, отстёгивают чёрную булавку с цветком, аккуратно, чтобы не измять нежные лепестки, кладёт в протянутую руку. На удивление, руки хоть и выглядели ледяными, но прикосновение не было неприятным, напротив, кончики пальцев были лишь слегка холодноваты, а недавнее рукопожатие было тёплым. — У меня паучьи пальцы, не так ли? — спросил Хироки с ухмылкой, пряча руки в тепло. Гон пару раз хлопнул глазами, вспоминая паучьи лапки и ища сходство с пальцами парня, и действительно, сходство было с ножками паучка сенокосца. — Немного, — ответил он, всматриваясь в открытую часть лица, пытаясь понять, обидится ли он или нет. Хироки только прыснул, сдерживая смех и отворачивая голову от любопытного взора. — Дети такие дети, — непонятным тоном, прошелестел он, отлипая от стены и направляясь к толпе. — Ты же пришёл, дабы утащить меня к твоим друзьям? Знай, я не буду говорить вежливо с Леорио, пока он не перестанет грубить. Гон кивнул, нагоняя парня и рассматривая зажатый в кулачке цветок. Курапика встретил вернувшегося юношу вежливым кивком; Леорио принципиально отвернулся, вызывая горестный вздох его друзей и очередной смешок Хироки. — Дуешься так, словно я твою последнюю корову на машине сбил… — Здрасте, новички! Леорио, уже набравший воздуха в лёгкие, дабы поразить наповал своего оппонента, поперхнулся от неожиданной реплики за его спиной, явно пугаясь, вынуждая Курапику похлопать его по спине, чтобы не умереть. Парень уже три раза пожалел, что вообще допустил препирательства этих двоих в лифте, но уже ничего не попишешь. Хироки скрестил руки на груди, склоняя голову немного вбок, рассматривая подошедшего мужчину настолько внимательно, что у того побежали мурашки от непонимания выражения лица не очень высокого юноши, но загривком чувствуя его недоброжелательность. Хироки перебили, точнее перебили его мысли, а это он ой как не любит и никогда такое не прощает, так что толстячок нажил себе врага. — А откуда вы знаете, что мы новички, — склонив голову в бок, спросил Гон, очередной раз поражая Хироки наивными нотками голоса и заискивающей интонацией. Мужчина засмеялся, сотрясая живот, чуть сильнее сжимая баночки сока в руках, кося одним глазом, на стучащего пальцем по предплечью парня. Если судить по прямой линии губ, то мягко говоря, он ему не понравился. — Так ведь я тридцать шестой раз сдаю, а вас в том году не видел, я бы запомнил, — сказал он. — Ах, да, меня звать Томпа! Возьмёте в честь нашего знакомства? — спросил он, протягивая сок. Гон улыбнулся, принимая две баночки, передавая одну Леорио, Курапика сдержанно поблагодарил. — Меня Гон зовут, — весело представился он, радостный новому знакомству. — Это Леорио, а это Курапика, — взял он на себя представление спутников, указывая ладошкой на каждого, но останавливаясь от озвучивания имени Хироки, который, кажется, не слишком был рад новому человеку, даже не принимая сок. Но Хироки кивнул мальчику, позволяя себя представить, чем Гон и воспользовался. — А это Хироки. Он не очень любит новых людей, — додумал ребёнок, — поэтому немного молчалив. Леорио хохотнул на это заявление, собираясь возразить, но сначала на него шикнул Курапика, открывающий сок, так что было не понятно, кто или что издало звук, следом, Гон посмотрел серьёзно, а уже за ним, с тихим скрипом зубов, и Хироки, поворачивающий голову в его сторону. Так что он притих. — Вот и познакомились. Пей до дна. Юноша скривился на такое вульгарное выражение толстяка с заплывшим лицом, но отбирать сок у троицы не стал. Их личное дело чем травиться. — Томпа-сан, ваш сок просрочен, — сказал Гон, отплевавшись, вызывая очередной прилив хмыков у Хироки. Курапика и Леорио следом выплюнули апельсиновый сок. — Ой, правда? Простите пожалуйста, — стушевался мужчина, размахивая руками. — Хотите, я вам про участников расскажу? — Вы знаете что-то про них? — Ну сдавать тридцать шесть раз экзамен и не знать своих противников — святотатство! — гордо заявил он, будто здесь было, чем восхищаться, что он сдаёт экзамен почти в два с половиной раза больше, чем Хироки вообще существует на белом свете. Только он собирался начать озвучивание своих знаний, как Хироки кивнул Гону, разворачиваясь лицом к основной куче ждущих людей, медленно направляясь в их сторону, стараясь ступать тихо. — Он просто людей не любит, Томпа-сан, — оправдал поведение уже почти друга Гон, будто извиняясь за такое поведение. «Учитывая, что сдавать экзамен можно с двенадцати, то Томпе около сорока девяти лет. Даже стоит брать начала отсчёта двадцать лет, тогда ему около шестидесяти. Хорошо сохранился, реликтовое создание» — думал Хироки. Проблема в его существование была одна — капюшон плаща, который прятал его лицо от всяких там уродов, но ещё и сужал обзор, что заставляло постоянно бдить. Вообще, покинул он беседу по двум причинам. Первая — показать, что он не ставит Томпу вообще в ничто и слушать слова того не желает. Юноша был слишком молод, а потому и слишком горяч и злопамятен. Вторая — он почувствовал что-то хорошо знакомое из толпы, а потому пошёл проверять, переча собственным убеждениям. Внезапно, как в принципе всё и происходит, на него налетел мужчина, больно ударяя того локтем в плечо. Хироки чудом удержался на ногах, хрипло выдыхая, прижимая руку к будущему синяку, хмуря брови, что было и не разглядеть. Толпа вокруг затихла, уставшая от ожиданий чего-то и радостная тому, что хоть какая-то движуха пошла. — Смотреть куда идёшь нужно, слепой ублюдок, — гаркнул врезавшийся мужик, гадко ухмыляясь и сплюнув прямо под ноги недовольному парню. Толпа загоготала, подхватывая фразу мужика и разнося её по всему залу. Пошли обсуждения. — Ублюдок — есть порождение греха, родителями рождённый вне брака. Увы, но ваше оскорбление меня ни на грамм не обижает, ибо мои глаза зрячие, да и рождён я был в браке, — внезапно ответил Хироки, уже в спину, мысленно делая пометку, что мужику не жить, но потерпеть можно. — А вот кривоногие мужланы, с лысыми бошками и умеющие только оскорблениями бросаться, на ублюдков больше тянут, неа, — театрально искривив губы, бросил он, разворачиваясь на каблуках, сдерживая рвущийся наружу хохот. Кто-то в толпе свистнул, крича, что вот тебя и уделал пацан. Снова раздался хохот, а Хироки, гаденько ухмыляясь и почти закатывая глаза от удовольствия, но услышав за спиной очередной звук двух встретившихся тел, обернулся, давя перепуганный писк и пытаясь не грохнуться в спасительный обморок. В принципе, волноваться за скорейшую смерть этого козла ему не придётся, как и содействовать ей. Он уже сделал всё, чтобы безвременно сдохнуть. — О-я, тебя не учили, что если столкнулся с человеком, то нужно извиняться? Мурашки поползли по спине юноши, делая круг почёта вокруг сердца, которое подверглось гнусному влиянию мурашек и сползло с ними сначала в живот, потом опустилось в пятки, где и осталось до лучших времён. Раздался крик мужчины, хлопнувшегося на колени от страшной боли, смотря на то, как его руки начали опадать мастями карт, разлетаясь, подобно опавшим лепестками. Хироки упёр взгляд в уже отключившегося от болевого шока своего обидчика, полагая, что тот умрёт. Не жаль, вот прям ни на каплю. В своё время, порядком взвинченный Хисока, переступил через без десяти минут труп, проходя мимо своего племянника, которого пасёт с самого его появления, вдыхая ядовитый аромат дурманов, подмечая, что когда они выйдут из подземелий, то следует найти для него другой цветок, чтобы не обижался и на грани слышимости прошептал: — А ты вырос. Хироки подавил расползающуюся улыбку, закусив щёку с внутренней стороны, выуживая из-под плаща повестку из синего кристалла, принимаясь крутить его между пальцев. Одними губами поздоровался с дядей. Это заняло меньше секунды и они, зеркально ухмыльнувшись, сделали шаг друг от друга, принимая негласные правила игры и дабы не зайти на чужой полигон, решили про себя, что лучше им не высказывать своё знакомство перед другими. Хисока, хоть и корил себя за несдержанность, ловя глумливый взгляд Иллуми, который сегодня Гитараккур, но в общем ни о чём не жалея. Он же старше, а значит — обязан присматривать за племянником, так удивительно повзрослевшим за один год. Что случилось непонятно, а Иллуми на это дело отмалчивается, хоть наверняка и знает. Разойдясь совершенно в разные стороны, Хироки поймал себя на мысли, что давно ничего не ел, глазами находя автомат с газировкой. Жаль, но денег у него не было также, как и желания унижаться, поэтому, резко повернул назад к компании весёлого ребёнка, пугая этим ломаным движением рядом стоящих. — Ты как, — спросил Гон, вглядываясь в неподвижную маску лица, совершенно непереводимую для ребёнка. — Рука болит? Хироки махнул рукой, которую так усердно разглядывал Гон, будто отмахиваясь от заботы, коря себя за невнимательность. Слишком много он проявил интереса к этому ребёнку, что наверняка привлекло внимание дяди, невероятно ревнивого человека и маньяка по призванию. Всё в этом мире имеет свою цену, а он уже давно усвоил, что такой человек как он, не смеет посягать на хоть какие-то человеческие социальные отношения. Если так подумать, то дядя лучший человек, которого он вообще встречал, также, наверно, считает и он, так что к Гону будет повышенный интерес, хоть мальчик этого и не просил. — О чём вы тут говорили? — чётко спросил он, пугая Томпу категоричностью голоса. — О сорок четвёртом, — с угодливыми нотками ответил толстячок. — Ты ведь с ним встретился и как он тебе? Хоть лица было и не видно, но Курапике показалось, что он почти слышал, как поднялась бровь и глаза сузились. Хироки, в свою очередь, злобно улыбнулся, немного склоняя голову в бок, позволяя носу выглянуть из-под ткани и цыкнув на Леорио, который уже хотел словесно защищать толстячка, второй раз за день позволил выглянуть своей мерзкой натуре. — Ох, прекрасно, просто прекрасно, но позвольте задать вам один христианский вопросик. — он сделал круг вокруг Томпы, подобно дикому зверю, загоняющему добычу в ловушку, возвращаясь на своё место и, выставляя левую ногу вперёд, скрестил руки на груди, немного опуская голову делая так, что если бы глаза были открыты, то смотрел бы он на него исподлобья. Не дожидаясь ответа, он внезапно ахнул своим мыслям и их стройному течению, складывая остаток пахла, но снова не успевая ничего возразить, с кипящим раздражением оборачиваясь на звук поднимающейся стены. Томпа, достаточно уже напуганный, быстро попрощался с новичками и шмыгнул в толпу, сгущающуюся около появившегося мужчины с розовыми волосами и единственное, что вообще услышал Хироки, ведя в голове продуманный до мелочей монолог — «Не отставайте!». Гон моментально вырвался вперёд, уносясь куда-то на первые ряды хватая с собой и интерес юноши к разговорам, Курапика ускорил шаг, а Леорио почти прошептал, что вот он и посмотрит, на что балабол способен. Парень, пахнущий дурманом, снова покрутил в пальцах подвеску, поправил плащ и рукава, замечая, что после долгожданной встречи с дядей его цветы завяли, раскисая, и, упревшись на правую ногу, он сделал довольно стремительный рывок, за несколько секунд нагоняя уже бегущую толпу и тормозя уже в её середине. Ну позволил он себе маленькую слабость, сегодня бубнить то? Леорио, видимо обидевшийся на такой финт, набрал скорость, через минут десять нагоняя быстроногую лань, дыша через раз, но стараясь бежать с ним рядом, чтобы не сдавать позиции их миниатюрного соревнования. — Ты бы так не спешил, старик, мало ли, когда инсульт хватит. Леорио скрипнул зубами, почти выплёвывая, что он ещё несовершеннолетний через минуту понимая, что парень не то, что отстал от него, Хироки остановился, позволяя мыслям связаться в кучу, немного постоял и таким же рывком догнал мужчину, внезапно извиняясь за неподобающее поведение. За четыре часа бега половина людей уже отпала, оставаясь где-то на задворках, да и перерасчёт сил произошёл и если Леорио все ещё бежал рядом с Хироки, пытаясь не проиграть самодовольному юнцу, то Гон скакал горной козочкой впереди, иногда забегая к ним, спросить о самочувствии. Больше Хироки ни разу не подал голос, отвечая на все вопросы жестом или сипуха, горизонтальный режущий взмах пальцем, что означало нет, или харакири, перпендикулярный взмах пальцем, означающий положительный ответ. Он не был сверхсильным, как дядя, или невероятно выносливым, как Гон. За его жизнь он максимум занимался художественной гимнастикой и мог гнуться под любыми углами, что было последствием синдрома Марфана, но больше он ничем не выделялся и теперь, едва концентрируясь на собственном дыхании, молчал, вспоминая прочитанные книги и делая какие-нибудь выводы. — Эй, это вообще-то не честно! — гаркнул Леорио куда-то в его сторону, вырывая его из медитативной концентрации. На недовольный скрип зубами, Леорио только рукой махнул вправо. — Молись, чтобы это была веская причина, — прошипел он, поворачивая голову и вглядываясь в довольно мутную картинку мира. И да, рядом с ним, довольно ухмыляясь, на Скейте ехал второй ребёнок, озорно подглядывающий на недовольство Хироки, стараясь не наехать на полы плаща, что получалось у него прекрасно. — Вообще-то, — подал голос из-за спины Гон, второй раз доводя Хироки до нервного скрипа зубами, — экзаменатор сказал не отставать. Про бег ничего сказано не было. — Гон прав, — вставил своё слово парень, — даже если я бы приволок коня, то у меня его бы не изъяли, ибо ничего про это не сказано. — Ты вообще за кого играешь, Хироки! — недовольство так и сочилось из Леорио, очередной раз обиженного на вредного парня. Хироки пожал плечами, стараясь не сбиваться с ритма и прикоснулся к подбородку, думая. — За себя, — невзначай обронил он, немного забегая вперёд от недовольного мужчины на несколько метров вперёд, отчётливо слыша, как за ним устремились и дети. — Сделал пакость — сердцу в радость? — донёсся ехидный голос справа, смешивающийся со звуками трения колёс по камню и тихими хихиканьями. Хироки кивнул, стараясь спрятать ухмылку. — Меня, кстати, Киллуа звать. — Меня Гон, — голос, но уже слева, донёсся быстрее, чем мозг юноши выделил ячейку для новой информации. — Хироки, — на выдохе произнёс он, аккуратно забираясь рукой под капюшон, чтобы заправить вылезшую прядь. — Оо, мы кажется ровесники, — уже не ему сказал блондин, спрыгивая с скейта и подбегая к Гону. Дети начали беседу. — Мне двенадцать. — Мне тоже, — весело ответил Гон, бросая взгляд на губы Хироки, ибо это было единственное, что виднелось на лице за тканью и то, почему он учился определять эмоции. — Почти семнадцать. — О, так ты нас старше, — с хитрющей улыбкой кота, подбежал ближе Киллуа, пытаясь заглянуть под капюшон, но моментально остуженный щелчком по носу. — Ты или страшный красавец, что прячешь лицо, или просто страшный. Я не могу понять. Внезапно, даже для себя, Хироки сжал пальцы в кулак до побелевших костяшек, прибольно впиваясь в кожу полумесяцами, очень выразительно поворачивая голову к Киллуа. Зрачки у ребёнка опасно расширились, а Хироки, бросив беглый взгляд на руки мальчика, так отчётливо фонящие чем-то опасным, флегматично хмыкнул, делая дыхательную гимнастику. — Не обижай Хироки, это его личное дело, — встрял между ними Гон, внезапно уводя заговор в другое русло, втягивая в него Киллуа, подозрительно смотрящего на Хироки, и оставляя юношу, поправлять психологическое здоровье. Действительно личное, спасибо Гон. Лестница. Хироки скрипел, как старое кресло, преодолевая ступеньку за ступенькой, пару раз выявляя на грани слышимости тихий смех дяди, борясь с желанием плюнуть на всё и пойти попроситься на ручки, как он это делал в детстве, и дать тому в глаз за нарушение и того хрупкого душевного спокойствия. Пару раз он оборачивался, что закончилось потерей равновесия и балансировкой на пятке перед обрывом и упал бы, если бы его не ткнули иголкой в плечо, что было хоть и не приятно, но не смертельно, да и равновесия помогло удержать. А дядя всё насмехался, но уже не над ним. Гон и Киллуа давно уже усвистали вперёд, Леорио хрипел двадцатью ступеньками ниже, придавая сил и уверенности, а Курапика бежал рядом с раздевшимся мужчиной, иногда подбадривая. Когда впереди забрезжил свет, Хироки, мысленно склоняя все молитвы, которые знал в матерном падеже, рванул вперёд, наплевав вообще на всё, что могло ему помешать. Благо нога свободно помещалась на ступеньке и он не опасался свалиться и полететь в самое начало, ведь на этот раз спасения ждать не от кого. Вдыхая полной грудью свежий воздух, он позволил себе, пока никто не видит, стащить капюшон, суша волосы на прохладном ветерке, подставляя под него взмокший лоб и раздражённые глаза. Заслышав приближение людей, он с грустным вздохом, снова упаковал волосы в высокий миниатюрный хвостик, который называл медвежьим, натянул капюшон, тяжко вздыхая, но не позволяя себе сесть на траву, продолжил стоять, прячась в тени отбрасываемой стеной. Вскоре, на полянку вылетели дети, один громче другого, радостно вопя, не замечая его, аккуратно крадущегося к ним со спины. — Я был первый! — крикнул Киллуа, хлопая себя по груди и весело шмыгая. Гон отдышался, выпрямляясь, вытер пот со лба и с яркой улыбкой заявил, что был первый он. Дети наперебой галдели, создавая шума больше, чем все участники экзамена вместе взятые. — Извините, а вы не видели кто был первым? — спросил Гон у экзаменатора, делая смешные глаза. Экзаменатор наклонил голову, будто погружаясь в раздумья и ответил, что если в целом — то вон тот парень, а если среди них, то пришли они одинаково. «Тот парень» моментально перестал изображать привидение из пугалок и, гордо выпрямившись, прочистил горло. Внезапно, его обдало не шуточной аурой убийства, вызывая мерзкие мурашки и учащенное дыхание. До уровня пугалок дяди не дотягивает, но всё равно было страшновато. — Если ты так сильно обиделся, что я пришёл первый, то я могу уйти и зайти снова. Чисто теоретически, вы будете первыми, — разведя руки, ответил он, чувствуя, что больше его жизни ничего не угрожает. — Неа, не нужно, — отмахнулся мальчик, отворачивая от него лицо. — Тебе не кажется, что они вцепятся друг в друга, — тихо спросил Хисока рядом стоящему Гиторакурру. Мужчина с тихим щелчком повернул голову в сторону сопровождающего. С момента, как драгоценнейший Киллуа был немного пришпилен к земле аурой Хироки, который очень быстро взял себя в руки и спрятал не слишком управляемую силу, Иллуми глаз не сводит с племянника клоуна, прожигая в его спине дырки. Хисока насмехался над этим, но глубоко в душе начиная беспокоиться за сохранность своего подопечного и принялся смотреть за Иллуми, чтоб неповадно. — Киллуа не дурак. Да и твой мальчишка не сможет тягаться с ним. Подготовка разная. — Ну как знать, жизнь, вообще-то, закаляет лучше чем электротерапия, — отведя взгляд с компании, ответил Моро, с хрустом в суставах потягиваясь. — Да и Хироки не сказать что слаб. Кровь, видите ли, не нравится. Педант, но обаятельный. Обаятельный педант размял плечи, краем уха слушая базарных бабок имени дуэта маньяков, кидая аккуратный взгляд на нервного, явно убийцу, что было видно по половине привычек, Киллуа ловит аналогичный на себе. Взгляд потешил его самолюбие, раз в нём, человеке, что не может сейчас восстановить дыхание, но очень хорошо это скрывает, видят угрозу. — Предлагаю, вместо того, чтобы друг друга грызть глазами, провести занимательную беседу, — вставая в позу, произнёс он, кивая головой. Гон на грани слышимости попросил этот не делать, так как он не понимает и половины того, что говорит человек в плаще, но кто же его будет слушать. — Почему бы и да, — подражая расслабленному тону, ответил блондин, видя, как расстроился Гон, — пока ждём остальных. — Ага, давайте, подумайте на тему членовредительства, — тихий бубнёж Гона повеселил Киллуа, и тот решил вынести именно эту тему на рассуждение. Киллуа, как и Хироки, неоднократно приносили вред людям, но в одном отличались. — Я считаю, что вред человеку можно причинять только в том случае, если он причинил вред тебе. Если же нет, то это исключительный факт агрессии с твоей стороны. Нельзя сражаться с человек слабее, с человеком безоружным против тебя. Соглашайтесь или оспаривайте, — бросая взгляд скрытый тканью на Киллуа, говорил он, наблюдая, что ни одна мышца лица не напряглась в отличие от Гона, который, кажется, обдумывал и анализировал слова Хироки и его поступки. — Мне без разницы, если честно, — хмыкнул мальчик, засовывая руки в карманы штанов, — Если человек твоя цель, то какой смысл мелочиться и смотреть сильнее или слабее тебя. С такой логикой ты долго не проживёшь. Гиторакурр, ликующий внутри, но спокойным снаружи, мельком глянул на непроницаемое лицо Хисоки с непонятно блестящими глазами, аккуратно оглаживающего нитки браслета, и на Хироки, стоящего в кататоническом ступоре, вроде даже не дышащего. — Вечная тема преступления и наказания подразумевает собой, что за любое действие ты получишь последствие. Ничего не остаётся безнаказанным. Ты же понимаешь это? Киллуа хитро улыбнулся, вглядываясь в темноту, заменяющую лицо и слушал напряжённый, но очень приятный голос, сопровождаемый жестикуляцией. — Неа. За преступление против человека можно остаться безнаказанным, если хорошо спрятать тело и не допускать глупых осечек, а твоя логика вскоре будет играть против тебя, — Я говорю, что человек будет испытывать угрызения совести и очень скоро съест сам себя, за своё деяние. Я не утверждаю, но это закон жизни. Равновесие. Парень снова развёл руки, явно желая ещё что-то сказать, но будто по щелчку замер на несколько секунд, захлопывая челюсть. Заторможенным движением, он погладил подбородок и, будто не было выпадения из реальности, принялся говорить дальше. Слово за словом, фраза за фразой и они разговорились. Перекидываясь ехидными, а иногда и довольно жуткими фразочками, они, кажется, поймали общую волну мысли одновременно понимая, что они никогда не смогут перейти грань приятного и выгодного знакомства. Хироки зевнул, удовлетворённо жмурясь и отходя от детей, двигаясь в тенёк. Голову нещадно пекло мартовское солнце; неприятная боль в мышцах отдавалась неожиданными покалываниями, в общем почти не заметными, но всё равно неприятными. Встав почти в самом внешнем круге людей, он прикрыл глаза, упираясь спиной в стену и скрещивая руки на груди, позволяя себе немного отдохнуть. Из мира чёрно-белых сновидений его вызвала всеобщее оживление и он, думая, что начался второй этап, недовольно отлип от стены, поджимая губы и шаркая туфлями по земле, апатично побрёл к людям. Хисока посмотрел на него из-под опущенных век, прошибая его недовольным взглядом, замечая, как тот обнимает себя под плащём за локти, но продолжает идти дальше. Итак, парень пропустил его эффектное убийство обезьяны, что было довольно досадно, но прикусив щёку, хмыкнул, отворачиваясь и наконец-то отвечая экзаменатору, что всё понял. Перед глазами у парня танцевали весёлые огни и без того почти слепой из-за ткани, он остановился, вбирая через сжатые челюсти воздух и на выдохе продолжая свою дорогу. — Не отставайте! Гон с Киллуа сразу побежали за экзаменатором в туман леса, стелющийся и поднимающийся на добрых три метра, скрывающий в себе ужасы. Поляну уже все покинули, но только Хироки остался стоять у кромки леса, сжимая локти и подозрительно смотря на собственные ботинки. — Мы же оба знаем, что тебе лучше быть дома, мотылёк, — добрый, очень ласковый голос над головой, обволакивал разум, пляша перед глазами огоньками, — Вернись домой и не ломай свои взгляды на мир. Хироки сильнее уткнулся взглядом в сапожки, стараясь не подавать признаков жизни. Хисока разочарованно вздохнул, откидывая капюшон с головы племянника, аккуратно поддевая острый подбородок и несильно надавливая, поднял опущенную голову, встречаясь с раздражёнными искрами в почти пустых глазах. — Делай что хочешь, но помощи не жди. Хироки отдёрнул голову, пряча расползающуюся улыбку, которую могли неправильно перевести, зло закусывая губу и делая три шага в лес, накинул капюшон назад, заправляя прядь волос. — Ты только не переусердствуй. Я же волнуюсь! Донёсшийся хмык в спину только подтвердил догадки парня, что его просто пытаются разозлить и отправить домой. — Да чтоб тебя… Продираясь через кусты, тот наконец-то понял, чего именно тот добивался. Он отстал очень сильно и, даже при своём удивительном чутье, тот чуял только монстров рядом с ними и ни одной нормальной души. На своё удивление тот заметил капли крови на земле и решил, что идти нужно здесь. — Будь, что будет. Капли крови, вскоре перешли в лужицу, от которой шли следы. Его перекосило. Присев около неё, он провёл пальцем, поддевая каплю крови и долго наблюдая за ней, пока та скатывалась по пальцу, оставляя багровую борозду, проделывая тропинку к запястью. Поднеся бледную руку к лицу тот повёл носом, считывая уникальный запах, концентрируясь на нем. Размытая красная нить тянулась куда-то за кусты. Раздавшаяся за спиной беседа заставила юношу подпрыгнуть вверх, цепляясь руками за ветки и притягивая тело, прячась в листве. Люди его не заметили, продолжая вести очаровательную беседу на десятерых о том, как хорошо будет кого-то убить. Кого, Хироки не слышал, но что ему совсем не свойственно и решил проследить. Раз они кого-то выслеживают, значит знают дорогу, а это значит, он выйдет из леса. Радуясь, что он такой умный, бесшумно поднялся, балансируя на ветке, аккуратно делая пробный шаг. Это оказалось сложнее, чем он думал, но с третьей попытки тот смог пересилить себя и перепрыгнул на другое дерево, соскальзывая каблуком и перепуганно вцепляясь ногтями почти до хруста костей в кору. Что ж, это был лучший выбор, ибо нитка запаха вела к трупу и, наткнувшись бы он на него внезапно, то скорее всего перепугался и остался бы стоять на месте до скончания веков. Передвигаться по деревьям оказалось достаточно легко, главное не мазать, а так нормально. Заметив, что товарищи проводники стали сбавлять скорость и переходили на крадучесть, парень сильнее запахнул плащ, вжимаясь в ствол. Итак, что он понял из этого очаровательного турне. Обезьяны достойны уважения. Паучьи пальцы это круто, особенно, когда нужно вцепиться в ветку. Мужики слепые бараны, а он красавчик, которому везёт, как утопленнику, ибо он загривком чувствовал очередную встречу с дядей, так разочарованно сейчас вздыхающим. Пожалуй, он посидит здесь и не будет мешать. Не его дело, да и молчаливую договорённость он нарушать не хочет. Толпа начала затирать, что Хисока не достоин участвовать, да и отстал безбожно, так что если хочет жить, то пусть сдаётся. Слушал парень это в пол уха, готовясь уже исполнять реквием по их жизням, буквально пожирая глазами кусты на девяносто градусов его левее. Знакомый, черт возьми, костюм! Но сейчас не об этом. Заткнув уши, чтобы не слышать предсмертных воплей, Хироки лишь сильнее вжался спиной в дерево, считая до десяти, надеясь, что этих убийств ему будет достаточно и тот пойдём с богом по своим делам, не обратя внимание на кустарных обитателей. Нет. Не пошёл и да, обратил. Благо у Курапики хватило мозгов и тот, уговорив Леорио, рванули в разные стороны, а Хироки сдержался от аплодисментов их самосохранению, но только собравшись уходить, увидел, как Леорио рванул назад, получая смачный удар в челюсть. Нажмите F, чтобы выразить уважение. Хироки аккуратно выглянул из-за дерева, уже наблюдая за «сражением» Гона и Хисоки. Дядя явно веселился, так что ребёнку осталось только посочувствовать. Больше ни один удар не прилетал куда нужно и Хироки, разочарованно хмыкнув, отвернулся, складывая ноги в позу лотоса, устраиваясь поудобнее. Удивительно, но дядя его отпустил и даже сам решил отнести вырубленного Леорио. – Даже не вмешался!? Моро стоял под деревом, бросая задумчивый взгляды на свисающий плащ, искренне не принимая, когда это Хироки стал таким послушным. – Ты мне дядя, ты моя семья, а он мне пока никто, хоть и довольно интересный, – выдавливая слова из себя, ворчал юноша, вставая, держась за дерево, и аккуратно сползая. Его мгновенно перехватили одной свободной рукой поперёк груди, помогая остаться в вертикальном положении. – Да и смысл? Я тебе вообще ничего бы не смог сделать. Бессмысленно. Мужчина улыбнулся, погладив его по капюшону. – Наконец-то ты перестал спорить. Ты же знаешь, что плохого я тебе никогда не посоветую. Ты не умеешь дружить. На максимально покровительскую улыбку мужчины, Хироки лишь кивнул, пряча лицо под тканью, чувствуя, что снова попался. – Домой не пойду, – упрямо закончил он, отодвигаясь от пахнущего кровью мужчины, кидая недоброжелательный взгляд на испачканную руку. – Да и чья вина, что я никогда ни с кем не общался? Мужчина вздохнул, прикасаясь ладонью к ледяной щеке парня и разглядывая трясущиеся руки, сжатые в кулаки. – В качестве извинения, прими это, – белый цветок аккуратно перекочевал в кармашек на груди плаща. Парень благодарно кивнул, цепляя его одной булавочкой, принимаясь выпутывать засохшие растения на рукаве. - Не стесняйся просить у меня помощь, мотылёк. Дорогу знаешь? Хироки честно помотал головой, отворачиваясь от смеющегося взгляда. – Иди за мной на расстоянии семи метров, где-нибудь слева. И он, мотнув головой, затыкая за пояс вредность, отошёл от дяди, следя за его продвижениями.