***
Иногда, глядя на часы, Джет поражался, как быстро может мчаться время. Казалось бы, вот только «обозначили» годовщину знакомства, а уже готовились праздновать Рождество в «Вавилоне». Брайан сказал: «В прошлый раз я помешал тебе туда попасть, а сейчас — помогу». И вечеринка на самом деле оказалась одной из самых запомнившихся Джету за последние годы. Брайан, возражавший против вторжения рождественской символики в лофт, не возражал против таковой в клубе, и до самого Нового года здесь царила атмосфера зимних праздников. А вот новогоднюю ночь они встречали в Филадельфии на центральной площади: в первые январские дни начинались одни из крупнейших соревнований штата, и Энтони предложил им отправиться туда в качестве зрителей, а заодно поучаствовать в семинарах и мастер-классах для тренеров и спортсменов. Джет не был уверен в согласии Брайана, но тот воспринял идею с энтузиазмом, и они провели неделю, курсируя между стадионом, клубами и магазинами. А вернувшись, участили тренировки: Брайана ждали майские соревнования и, как они надеялись, место в тройке призеров. Так что начало марта ознаменовалось включением в программу пары новых элементов и обсуждением совместного отпуска в июне — выбирали между Испанией и Францией. И очередной спор сам по себе возник вечером в «Вуди». — Брайан, ты уже был в Испании, так что тебе мешает Париж посмотреть? Столица мировой моды, между прочим! Уверен, там продают Армани. И Гуччи. Обещаю не таскать тебя по музеям, если не хочешь. Но кроме истории и моды там, между прочим, гей-клубы имеются, а еще рестораны и стадионы — покатаемся! — Тебе не кажется, что и сейчас, и до этого, нам предстоит кататься слишком много? А после тебе не помешает немного поваляться на пляже! «Я опять буду соглашаться с Брайаном? Или уступлю, потому что мне, в принципе, не очень важно, где быть — главное, что с ним! С Брайаном, который на тренировках являл собой образец уверенности и нацеленности на победу, и в то же время демонстрировал невероятную легкость. И секс... В некоторые моменты мне казалось, что Брайан занимается любовью со своим мотоциклом — каким-то непостижимым образом, не делая ни одного нарочито эротического движения. Когда сказал ему об этом, он засмеялся, вставая с дивана и притягивая меня к себе: — Я стал родоначальником нового извращения? А его моим именем назовут? Если оставаться в истории, то только так! Отвечая на поцелуй, я прижался к Брайану, давая понять, что одним прикосновением к губам дело не обойдется, а после прошептал: — Когда будешь идти к мотоциклу, надо делать это медленно, будто выходишь на танцпол «Вавилона», и окинуть трибуны таким взглядом, чтобы все поняли, что ты готов трахнуть и их, и мир в придачу! А еще подольше шлем не надевать и улыбаться… Вот точно как сейчас… — Хорошая идея, но сейчас в качестве мира здесь только ты, и я очень хочу надеть кое-что другое…» Джет вынырнул из воспоминаний, догадываясь, что Брайан может и не ответить. Да и до предполагаемого отпуска больше трех месяцев, они еще успеют не раз поругаться. И съездить куда-нибудь на выходные — вроде бы в Торонто собирались, и Брайан должен был бронировать отель. А пока… — Идем. Ты, кажется, хотел еще в бильярд сыграть? Или передумал? «Брайан взял меня за руку и потянул в сторону — только я не успел понять, к столу или выходу. Потому что на нас смотрел Джастин Тейлор».Глава 14
2 ноября 2021 г. в 14:28
— Брайан, ты слишком резко разворачиваешься в этом месте, и раньше, чем нужно. Попробуй снизить скорость на повороте и проехать так несколько секунд. А потом ускорься снова и резко подними мотоцикл, только не забудь про спину. — Джет, помогая упавшему Брайану подняться, убедился, что тот внимательно слушает, отряхиваясь.
Без падений не обходилась практически ни одна тренировка, и после таковой они сразу же ехали домой — никакого «Вавилона» даже вечером во вторник. После душа Джет смазывал синяки и царапины Брайана, прикасаясь к нежной коже и не удерживаясь оттого, чтобы оставить и свои следы в виде поцелуев. Серьезно Брайан не травмировался, обходилось внешними повреждениями и ушибами — правда, два раза были подозрения на переломы, но, к счастью, не оправдывались.
Брайан в моменты домашнего лечения порой матерился и фыркал:
— Да чтоб тебя, тренер Стентон! Что, когда-то тайно мечтал быть доктором?!
— Нет, но для тебя — все, что угодно. Хочешь, раздобуду белый халат, стетоскоп и проведу всесторонний осмотр?
— Ну уж нет, меня врачи с некоторых пор не возбуждают, — дергался Брайан. — Свою мечту поиграть в проктолога воплощай с кем-нибудь другим, добраться до моей задницы не получится.
— Слушаюсь, топ Кинни! — смеялся Джет, втирая мазь в сине-фиолетовые участки кремовой кожи. — Но в следующий раз пробежишь пару кругов и присядешь десяток раз — разомнешь то, что так бережешь!
И все-таки Джет не ожидал, что ворчливое «тренер Стентон» будет таким согревающим. Как и то, что Энтони внесет изменения в документы и закажет новые таблички, объявляя всем о повышении статуса своего помощника. И тем самым одобряя его поступок. Надо бы радоваться, но Джет вдруг понял, что его упрямое нежелание подняться на ступеньку выше тормозило и развитие клуба. Теперь, имея двух сертифицированных тренеров, он может подняться в рейтинге себе подобных на пару ступеней. И Джет был благодарен Энтони, что тот ранее не использовал этот аргумент и не давил.
И еще отправился благодарить Брайана, на что он пожал плечами:
— Ты сам все решил и сделал. Я не имею к этому отношения.
Но Джет не был уверен в том, что отправился бы в Филадельфию, если бы не разозлился на него. Слишком ко многому в жизни Джета стал иметь самое прямое отношение Брайан Кинни.
Страшил не тот факт, что Джет жил в лофте, вытребовав обязанность нести свою долю расходов, просиживал вечерами над планами тренировок, улучшением программы и собственной работой, и уже не так часто виделся с Алексом, проводя все больше времени с ближайшим окружением Брайана. Хорошо, что друг не особо это замечал, снова с кем-то встречаясь.
Джет боялся другого: невозможности справиться с потерей Брайана, если вдруг такое внезапно или не внезапно случится. Никому не гарантировано вечное счастье, как бы этого ни хотелось. И нашедшие друг друга под фонарем пары продолжали расставаться. Но и те, кто делал ставки на их с Брайаном разрыв, продолжали проигрывать. И злиться, недвусмысленно давая это понять взглядами и якобы в сторону и вскользь брошенными репликами — некоторых Брайан даже запретил пускать в свой клуб.
«Я был нереально счастлив в тот год, когда все было настолько хорошо, словно звезды — мои и Брайана — решили сойтись нам на радость. Я любил Брайана. Всего. Всякого. Целиком и полностью. Любил, когда он, танцуя в центре круга в «Вавилоне», что позволял себе нечасто — «Джет, я в стареющие клубные мальчики записываться не планировал», — бросал на меня жаркие соблазнительные взгляды. В эти моменты осознание «он — мой» захлестывало, как цунами, и поднимало на невероятную высоту. Казалось, что я парю не то что над «Вавилоном» — над целой Вселенной! И Брайан, видимо, прекрасно понимая мое состояние, с некоторым снисхождением усмехался. Любил, когда он поздно возвращался из «Киннетика», явно утомленный и злой, откидывался на спинку кресла и расслаблялся под моими руками, разминающими шею, а потом затихал в моих объятиях. Любил, когда он смешил своими едкими репликами Дебби, Теда и Эммета в кафе, обнимая меня за плечи.
Не знаю, в какие моменты я любил Брайана сильнее: когда плавился в постели, понимая, что мне всегда будет этого мало, или когда смотрел, как он спит, или когда Брайан тихо подходил, почти подкрадывался, сзади, обнимая, и стоял так несколько секунд, не говоря ни слова.
И совсем особенными мои чувства были в моменты, когда я наблюдал за Брайаном на тренировке и понимал, что сегодня у него получается то, что не вышло вчера. Или же все стало лучше. Тогда я чувствовал крепкую связь, целостность и единство — словно одновременно находился за ограждением крытого стадиона и на мотоцикле. Смотрел на Брайана, и в то же время был им.
Там и так мы понимали друг друга с полуслова. В нем горело желание лететь, рисковать, преодолевать… А я вдруг понял, что тоже могу хотя бы частично, для самого себя, вернуть то, что потерял. Вскакивал на мотоцикл, чувствуя себя поднятым ветром пером, разгонялся и… снова жил! В том числе и в восхищении Брайана. И даже в предостерегающих взглядах Энтони, тоже когда-то оказавшегося тренером из-за травмы».
— Все, достаточно. Нужно кое-куда заехать, — пояснил Джет остановившему свой мотоцикл Брайану, не будучи до конца уверенным в том, как он к этому отнесется. Вряд ли положительно, но, с другой стороны… Если повернуть в эту самую «другую сторону»!
— Зачем нам сюда? — спросил Брайан, когда я остановил машину у «Бесконечности». — Хочешь выпить?
Удивление Брайана было понятно, наш стандартный вечерний маршрут по вторникам «мотоклуб — лофт» нарушался, наверное, впервые за много месяцев.
— Да. Сегодня — хочу.
Джет пытался вспомнить, когда они были здесь в последний раз, и не получалось — Брайан предпочитал «Вуди». Но не сейчас…
— Шампанское? — Брови Брайана удивленно приподнялись, едва официант отошел от из столика. — И какую хуйню ты задумал? Давай сразу, чтобы мы покончили с этим, отправились домой и я мог хорошенько тебя оттрахать. В честь чего — сам скажешь.
Джет знал, что рискует: Брайан не скрывал своей нелюбви к датам, традициям… Но было так же промозгло и сыро, и все тот же полумрак, меланхоличная музыка… Только сердце разрывалось не от тоски, а от счастья, которому иногда даже удавалось заглушить дурные предчувствия. Настолько, что на прошлой неделе Джет отказался от предложения таинственной Мэрилин снова раскинуть карты или же «поговорить» с доской. Мэрилин закатила глаза и вздохнула, а потом посоветовала прийти к ней, когда все закончится — он будет не первым рыдающим на ее груди. Видимо, была из тех, кто свято верил в «фонарную легенду».
Улыбнувшись, Джет коснулся бокала Брайана своим.
— Когда я впервые пригласил тебя покататься — а ты помнишь, это было именно здесь, — даже не думал, что буду твоим тренером. И ровно через год после нашей первой встречи здесь же скажу, что… люблю тебя. — Джет старался сохранять спокойствие, даже когда понял, что пропустил много слов, которые раньше казались ему очень важными. Но главные же не забыл!
— И это крайне неосмотрительно. Ты же знаешь, что я не верю в любовь: есть доказательства, что это, как минимум, не приводит ни к чему хорошему. И ты с таким же успехом можешь пытаться поговорить со мной о боге — в него тоже не верю. Но ты… иногда заставляешь меня сомневаться — не знаю, каким непостижимым образом это делаешь. И я сейчас имею в виду вовсе не религию. Смешно, но иногда я благодарен тебе за это. — Брайан наклонился и поцеловал неожиданно жестко и дерзко, скорее в стиле «Вавилона», чем несколько скучноватой «Бесконечности». — Все, прекращай. А то я и вправду поверю, что мы здесь годовщину отмечаем! И закажи уже виски, пока у меня не возникло желания тебя выпороть.
Джет сменил тему. Но чуть позже, когда Брайан ушел в туалет, а ему надоело разглядывать немногочисленных посетителей и наблюдать дождливую ноябрьскую сырость за окном, перед глазами запрыгали картинки. Было странно осознавать, что с тем Джетом, который год назад забрел в бар со скуки, у него нет больше ничего общего. Воспоминания словно нанизывались бусинками на нитку — тонкую, но невероятно прочную…
День рождения Дебби, которая о вечеринке-сюрпризе узнала, наверное, раньше, чем ее запланировали — тогда Джет впервые увидел сына Брайана и его матерей. И Майкла — они все приехали из Канады. Джет, глядя на то, как Брайан целовал друга, не испытал ни тени ревности: в приветственном поцелуе не было ничего сексуального, но и за миллион миль было заметно, что эти двое многое значат друг для друга. И Джет был спокоен, когда рядом оказалась Мелани.
— Шоу Брайана и Майки. Не бери в голову. Мне просто любопытно было посмотреть на тебя, чтобы попытаться понять, что Кинни на этот раз задумал.
— Может быть, жить счастливо, никого не спрашивая? — Джета не удивила несколько корявая прямолинейность Мелани: судя по тому, что рассказывал о ней Брайан, сейчас Мелани Маркус была образцом вежливости. Яркая женщина — ее невозможно было не заметить, такую энергетику и внутреннюю силу не спрятать… Так же, как Брайану. Джет не помнил, кто говорил, что они с Мелани слишком похожи, и именно поэтому не ладили.
Совсем другое впечатление производила Линдси: элегантная блондинка в классическом платье несколько диссонировала со всей компанией, но как нельзя лучше вписывалась в атмосферу ресторана. Такую женщину легко представить в роли жены конгрессмена или хозяйки большого поместья — спокойной и держащей всех на расстоянии. Джет не думал, что окажется объектом ее интереса, но она случайно — или нет? — оказалась на террасе в то время, как Джет остался там один. Брайан, обнимавший его весь вечер несколько демонстративно, ушел покурить, практически повесив на себя нервно хихикающего Майкла.
— Я была удивлена… вами с Брайаном, — сказала она после пары светских фраз об отличной организации праздника.
— Некоторые моменты вашего с Брайаном прошлого меня тоже удивили, но в жизни все бывает… Она поразительна, правда?
— Не жди от него слишком многого. То есть, ничего не жди. Когда-то я уже говорила эти слова, и оказалась права. Сейчас повторяю, потому что наверняка ничего не изменилось. Брайан не меняется.
— А если ему и не нужно? По крайней мере, для меня. Что тогда?
— Дело не в том, что обязательно случится. А в том, что ты будешь с этим делать.
«Линдси в тот момент напомнила мне таинственную Мэрилин с ее манерой говорить загадками. Разница, наверное, была в том, что гадалка не умела по-иному интерпретировать знаки и символы, а мать сына Брайана не пожелала объяснять, что именно имеет в виду. Еще один интересный момент — разговаривая с Линдси, я заметил, что за нами издали наблюдает Мелани. Я был уверен, что она не могла услышать ни одного слова, но выражение ее лица явно заслуживало внимания. Мелани смотрела на свою партнершу так, как смотрят на ребенка, которому сто раз было сказано: «Этого делать нельзя», а он упрямо нарушает запрет. Не знаю, что было бы дальше, не появись за спиной Мелани Дебби и Эммет. Они громко смеялись, и Линдси, обернувшись, предпочла удалиться. Но мне до сих пор интересно, что бы она еще сказала, если бы осталась».