Прежде, чем ты попросишь

      Джет старался не думать о том, как Брайан ведет машину — быстро, рвано, практически с заносом на поворотах. И в противоположную от «Вавилона» сторону, что обозначил одним резким словом:  — Прокатимся! Глядя на мелькавшие огни рождественского Питтсбурга, Джет поймал себя на мысли, что рад тому, что Брайан не задавал вопросов. Что ответить, вздумай он поинтересоваться, слышал ли Джет что-нибудь? Джет был не готов к подобному разговору, и догадывался, что не будет готов еще долго. На что это вообще могло бы быть похоже? «Брайан, ты забыл Джастина?», «Почему Дебби напомнила о нем?», «Ты пытаешься заменить его мной?» Плюс ситуация к задушевным беседам о бывших точно не располагала — если, конечно, вообразить, что Брайану в принципе интересно его прошлое…. Или… сам он? «Это было похоже на зыбкую топь впервые увиденного болота, когда вместо того, чтобы остановиться, делаешь шаг вперед! Смело или глупо — значения не имеет. Нет ни малейшего представления о том, что ждет впереди. Как и желания повернуть назад. А вокруг люди, наблюдающие за тем, что ты собираешься делать. Причем явно не для того, чтобы протянуть руку помощи, если вдруг провалишься и начнешь тонуть! Стоило ли оно того? Я был уверен в том, что Брайан — стоил! Пусть даже еще почти его не знал, и в тот момент меньше всего думал о будущем. Просто, как уже не раз до этого, старался не слишком откровенно смотреть, как Брайан сжимает руль. Каким он был красивым! И дело вовсе не в правильных чертах лица, хотя и в них можно было вглядываться бесконечно. За несомненной привлекательностью что-то было. Буря. Живость. Уверенность. Сила. Убежденность в собственной правоте. И какая-то до слез трогательная уязвимость, которую Брайан прятал от всех, включая самого себя. И если даже я не был влюблен в Брайана Кинни до этого мгновения…» Джет не нарушал молчания, сделав вид, что его занимают пляшущие за окном картинки. До тех пор, пока Брайан не развернул «Корвет» и не стало понятно, что через несколько минут они окажутся в «Вавилоне» под прицелом… сотен глаз? Джет не знал, сколько именно человек может оказаться в гей-клубе вечером двадцать пятого декабря, но явно же больше, чем в доме Дебби! И если ему там было настолько не по себе, то что же будет дальше? Джет закрыл глаза и постарался вдохнуть как можно глубже, положив голову на спинку сиденья. Он просто войдет в клуб с его владельцем. Это нормально: являться в такие места компанией. И двое — это тоже компания, сколько раз они с Томми вваливались в подобные заведения! Но Джет понимал, что успокоить себя таким образом не получится: слишком разными были эти моменты. Он с Брайаном Кинни. С тем, кто, по всеобщему мнению, должен быть с Джастином Тейлором… И он даже не знает, каково мнение самого Брайана на этот счет.  — Не стоит так волноваться. — Джет вздрогнул, почувствовав, как Брайан сжал его руку. — Мы просто едем в мой клуб праздновать это чертово Рождество!  — И это говорит человек, недавно упоминавший перспективу побивания камнями? Брайан, тебе не кажется, что нам придется нанять телохранителей, чтобы спастись от поборников местных суеверий? Выбери тогда уж кого-нибудь посимпатичнее, если станет скучно, вдруг ему и другое применение найдется?  — Что, возражать не будешь? И даже не потребуешь, чтобы я являлся домой к трем часам ночи, ни с кем не трахался дважды и не целовал никого, кроме тебя? «Я смотрел на Брайана и поражался, каким вдруг иронично-злым и даже отвратительно-неприятным стало его лицо, до этого бывшее фантастически красивым. И почему-то сразу понял, что это относилось не ко мне…»  — Вряд ли кто-то мог бы отказаться от эксклюзива на твои поцелуи. — Джет улыбнулся в попытке разрядить обстановку. Не будь Брайан сейчас за рулем, он бы точно не удержался и потянулся к его губам — показать, насколько хочется этих поцелуев. И не только. Добраться до Брайана… Обнаженного… И не думать об этом сейчас!  — Расслабься. Мы просто идем пить и танцевать. В «Вавилоне» и в самом деле было много народу. Несмотря на яркие крутящиеся лампы, в клубе все равно был полумрак, помешавший всем сразу их заметить, чего так боялся Джет. Но нет, они спокойно миновали охранника, который едва удосужился на них взглянуть, и оказались в зале. Брайан держал Джета за руку так крепко, словно боялся, что он вырвется или потеряется в толпе. И это было приятно, внутри что-то разгоралось ярким пламенем, одновременно согревая и обжигая. Больно и сладко. Но очень не долго — Брайан, опираясь на одну из барных стоек, небрежно попросил:  — Два «Джим Бима», Дэн. Тот вздрогнул и уставился на них так, словно не верил своим глазам:  — Брайан?..  — Да, это я. Но я сегодня собираюсь танцевать, а не работать! Джет, пользуясь тем, что Брайан продолжил о чем-то говорить с барменом, решил осмотреться. Хотя, что можно увидеть, кроме большого количества постоянно перемещающихся мужчин, одетых и раздетых в самых разных стилях? Наверное, вздумай Джет явиться сюда на охоту, было бы из чего выбирать. Смуглый латинос в явно маловатой футболке едва ли не вопил: «Трахните меня кто-нибудь», двое на лестнице присосались друг к другу так, что, казалось, начнут раздеваться прямо сейчас. А светловолосый парень, в котором чувствовалось какое-то темное обаяние, внимательно смотрел на Брайана, словно сомневаясь в том, что это он, или же как будто увидел привидение. А потом перевел взгляд на Джета — показалось, или по его губам пробежала сочувствующая унижающая усмешка? Джету это не понравилось, и он хотел было спросить у Брайана, кто это, но тот снова схватил его за руку и потащил на танцпол, заставив всех расступиться, обмениваясь взглядами, плавно переходящими в перешептывания. Но Брайан, не обращая на это внимания, вцепился в пояс его брюк и притянул к себе, заставив прижаться ближе некуда, а после, переместив руки на его бедра, задвигался в такт музыке. Джет, положив руки ему на плечи, постарался синхронизировать свои движения и улыбаться в ответ. «Музыка звучала набатом в ушах, заставляя вздрагивать, когда менялся ритм и Брайан то ускорял, то замедлял темп. Я никогда не считал себя хорошим танцором, но глаза Брайана не позволяли сбиваться — казалось, только они и держали меня сейчас в этом мире. Это не было похоже на опьянение или воздействие наркотика: скорее, эйфория, рожденная внутри, а не под воздействием извне. Сердце же, в отличие от тела, постоянно сбивалось с ритма, и движения здесь были вовсе ни при чем. От взгляда самого сексуального мужчины, от вибрации басов и, возможно, от царившей атмосферы беззаботной легкости я начал заводиться. Черт, да я не помнил, когда вообще последний раз так возбуждался! Прижался к Брайану еще ближе и понял, что его реакция на происходящее — хотелось надеяться, что именно на меня — такая же. Не знаю, сколько длился наш танец — вечность или немного дольше, — но когда музыка поменялась, Брайан опять потащил за собой. Но не к выходу, как я сначала подумал, а куда-то в сторону, через узкий коридор в помещение, где было много мужчин. Знаменитая задняя комната «Вавилона», в которой мне — возможно, единственному из геев Питтсбурга — не доводилось бывать до этого». Джет шел, не сводя глаз со спины Брайана, но вскоре переключил внимание на взгляды, которые были направлены на них. Или на него? Окружающие мужчины замерли. Кто-то с членом в чужой заднице, кто-то, соответственно, наоборот, а целующиеся остановились, рефлекторно продолжая поглаживать друг друга по оголенным торсам. Музыку, доносившуюся с танцпола, практически поглотили громкие перешептывания: «Смотри! Неужели он? Брайан Кинни? Тот самый! Я же говорил, что вернется! А кто это с ним? А он ничего! Смотри дальше!». Джет мысленно молил всех продолжить то, что они делали, и перестать пялиться. Его возбуждение уступило место панике. «А Брайана, казалось, пристальные взгляды совершенно не волновали. По крайней мере, если судить по лицу. Спокойная уверенная улыбка, достойная «Короля», не дающая никому заглянуть в душу и усомниться в твердости личности и праве занимать священный трон. И по какой-то неведомой причине именно я был его фаворитом. Я оказался распластан по стене, и губы Брайана завладели моим ртом: сначала страстно и глубоко, потом же поцелуй стал более нежным, дразнящим и обещающим. И обжигающе-колючие взгляды других стали совсем неважны: их поглотил жар ладоней Брайана, прижимающих меня к себе за талию. Воспоминания о том, что было дальше, похожи на насыщенные краски, которые решили смешать в одной банке. От движений кисти они закручиваются, но не спешат соединяться в один конечный оттенок. Наслаиваются друг на друга, образуя уникальный узор. Такой, который невозможно повторить. Ни самому, ни кому-либо еще. Синий: пространство вокруг. Стены, лучи света, даже тени отдавали синим. Перекладина на уровне моей груди, на которую буду опираться, когда Брайан развернет меня спиной к себе и приставит скользкие пальцы. Оранжевый: всполохи перед глазами. Жидкий огонь по венам, обжигающий душу и сердце, перетекающий в член, особенно когда его твердо взял в ладонь Брайан. Коричневый: глаза Брайана. Выразительные и прекрасные. Возбужденные и дерзкие. Нежные… И взгляд адресован именно мне. Зеленый. Мне тридцать четыре — давно уже не подросток, — но казалось, что время повернулось вспять и я вновь оказался девственником. Обстановка в толпе людей, долгожданная близость и тревоги последних дней превратили меня в восторженного, ничего не умеющего юнца. Красный: вибрации наших тел, сливающихся воедино. Настолько близко, насколько это вообще возможно. Кажется, я никогда раньше не был ни с кем настолько близок. Никто не был настолько глубоко во мне: ни в теле, ни в душе».  — Расслабься, — прошептал Брайан, а затем всосал мочку уха, обводя ее по кругу языком. — Я сейчас тебя так трахну, что ты забудешь, где ты. И кто ты. Будешь помнить только меня и мой огромный член в себе. Не успел Джет охнуть, как язык Брайана ворвался в рот, переплетаясь с его языком и погружаясь глубже, будто демонстрируя то, что было сказано, но пока в виде прелюдии. Возбуждение накрыло Джета еще мощнее, чем на танцполе, а у Брайана не спадало вовсе. Не разрывая поцелуй, Брайан потянулся к поясу его брюк, расстегнул ремень и ширинку и провел рукой по члену в трусах. Джет выгнулся навстречу руке и застонал. Такое простое движение — и такие яркие ощущения! А Брайан не остановился на этом: спустил его брюки с трусами, обхватил руками ягодицы и резко притянул к себе. Джет развернулся, повинуясь рукам Брайана, и чувствуя, как тот прижался со спины, целуя в шею и залезая руками под рубашку. Перед этим сложно устоять. Джет понял, что Брайан достает что-то из кармана, видимо, тюбик смазки, потому скользкие пальцы оказались у входа.  — Твою ж мать, ты пиздец какой узкий! Палец проскользнул внутрь, и, хотя Джет как мог старался расслабить мышцы, сопротивление все-таки было. Однако боль была недолгой, и вскоре Джет сам закружил бедрами, растягивая себя вокруг пальца, и Брайан добавил второй. «Это было волшебно. Пальцы, сначала медленно, потом все скорее двигались во мне, то погружаясь до ладони, то выходя полностью. И снова погружаясь и двигаясь туда-сюда мелкими толчками, будто магический вибратор, способный читать мысли и угадывать, что нужно сделать и в какую секунду. Когда тронуть простату, а когда растянуться «ножницами», растягивая вход — и снова вонзиться внутрь. Третий палец добавился с наименьшим сопротивлением: я успел настроиться на действия Брайана, расслабился и парил в ощущениях, полностью доверившись его рукам. То, что я почти голый, у всех на виду и в таком уязвимом виде больше ничуть не волновало. Скользкие три пальца двигались уже свободно, но Брайан не спешил их заменять членом, а растягивал еще сильнее. И повернув голову в сторону Брайана, который стоял слева, пристально глядя на меня, я увидел его член, торчащий из расстегнутой ширинки. Длинный, толстый, с капелькой посередине головки. Нестерпимо хотелось взять его в рот, и я даже потянулся, но Брайан отстранил меня и зашел сзади, видимо, решив, что «аперитива» достаточно, пора переходить к «основному блюду». После особо глубокого толчка пальцы покинули мое тело. Чувство пустоты резко отозвалось в теле, яйца поджались от нетерпения. Вот сейчас… После короткой заминки — на надевание презерватива и добавление смазки — я почувствовал, как Брайан снова прижимается ко мне. Дразнит, проводит членом между ягодиц, пропускает между бедер, в это время рукой гладя мой живот и грудь под рубашкой, целуя в шею, облизывая мочку уха. Казалось, что эта сладкая пытка никогда не закончится! Брайан уже до этого распалил меня до крайности, и я поражался, как можно заводить еще и еще сильнее? В какой момент будет «потолок»? Похоже, если мы говорим о Брайане, его не может быть. Когда, наконец, Брайан вошел в меня, я почувствовал себя самым счастливым на свете. Миллиметр за миллиметром в меня проникало счастье, тысячи рецепторов улавливали плавное движение, мысли «помахали ручкой» и уступили место ощущениям. Я слышал, как Брайан что-то прорычал о том, что очень узко, и я обрадовался, что ему тоже хорошо. Что этот момент мы делим на двоих, становясь единым целый. Движения все резче и глубже, стоны громче — только ли мои? Если бы я открыл глаза, я бы увидел, как ускорились и окружающие, не сводя с нас глаз. Мы были самой горячей парочкой в задней комнате — да во всем мире! Я уже был на пределе сил, ноги подкашивались — держался только благодаря рукам Брайана, — когда почувствовал прикосновение к своему члену. Брайан начал дрочить в такт толчкам, это было самое лучшее, что я чувствовал в своей жизни. Еще немного — и я кончил прямо на пол, громко выстанывая: «Брайан!» Он схватил меня за бедра и еще скорее заколотился во мне. В порыве оргазма Брайан, кажется, потерял над собой контроль. Мне послышалось, что он тихо назвал меня непривычным «Солнышко». Хорошо, что тогда я не знал, чье это второе имя».