***
Джет, отбрасывая в сторону бумаги, уговаривал себя ложиться, чтобы утром идти на экзамен на свежую голову, и сразу же оттуда — в аэропорт. С сертификатом или без… Телефон нарушил тишину писком SMS:«Во сколько вылетаешь?»
Джет, улыбнувшись, быстро набрал:«В четыре буду в Питтсбурге».
Невозможно долго сердиться на Брайана. Особенно если так без него скучать, несмотря на до отказа заполненные дни — даже погулять по городу было некогда. И завтра тоже не успеть. Засыпая, Джет подумал, что еще никогда так не мечтал поскорее увидеть родной Питтсбург — зачем миру другие города, если только в одном есть Брайан Кинни? Аэропорт Питтсбурга, как всегда, напоминал громадный улей: прилетающие, улетающие, провожающие и встречающие являли собой разномастную толпу, сквозь которую Джет пробирался, стараясь ни на кого не натыкаться. — Тренер Стентон! — Джет не сразу сообразил, что обращаются именно к нему, но почти тут же почувствовал прикосновение к руке. — Брайан?! — Удивление было настолько сильным, что Джет и не попытался его скрыть: все равно бы не получилось. Оставалось только обнять, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. — Даже не буду спрашивать, что ты здесь делаешь, и поверю в то, что считал минуты до момента, когда меня увидишь! — Только что закончил совещание и решил заехать: ловить здесь такси не самое лучшее занятие. Как все прошло? — Они шли к «Корвету», и Джет, едва покинув здание, запахнул куртку: грядущими теплыми весенними днями уже пахло, но ветер был неприятным. — Не так страшно, как я думал. — Джет решил не признаваться в том, что волновался сильнее, чем на выпускных экзаменах в школе и университете. — А у вас? — Было интересно, как Брайан провел пару тренировок с Энтони — Джет попросил, чтобы не упускать время. Да и более опытный владелец клуба вполне мог предложить что-то, достойное как минимум обсуждения и рассмотрения. — Ничего особенного — повторяли. — Брайан пожал плечами и почти уже взялся за руль, но сунул руку в карман, и через секунду на коленях Джета оказались часы. — Ни слова. Только попробуй… — Но, Брайан… — Джет никогда не считал себя разбирающемся в чем-то подобном, но сразу понял, что стоил аксессуар недешево. Плюс бесценный элемент неожиданности… — Это всего лишь часы, Джет. «Я не вспомнил, что дарить часы — дурная примета. Но почему-то кажется, что именно тогда начался отсчет счастливых дней. Я не ношу их, но порой, когда становится совсем невыносимо, достаю и вспоминаю поцелуй Брайана после того как он сам надел подарок мне на руку. И уже понял, почему Брайан хранил кольца… Только не могу разобраться, от чего больнее».***
«Наверное, следующим важным моментом наших отношений с Брайаном стал мой переезд к нему — но я бы сказал, что к Брайану не «переезжал» в полном смысле этого слова. Просто стал жить в лофте. Сначала был уверен, что это временно, но потом…» Джет был убежден, что вздумай рассказать маме и тете о том, что теперь живет с Брайаном, они бы решили, что все произошло как в «Геях во всем блеске». Когда-то мама начала смотреть это неправдоподобное шоу, чтобы «лучше ладить с сыном». Так вот, по ее мнению, это наверняка должно было быть так: Джет и Брайан вместе пакуют вещи, ее сын любовно складывает сувениры, привезенные в детстве из путешествий, а до сумасшествия влюбленный в ее мальчика партнер, найдя альбом с фотографиями, умиляется младенческим фотографиям ее мальчика… «На самом деле все произошло проще, постепеннее и банальнее. Иногда приходилось на приглашения Брайана отвечать, что мне нужно поработать дома, и как-то раз он мне ответил: «Почему бы тебе не взять ноутбук?» И постепенно это вошло в привычку: писать отчеты и составлять таблицы, поглядывая на Брайана, который тоже сидел за компьютером или смотрел телевизор в те вечера, когда мы не отправлялись в «Вавилон». И я глушил тупую ревность, если в задней комнате он вбивался в очередного парня, убеждая себя, что для Брайана это тот же спорт. Да и не так уж часто это было. Но я бы предпочел, чтобы не было вообще… Как-то я сказал, что мне надоедает по утрам перед работой мчаться домой переодеваться, и таскать в сумке трусы и носки, на что Брайан, усмехнувшись, ответил, что не упадет в обморок от вида моих вещей в своем шкафу. Так у меня появилась своя полка. А потом хозяин квартиры, где я жил, решил ее продавать. И я собирался перебраться к Алексу на время поиска нового жилья — такой вот «перевалочный пункт». Друг тоже как-то жил у меня, когда его выставила очередная подружка. Но когда я сказал об этом Брайану, он усмехнулся и бросил в меня запасными ключами от лофта, усмехнувшись: — Надеюсь, ты не забудешь включать сигнализацию. Не хочу в третий раз покупать соковыжималку, да и, по-моему, Филипп Старк их уже не производит. Я не понял, что Брайан имел в виду, и даже спрашивать не стал, перебирая в руке ключи с простым черным шариком в качестве брелока. Так в середине нетипично жаркого для Питтсбурга лета я стал жить с Брайаном Кинни под одной крышей, о чем почти тут же непостижимым образом стало известно всей Либерти-авеню. Увеличились ли ставки на наше расставание, я так и не выяснил, хотя и собирался. Сначала я информировал Брайана о ходе поисков нового жилья, но он настойчиво давал понять, что мне не надо этого делать. Далеко не все было гладко, и мы оба это признавали, находя поводы для конфликтов: острый язык Брайана, мое упрямство, его странная манера попирать общественно-признанные нормы, мои периодически возникающие попытки бороться за независимость… Но я знал одно: я не променяю даже минуту с Брайаном ни на что другое в этом мире. Я его любил. И люблю до сих пор. Несмотря ни на что. Наверное, у меня просто не хватает смелости посмотреть… Но я не хочу видеть Джастина Тейлора! Хотя меня, увы, не спросили. И стрелки часов, подаренных Брайаном, к сожалению, нельзя перевести назад…»