Напиши мне новую жизнь

      Наступил июль. В середине месяца с Дины сняли гипс, в Тимирязевке начались каникулы и студенты занимались кто чем. Кто отдыхал от трудов праведных, кто работал где-то, кто засел за учебники, потому что боялся забыть всё за лето. Наши знакомые Дина и Сергей выбрали второе. Сергей на ипподроме, с лошадьми, а Дина взялась за репетиторство, помогала школьникам и абитуриентам с биологией и химией, а на ипподром ходила, чтобы не потерять форму и разрабатывать ногу после перелома. Хотя очень хотелось отдохнуть от бешеного конца июня, когда Дина в темпе вальса догоняла пропущенный за недельное отсутствие материал. Недельное, потому что Дина уже после недели дома решила, что пора возвращаться на учёбу. Хоть на костылях, но тянуть она не хотела. Потом ещё хвосты наберутся, а зачем это надо? Ксюша, её закадычная подружка, сама занималась с репетитором, ибо была недовольна тем, как сдала экзамены. Она сдала на «отлично» и «хорошо», но то, как она мямлила на ответе, её саму не устраивало. Динины родители решили поехать в деревню под Смоленск. — А зачем, мам? — провести лето в одиночестве Дине не улыбалось. — У меня Гарднер висит, а там ещё конь не валялся, — горестно вздохнула Анна. — Но ты же быстро переводишь. Может, вы останетесь всё-таки? — А ты чего так загрустила? По-моему, любой твой ровесник был бы только рад, если бы предки свалили. — Ну я же не любой ровесник. Меня не радует провести лето в одиночестве. — Ну почему в одиночестве? А Серёжа? — А что Серёжа? — Ну он же в Москве, я так понимаю. — Ну и что? — Вы чего, поругались? — Нет, с чего бы? Просто он работает, — грустно вздохнула Дина. — Ну ты тоже работаешь. Встретитесь, когда свободны оба будете, проблема что ли? В гости пусть заходит, — Анна недвусмысленно подмигнула дочери. — Мама! — воскликнула Дина и смущённо отвернулась. — Что «мама»? Маме тоже было девятнадцать лет. Короче, мы с папой поедем поработать в тишине. Да и вообще, мы там давно не были, надо же посмотреть, как там что.       И вот, вечером в пятницу родители отправились на вокзал. Дина от скуки поехала их проводить, хотя никто не настаивал. Кроме того, Дина старалась расхаживаться. — Дин, ты только осторожнее будь, пожалуйста, когда домой поедешь. Темнеет уже, — наставлял папа. — А я, может, у Ксюшки останусь, она тут недалеко живёт, на Белорусской. — А… ну ладно. Не скучай, — он обнял дочь за плечи на прощание. Дина грустно помахала им, когда поезд тронулся. Постояла ещё немного, провожая взглядом родителей и тоже не спеша побрела к метро. По дороге решила, и правда, забежать к Ксюше, вдруг она дома. Поболтать хоть с ней, развеять тоску. Времени всего семь вечера. Ксюша оказалась дома. — Ты чего такая, как в воду опущенная? — с порога встретила её Ксюша. Ксюша, видимо, занималась до Дининого прихода: у неё за ухом торчал карандаш. — Родители в деревню поехали. Я в одиночестве… шла мимо тебя, подумала, может, к тебе зайти, поболтать посидеть? — О… это мысль! Я тут за генетикой сижу, и у меня мозга за мозгу уже заходит. Надо отвлечься. Заходи давай.       Девчонки устроились в кухне. Ксюшина мама ушла на работу, а папа ещё не пришёл. Ксюша, как полагается гостеприимной хозяйке, открыла закрома с вареньем и устроила пиршество. Девчонки болтали, хохотали над чем-то, словом, Ксюша улучшила Дине настроение. А около девяти пришёл Ксюшин папа, Михал Михалыч, уставший и голодный, и Дина засобиралась домой. — Да чего ты, посиди ещё. Или хочешь, вообще на ночь останься. Темно уже, — Михал Михалыч не возражал против гостей. — Да не, я домой. К тому же Ксюшка вон за учебники засела, я ей мешать буду. — Ну смотри. Позвони хоть, когда дома будешь. — Хорошо.       От Войковской Дина решила проехать на трамвае — и быстрее, и безопаснее. От остановки она шла, задумавшись обо всём и ни о чём. Разные мысли роились в голове, но Дина не обращала на них внимания. Она шла, сунув руки в карманы джинсов и смотря себе под ноги. Подходя к своему подъезду, она по привычке подняла голову, посмотреть на свои окна. Темно. Если тёть Нина уже спать легла, это проблема: ключи-то ей оставили. Но в её окнах горит свет, надо успеть. Дина так увлеклась своими мыслями, что не сразу заметила тёмную фигуру на скамейке у подъезда. Уже взявшись за ручку двери, она обернулась и вгляделась в огонёк сигареты. — Серый? Ты что ли? — О! А я чё-то тебя не признал в джинсах. Привык, что ты всё в юбках, в платьях, ноги видно… — А ты чего тут сидишь? — Дина встала напротив него, держа руки в карманах. — А я это… тебя жду, — он поднял на неё взгляд. — Зачем? — Не рада? — Да нет, я тебя всегда рада видеть, но ты так неожиданно появился. Давно сидишь? — она присела рядом с парнем. Тот издал какое-то похрипывание, прикидывая: — Ну, когда я пришёл, было уже сумрачно, но фонари ещё не горели, — он повернул голову к Дине, и она ощутила запах чего-то спиртного. — Ты чего, пил? — Ну так, чутка. — А что у тебя с лицом? — Дине показалось, что Серёга испачкал в чём-то лоб. Где умудрился? — А что у меня с лицом? — У тебя кровь?! — Дина разглядела разбитую бровь, — Серёж, что случилось? — осторожно спросила Дина: мало ли, что там такое стряслось, что Серёга решил запить. — Случилось… — пространно ответил Сергей, отворачиваясь снова, — можно я у тебя на ночь останусь сегодня? — смотря куда-то себе под ноги, попросил он. — Да хоть на месяц, — пожала плечами Дина. — А ты одна опять? — догадался парень. — Ага. Мама с папой поехали в деревню. — Что-то они у тебя частенько уезжают. — Ну туда они уезжают в тишину. Один в одной комнате, другой — в другой. Или во двор кто-то из них уйдёт, разложит свои рукописи и сидит, работает. — Далеко? — В Издешково, в Смоленской области, часа четыре с Белорусского. — А… — Ну пойдём, чего тут сидеть. Сейчас обработаем твою бровь, — она похлопала Сергея по бедру, — поднимайся, мой вороной, — Дина пошла к подъезду. — Тоже мне, рысака нашла, — буркнул тот, поднимаясь с места. — Не, ты фриз скорее. Чёрный, высокий, красивый, — она стояла, раскрыв дверь и ждала гостя. — Хорош глумиться, — проворчал он. — Кто глумится? Я оды тут пою твоей вороной масти. — Ну ты тогда арабская гнедая, раз пошла такая пьянка. — Это почему? — А такая же тонконогая, шустрая и всё к людям норовишь поближе. — Да вы, батенька, знаток! — болтали ребята, пока поднимались на третий этаж. — Так, теперь главное, чтобы тёть Нина не спала. — Не понял, — Сергей застыл в шаге на ступеньках. — Ну я ключи соседке оставила, чтобы не таскать с собой и не потерять. — Мне спрятаться? — усмехнулся парень, тем не менее, поднимаясь к Дине. — Да, тебя, пожалуй, спрячешь, — прыснула девушка, — постой тут, я щас. Тёть Нина на четвёртом живёт, она тебя при всём желании не увидит, — она провела рукой по его груди и через ступеньку побежала на следующий этаж. Тёть Нина ещё не спала, только собиралась собираться. Дина поблагодарила за ключи, пожелала пожилой соседке спокойной ночи и поспешила к ждущему её Серому. Тот устало прислонился спиной к стене и смотрел куда-то перед собой, ни на чём не фокусируя взгляд, как будто куда-то в себя. Теперь, на свету, Дина убедилась, что она видела именно разбитую бровь, а лоб испачкан кровью. Дине стало жутковато. — Ну проходи, — открыв дверь, она пропустила гостя вперёд себя, — не стесняйся. Пойдём в ванную сразу, я тебе бровь промою и обработаю. — А может хрен с ней? — вяло отозвался Сергей, — я вон футболкой уже всё стёр. — Нет уж, не хрен с ней. А если заражение какое начнётся? Футболкой он стёр… — Ну умру поскорее, — пожал плечами он. Дина как-то испуганно посмотрела на него, — да ладно, ладно, не пугайся. Шучу я так. — Не надо так шутить. Шагай давай, — Дина открыла дверь в ванную и зажгла там свет, — да иди, я же тебя не мыться загоняю. Просто промыть место удара, — добавила она, заметив, как Сергей сморщился в отвращении. Тяжело вздохнув, он зашёл в самое нелюбимое своё место, — щас я приду, подожди меня. Сергей пожал плечами и присел на край ванны. Дина метнулась в большую комнату за аптечкой и ватой. В ванной она вымыла руки и приступила к промыванию. — Ну… начнём? — она оторвала кусочек ваты, смочила его водой и подошла к парню совсем вплотную, — если вдруг задену и будет щипать, не дёргайся, ладно? Шипи, вопи, главное — не дёргайся, — Дина осторожно стирала кровь вокруг ранки, дуя на неё. Сергей даже глаз закрыл. Чтобы стереть уже подсохшую кровь со лба и виска — так Сергей её размазал — пришлось извести прилично ваты, — а что случилось вообще, Серёж? Ты где так умудрился? Ты вроде не качаешься, значит, не пьяный, падать не должен был. Сергей в ответ только раздражённо выдохнул. — Зачем тебе вникать, Каштанчик? — Каштанчик?! Ты чего, Серёг? — Дина перестала стирать кровь и вытаращилась на Серёгу. Тот ухмыльнулся, прикрыв глаза. — Ну у тебя волосы каштановые. Значит, ты Каштанчик. — Да я не о том… мне казалось, ты особо к нежностям не расположен, — Дина теребила красный от крови кусочек ватки и смотрела на него, а не на собеседника. — Может, я просто стеснялся. Или к слову не приходилось, — пояснил Сергей. — Хм… — Не заморачивайся, Дин. — Ладно, продолжим. Вот сейчас будет щипать, — Дина смочила очередной кусочек ваты водой и приложила его прямо к самой ранке. Сергей резко вздохнул, зашипел и даже схватил Дину за руку, инстинктивно. — Ай! Больно же! — Тш-ш-ш… — Дина подула на больное место. Ей так было жалко парня, что на глаза слёзы наворачивались. Он крепко закрыл левый глаз, над которым как раз и было рассечение, шипел от боли и даже тихонько рычал. Дина не вытерпела и осторожно поцеловала его в лоб. — Э! Я тебе покойник что ли? — возмутился Сергей, — в лоб-то зачем? Ай! — Прости, — Дина обняла его голову и поцеловала в макушку. — Ну ты всё там? — Нет, надо же ещё вокруг раны обработать. — Ой, только не зелёнкой, ладно? Не хочу с зелёным глазом ходить. — А у меня её и нет на твоё счастье, — Дина вытащила из аптечки коричневый пузырёк с йодом. — Ух… — Сергей тяжко вздохнул. — Потерпи ещё немножко, — Дина ласково провела ладонью по его лицу и коснулась губами его губ. На ответ она не рассчитывала, она просто попробовала его утешить. Пока она колдовала над ранкой, он приобнял её за пояс. — Ну вот, теперь всё. Из меня, конечно, медсестра та ещё, но это лучше, чем ничего, — Дина, как умела, заклеила края ранки и присела рядом с парнем. — Спасибо… — Ты бы умылся? У тебя кровь аж в волосах, Серёж, — Дина потеребила его шевелюру у самых корней, но Сергей сбросил её руку. — Плевать. Волосы тёмные, кто увидит? — Ну, а тебе нормально в крови ходить? — Мне всё равно. — Серёж, — Дина начинала пугаться всё сильнее, — что случилось, в конце концов? — Скандал случился. Устроит? — он, казалось, раздражался всё больше из-за Дининых вопросов. — Слушай, в конце концов, ты сам пришёл, — Дина отвернулась от него обиженная. — Я уйти могу, — Сергей встал. — Да погоди ты! — Дина схватила его за руку, боясь, что он уйдёт, — не уходи! — она обняла его за пояс и прижалась к его животу. Сергей наблюдал за ней, опустив на неё глаза и с некоей ухмылкой, — я же не из праздного любопытства, я за тебя волнуюсь, — Дина подняла на него взгляд. — Не волнуйся. Я же живой. Не очень целый, но живой. Ну шрам останется, подумаешь. Не стоит за меня волноваться. — Ну как… — Дина хотела возразить, но Сергей приложил к её губам палец, делая знак молчать. — Не надо так много говорить, Дин. Ничего сверхъестественного не случилось. — Тогда, может, ты всё же смоешь оставшуюся кровь? — Да я всё футболкой вытер, сказал же. — Значит, футболку надо постирать. — А завтра я в чём уйду? — Я тебе что-нибудь папино дам. — Ну ещё не хватало! — Да чего? Вы же одного роста, только ты более худой. — Не знаю… — Серёж, почему ты так упираешься, когда тебе помочь хотят? — Дине делало больно его непонятное упрямство, просто руки опускались. — Вечер мерзкий выдался. Я устал. Мне больно, — он потрогал бровь, — каких ты эмоций от меня ждёшь? — Никаких не жду. Я понимаю, насильно мил не будешь. Я просто хотела тебе помочь. — Дин, — Сергей присел перед ней на корточки, взял её руки в свои и заговорил, однако смотря не на Дину, а скорее на её руки, на контраст между его большими смуглыми ладонями и её тонкими и белыми, — я тебе благодарен за помощь, правда. Ты единственная, кто ко мне относится, как к человеку. Ты милая, ты ласковая, с тобой хорошо и уютно… — тут он всё же взглянул на девушку, — и именно поэтому я не хочу тебя посвящать в скандалы, конфликты и прочее, что у меня в жизни происходит. Я хочу, чтобы хоть какая-то часть моей жизни была светлой и приятной. Как ты… — Серёжка… — Дина вздохнула и погладила его по щеке. Он слабо улыбнулся, — ты просто знай, что я всегда тебя готова выслушать. — Буду иметь ввиду. — Ты голодный? Пойдём на кухню, чего мы всё тут торчим. — Не, — вяло покачал головой Сергей, — я не голодный. — Как это?! — рассмеялась Дина, а Сергей пожал плечами. Они вышли в коридор. — Как-то так… — он прислонился плечом к стене и наблюдал за Диной. Она уже скинула кеды и подошла к Сергею вплотную, намереваясь ещё раз посмотреть, что там у него с бровью. Он тоже разулся и, как только она подошла, обнял её за плечи и прижался к ней. Дина хотела его обнять в ответ, но он так крепко её стиснул, что у неё не получилось пошевелиться. — А ты откуда так поздно шла? — послышался его негромкий голос. — Я к Ксюше зарулила по дороге, она на Белорусской живёт. — А… к Ксюше… — Серёж, а всё-таки, что у тебя дома? Там что-то не так? — она пыталась как-нибудь вывернуться, чтобы увидеть его лицо. — Там всегда что-то не так, — последовал ответ, — это только у тебя дома всё так, всё как у людей. — Серый, ты меня пугаешь, — Дина всё же вывернулась и посмотрела на парня. Он прикрыл глаза и поджал губы. — Почему ты меня зовёшь Серым? — не открывая глаз, спросил он. — Не знаю. Мне нравится просто. А тебе нет? Если нет — я больше не буду. — Да нет, почему? Нравится. У тебя ласково получается, мне приятно. Всегда интересно было просто — почему. — А мама тебя как зовёт? — По имени, как. Сергеем. Серёжей, — прозвучало это как-то грустно. Сергей открыл глаза и посмотрел на Дину, что называется, в самую душу. Протянул руку и коснулся её лица, другой рукой всё ещё приобнимая девушку за плечи. Дина расценила это по-своему, потянулась его поцеловать и встретила пылкий ответ. Его губы были почему-то горькими, а Дину он целовал так, будто хотел её проглотить, — я хочу тебя прямо сейчас, — её шею обожгло его горячее дыхание. Сопротивляться она не стала, да и было бы бесполезно — силы были не равны — так что Дина просто сдалась ему в руки.       Сегодня Сергей был жёстче, чем обычно, он сильнее кусал её за шею, и Дина списала это на проблемы, боль, дурное настроение и какой-то выпитый им алкоголь. Когда всё кончилось, Дина решила сходить в душ, а Сергей натянул джинсы и просто пошёл за ней, за компанию и, пока она плескалась, они болтали о том, о сём. Уже по пути обратно к ней в комнату, Дина углядела, что у Сергея спина чуть ли не исполосована. — А что это у тебя за следы на спине? — она увидела красные полосы вдоль и поперёк спины. — Эти? — ухмыльнулся Сергей, глянув через плечо на свою спину, — а отцу ответил. — Чего? Вы подрались что ли? Это он тебе бровь разбил? — Вроде того. — А что такое случилось? — она присела на постель и потянула Сергея за руку, приглашая присесть рядом. Тот не стал сопротивляться. — Как обычно, — его лицо приняло злое выражение, он нахмурил брови и брезгливо поджал губы, — я недомужик, пародия на человека и дебил. — Это он с тобой так разговаривает?! — вытаращилась Дина. — А он только так со мной и разговаривает всю мою жизнь. Никому я не нужен… — тут его губы дрогнули, и парень поспешил отвернуться и закрыть рукой лицо. Но Дина всё равно заметила, как дёрнулся кадык на его шее и как грудь быстро поднялась и опустилась: Сергей сглотнул душащий его ком и вздохнул, силясь не заплакать. — Серёж… — Дина мягко коснулась его плеча, но в ответ парень уронил голову на руки, наплевав на то, что бровь заклеена, вцепился пальцами в собственные волосы и его спина и плечи стали вздрагивать сильнее и чаще. Дина слышала только вдохи, частые и глубокие. Она положила ладонь ему на спину, чтобы он чувствовал хотя бы так, что он не один, а потом и вовсе обняла его, прижалась к его спине лбом и так замерла, боясь представить, что будет дальше. А дальше парень стал завывать, низко, утробно, и в этом вое слышалась горькая обида на всех, на сам факт того, что он, Сергей, вообще когда-то на свет появился. Дине стало страшно, и она крепче обняла его, боясь, что он сейчас что-нибудь с собой сделает. Она протянула ладонь и хотела коснуться его щеки, но он крепко прижал к лицу руки и отрывать не собирался. Тем не менее, Дина почувствовала влагу на его пальцах и это была не только кровь из потревоженной ранки. Её Серый плакал, не смог больше держать в себе многолетние обиды и унижения от самого близкого по сути человека, который должен был поддерживать и защищать, но вместо этого только бил, унижал и глумился над растущей личностью, сея в её душе темноту, тревогу, недоверие и разрывая это пока ещё маленькое сердце на тысячи кусочков. Теперь до Дины дошло, почему Серёжа такой, вот такой — замкнутый, закрытый, всё время в миноре. Это ей повезло с родителями: они спокойные, мягкие, руки никогда на неё не подняли, всё старались решить словами. Что бы было, если бы у неё, у Дины, был такой же отец, как у Серёжи? Ничего хорошего… — Знаешь, я пойду лучше, — он как-то резко выпрямился, невольно стряхивая с себя девушку, и стал одеваться. — Куда? Ночь на дворе. И у тебя кровь опять течёт, — она смотрела на него, как он пытается найти, где какой рукав у футболки. — Плевать, — он хотел звучать уверенно, но голос дрожал, язык как будто ватным стал. — Серёж, не ходи. А вдруг с тобой что-то случится? — Кто заплачет? — пробурчал парень. — Я, — теперь уже у Дины дрожал голос. — Ты… — он опустил руки, бросив мучить одежду, и присел перед Диной на корточки, глядя ей в глаза, — а чего плакать? Был Серёжа, будет ещё кто-нибудь. На мне свет клином не сошёлся. Найдёшь себе кого-то другого. Здорового, нормального. Му-жи-ка! — последнее слово он почти прокричал, и Дина вздрогнула и часто заморгала, а Сергей вдруг засмеялся, но в смехе Дина слышала всё тот же плач и видела слёзы в тёмно-карих глазах. Дина решительно обняла парня, и он тоже вцепился в неё, как будто испугался, что его слова сбудутся и Дина, и правда, найдёт себе кого-нибудь, а Серёжу оставит. Он уткнулся ей в колени и заплакал ещё сильнее и громче. Как Дина ни целовала его в макушку, как ни обнимала, как ни пыталась его утешить, ничего не выходило. — Я не хочу так жить! Я хочу быть как все нормальные люди! Уметь радоваться жизни, уметь общаться с людьми, уметь любить кого-то! Почему я так не умею? — он почти стонал от фантомной боли, — почему я не заслужил быть нормальным человеком, чтобы меня тоже любили? Неужели я родился только для того, чтобы меня били и унижали? — Почему же не умеешь? Считай, что ты пока что учишься. Ты общаешься со мной, с моими приятелями. У тебя тоже приятель есть. Пусть не друг, но приятель для начала — это очень хорошо. А любить… Серёж, но ведь я тебя люблю, — тут ей на глаза набежали слёзы. Казалось, будто бы её слова падают куда-то в бездну, будто бы их не слышат, и на них не ответят. — За что? — он поднял заплаканное лицо и посмотрел на Дину. Лоб его снова измазался в крови. Дина растерялась. — А… ни за что. Когда знают, за что любят, это уже какой-то расчёт. Я тебя люблю просто так, потому что ты есть. Потому что ты — это ты. Был бы не таким, я бы всё равно тебя полюбила, ты мне интересен. Ты мне нужен, — прохладными и мягкими ладонями она утёрла его лицо от слёз, кровь только было нечем утереть, — я уверена, ты тоже так можешь. Просто попробуй, — она моргнула и по щеке скатилась слеза. Сергей смахнул её движением кисти. — Ты-то чего ревёшь? — он шмыгнул носом. — Я не могу веселиться, когда тебе плохо, я же не садист, — пожала плечами Дина. — А я, кажется, да, — Сергей отвёл взгляд. — Что?! Ты о чём? — она пыталась развернуть его к себе лицом, — Серёж? — А? — Расскажи, пожалуйста? Ну раз мы так откровенны сегодня друг с другом. Я тебе клянусь, я никому ни полслова, — она смотрела на парня расширенными от испуга глазами. — И в дурку меня не сдашь? — он посмотрел ей прямо в глаза. Она отрицательно помотала головой: — Не сдам. Сергей вздохнул и убрал её ладони со своего лица: — В двух словах: у меня бывают очень жестокие фантазии, где я кого-нибудь убиваю. И мне это нравится. — Мама… — Дина вспомнила расклад дяди Михни на Таро, — а… кого ты… — Не тебя, не пугайся, — мрачно усмехнулся Сергей. Он вроде бы перестал плакать, хотя слёзы ещё капали, и уселся на пол, опять стирая своей многострадальной футболкой кровь. Текло несильно, но ощущалось неприятно. Дина сползла с кровати к нему и с тревогой заглянула ему в глаза. — А часто у тебя это бывает? — Сейчас уже реже. Хотя я не засекал, — он отвернулся, упорно не хотел смотреть на девушку. — А было часто? — Ну в школе, да. — А-а-а… — Дина вспомнила как доставалось школьнику Серёже. — Но, знаешь, бывают моменты, когда я понимаю, что всё это было давно и не так уж страшно, как я накрутил. Что пора забыть, ну хотя бы не зацикливаться на плохом прошлом. Тем более, у меня есть хорошее настоящее, — он всё же посмотрел на Дину, улыбнулся ей уголком губ и сжал в ладони её руку, — но просветление проходит и на меня опять накатывает волна садистских фантазий. — Ты хочешь от них избавиться? — серьёзно и решительно спросила Дина. Сергей вздохнул и покивал, глядя перед собой в одну точку. — Только как? — Я знаю, кто может хотя бы постараться тебе помочь. — Кто? — спросил было Сергей, но тут же запротестовал: вспомнил, — не-не-не! Только не психиатр! Ты же обещала, что без дурки обойдётся! — его голос снова дрогнул. — Да погоди ты! — Дина обеими руками взяла его ладонь, — он не повезёт тебя в психушку сию секунду! Он поговорит с тобой, выслушает, что тебя беспокоит, скажет, что это и что делать. А уж делать что-то или нет… ну, это ты сам решай. Это твоя жизнь. — С каких пор у нас такая мягкая психиатрия стала? — скептически прищурился Сергей. — С недавних, — Дина пожала плечами, — ты зря так скептически настроился. Михал Михалыч не поддерживает советских методов. Он сейчас, насколько я знаю, гипнозом занимается. И он очень деликатен. — И он что, меня загипнотизирует, чтобы я больше не фантазировал? — Сергей рассмеялся, но всё ещё слышались слёзы в его смехе. — Этого я точно не могу сказать. Но ты же можешь попробовать. Не ради кого-то, не ради меня, а ради тебя самого, Серёж. Ведь ты же хороший, умный парень. Красивый… — тут Дина смущённо потупилась, — и я вижу, что тебя мучают эти твои, назовём, приступы. — Как ты это видишь? — Да я вижу, что ты разный время от времени. Ты то улыбчивое солнышко, то мрачная туча. Ну не мрачная, но хмурая. Я ведь не слепая, я всё вижу. Попробуй хотя бы. На учёт он тебя никуда ставить не будет. Я попрошу, — пытаясь разглядеть что-нибудь в его глазах, Дина вертелась перед его лицом. — Ладно. Давай попробуем твоего гипнотизёра. Хуже уж точно не будет, — Сергей махнул рукой и снова брови поползли вверх, губы задрожали, а кадык дёрнулся вверх-вниз, — ты куда? — Сейчас приду! — Дина сгоняла на кухню за водой, — на, попей, — вернувшись, она села обратно, протянула Сергею стакан воды и обняла его за плечи, прижавшись к нему. — А, спасибо, — он сделал пару глотков и отставил стакан на подлокотник кресла. Тяжело вздохнул и крепко обнял Дину в ответ. Дина закрыла глаза и старалась не разреветься сильнее, слёзы и так градом катили. — Ой, я вспомнила, что у меня есть сушёная мелисса! Она вроде природное успокоительное. Давай заварим чаю с мелиссой? — Дина подняла глаза на Сергея. Тот пожал плечами. — Давай. — И ещё раз обработаем твою несчастную бровь, — она поцеловала его в висок, — и футболку твою постираю…       Во сне Сергей снова вцепился в Дину, как в спасательный круг, а Дина обнимала его, как ребёнок плюшевого мишку. Мелисса сделала своё дело и оба быстро и крепко уснули после чая, да ещё и наплакавшись. Им надо было набраться сил: утром Дине предстояло искать волшебного Михал Михалыча, а Сергею найти в себе силы открыться постороннему человеку.       Михал Михалыч был тем самым редким советским психиатром, который не поддерживал закалывание пациента аминазином до состояния овоща, интересовался статьями Игоря Кона, находя в них отражение некоторых собственных соображений и был ярым противником воспитания детей силой. Трудам Макаренко он предпочитал Януша Корчака. Михал Михалыч был спокойным, деликатным человеком, оптимистом, с юмором, называл своих пациентов «заколдованными» и старался их «расколдовать». Некоторые его коллеги считали, что он сам немного с приветом, однако, специалистом он был, как говорится, от бога. На его след Дина вышла через Ксюшу. Дина помнила Ксюшины слова об отце-психиатре и решила попытаться. Повезло и Ксюша дала Дине папин рабочий номер, а Михал Михалыч пообещал приехать на помощь вечером после работы. На все Ксюшины вопросы из разряда «А что случилось?» Дина пообещала ответить «как-нибудь потом».       А днём Дина вытащила угрюмого Сергея гулять. — Такая погода шикарная! Солнце! Тепло! Каникулы, Серёжка! — Дин, «серёжка» у тебя в ухе. Просил же, — буркнул он. Не очень ему нравилось это сокращение от его имени, — ну каникулы, и чего? — они стояли на балконе и Сергей курил. — Двинули купаться! — Дина потрясла Сергея за локоть. — Я плавать не умею. И воду не люблю, — он отвернулся, выпуская дым в сторону от Дины, и поморщился. — Ну посидишь под солнышком на бережку, меня погреешь, — Дина провела рукой по его волосам. — А куда ты предлагаешь? — Да хоть на наши Академические, или на Садовый пруд. Тут идти-то, через лесок. — Через лесок… всё тебя в лесок тянет, — вздохнул Сергей, — ну пойдём…       Выдался тёплый день, почти жаркий, и Дина решила остаться верной платьям. Она вытащила из шкафа платье, которое сама сшила из старой папиной гимнастёрки. Она отрезала там рукава, отпорола погоны (которые папа сохранил на память), воротник, карманы, сотворила вырез до груди и широкие лямки и щеголяла в таком платье летом. — Я вот смотрю и думаю, а не коротковато тебе? — Сергей, лукаво ухмыляясь, наблюдал за её переодеваниями. — Нет. Это была папина гимнастёрка. Он же твоего роста примерно. Ему как раз, — Дина показала на Сергее, до каких пор папе была гимнастерка, — а мне платье. И вообще, я худенькая девочка, мне всё большое, — улыбнулась она. — Папа отдал тебе гимнастёрку? — Ага. И штаны. — Галифе, — поправил Сергей. — Ну галифе. Я их ушила и получились галифе для верховой езды. — А! А я всё думаю, где такие маленькие штанцы взяла? — У папы, у папы. Он себе на память оставил погоны, фуражку и сапоги. А, и ремень. — Мне не показалось, что он у тебя прямо идейный. — Нет, не идейный. Папа это объясняет тем, что хочет помнить, куда он выкинул три года своей светлой юности. А так он говорит, мол, манал я эту армию — три года в одно место, чуть язык не забыл. Ну ладно, хватит о папе. — Да. Ты гулять звала. — Ну так, если я пойду в папиной гимнастёрке, нормально будет? — И даже очень, — Сергей смерил Дину довольно-таки масляным взглядом. Очень хотелось опять схватить её и… но решил, что нужно как-то сдерживаться и ограничился только тем, что обнял Дину со спины и поцеловал в шею.       Как и договаривались, Сергей остался на берегу, а Дина пошла окунуться. Сергей с явным удовольствием наблюдал за ней, за её движениями, как она собрала волосы в пучок, как стащила с себя платье и легко побежала к воде в своём чёрном купальнике с голой спиной. — Ну, а ты чего? Разденься, хоть позагорай, — перед уходом предложила она. Парень подумал и решил, что это неплохая мысль. Он растянулся прямо на траве, прикрыл глаза, блаженствуя на солнышке, закинул руки за голову и глубоко вдохнул свежего воздуха. В голову, как нарочно, лезли всякие мысли, не очень радостные, мрачные и парень пытался их отгонять, не думать. Скоро к нему присоединилась Дина. Она наплавалась в прохладной воде и теперь ей захотелось погреться. С неё капало и попало Сергею на живот. Он дёрнулся от неожиданности и даже сел. — Ой, ты что? — он вытерся ладонью. — Я случайно, извини, — Дина распускала волосы, чтобы не мешали удобнее устроить голову, когда уляжется. — Случайно… — пробурчал Сергей, — ну ладно, считай, поверил. — Не сердись, мой Серджу, — девушка легко поцеловала парня в щёку. — Что ещё за слово такое? Постоянно слышу, — нахмурился Сергей. — Это Сергей по-румынски, — улыбнулась ему Дина, — не хмурь брови свои соболиные. — Ах вот оно что! А я вчера слышал, как ты меня этим Серджу назвала, — он стрельнул в Дину лукавой ухмылкой. — Когда? — Ну… тогда… шёпотом, но я услышал, — Сергей так недвусмысленно ухмылялся, что до Дины дошло и она смущённо отвернулась, — иди ко мне, погрею, — он потянул её за руку, предлагая усесться на него верхом. — О, это было бы нелишним, — Дина устроилась совсем вплотную к нему, прижимаясь к его нагретому солнцем телу. Сергей сомкнул объятия и устроил подбородок у Дины на плече. А Дина обхватила его за пояс руками и ногами и прижалась щекой к его плечу. Им было очень удобно и уютно вот так сидеть. Сергей уловил в её волосах ненавязчивый запах мёда. — У тебя волосы мёдом пахнут… — негромко произнёс он. — Да… это чтобы они не пушились, как у пуделя, я их мёдом балую. — Интересная ты, Динка… вот бы тебя разгадать, — Сергей ещё крепче сжал объятия и потёрся щекой о её плечо.       В общем, целый световой день они провели в лесу. Дине даже удалось затащить упирающегося Серёгу в воду, пусть и ненадолго. Она вела его за руки, а тот упирался. — Ну хотя бы по колено, Серёж? — По твоё? — бурчал он. — По твоё! — Дина плюхнулась спиной на воду и отдалась течению. — Чёрт с тобой… но только по колено! — брезгливо и осторожно, как кошка, он зашёл в воду по щиколотку. Постояв немного, попробовал зайти подальше, по середину голени, — блин, холодно! — недовольно воскликнул он и обхватил себя руками. Тогда Дина подошла к нему и обняла. — А так теплее? — Ни фига! Я на берег пошёл. Ну отпусти! — ему очень не терпелось выйти из воды и Дина не стала его удерживать. Её радовала даже такая небольшая победа над его неприязнью к воде.