Прежде, чем ты попросишь

      Джет попытался наступить на ногу, которая уже не болела — надо повернуться нормально, чтобы ответить Брайану. Но тот опередил:  — Долго будешь висеть, как коала? Я на них в Австралии насмотрелся! Теперь Джет опирался на столб спиной, пытаясь разглядеть Брайана, остановившегося за пределами тусклого света фонаря. В этом было что-то мистическое: слышать Брайана, но почти не видеть из-за косо летящих мокрых снежных хлопьев. Да и сама ситуация отдавала чем-то таинственным — очень кстати вспомнилась Мэрилин и ее предсказание.  — Как ты здесь оказался? — это все, что Джет смог сейчас выдавить, осознав, в насколько унизительном положении находится. Почему не упал на дерево или обычный столб? И почему из всех людей надо было появиться именно Брайану?! Да, он безумно рад его видеть, но призрак Джорджа Вашингтона или чей-либо еще был бы сейчас более уместным!  — Прилетел из Торонто. И мне гораздо интереснее знать, что здесь, — Брайан четко выделил голосом это слово, — делаешь ты?  — Шел в «Вавилон», хотел узнать, открыт ли он. А это… Неважно, Брайан. Все уже неважно. Счастливого Рождества! Тебя, наверное, где-то ждут? — Джет усмехнулся, снова почувствовал обрушившуюся с невиданной силой жалость к себе и понял, что вряд ли сможет достойно с ней справиться. Лучше Брайану этого не видеть!  — Я тебе звонил… Джет не дал Брайану договорить:  — Я тебе тоже. И не раз.  — Видимо, мы оба плохо умеем пользоваться телефонами. — Брайан сделал несколько шагов навстречу, и Джет смог разглядеть короткую куртку, похожую на ту, которую тайно желал снять с Брайана, и светлые снежинки, контрастирующие с прядями волос. Только привычных темных очков не было — наверное, глупо их надевать в такую погоду.  — Идем уже, холодно, — продолжил Брайан, пряча руки в карманы.  — С тобой? Из-под этого фонаря, знаешь ли, никто не хочет уходить просто так.  — Ты сам «со мной», — снова четкий акцент, на этот раз на двух словах, — не захочешь. Даже если вдруг решил поверить в эту чушь!  — Почему же? — Джет давно научился держать в узде упрямство, за которое ему не раз доставалось в детстве, но сейчас оно решило заявить о себе.  — Что ж, я и так собирался рассказать, или ты сам бы узнал на днях… Потому что я тот, кому особенно не везет с фонарями. Позволь представиться — Брайан Кинни. И однозначно ничего не получится. Ты мне нравишься — к чему отрицать очевидное? Но я никогда не верил в отношения, а с некоторых пор не верю еще больше. И даже если нам взбредет в голову попытаться, это будет эпический, грандиозный и феерический пиздец на радость всей Либерти. Если, конечно, суеверные потенциальные степфордские педики нас раньше насмерть не забьют камнями. Поэтому, Джет, наплюй на эту хуйню, и давай просто выпьем!  — Нет, — короткое слово вырвалось резко, но тихо. — Если идти отсюда с тобой, то только «так». И мне плевать на твою фамилию! — Джет постарался выделить слово не менее понятно и твердо, чем это делал сам Брайан. Который его услышал, развернулся и сделал два шага вперед. От него. У Джета перехватило дыхание. Но вместо того, чтобы сделать третий шаг, Брайан остановился и замер. Джет, кажется, физически чувствовал, как напряжена спина Брайана, и видел, как сжимаются в кулаки руки. Но это длилось всего лишь несколько секунд, после чего он обернулся.  — Так ты идешь? Или остаешься? — Джет, словно загипнотизированный, смотрел на странное выражение лица Брайана, который усмехался, словно издеваясь над всем миром. Или бросал вызов самому себе. Или требовал реванша за что-то отчаянно-горькое. Или прокручивал в голове план мести судьбе со множеством запасных входов и выходов. Или все сразу.  — Ты уверен? — Джет старался не думать о том, что без очков Брайан еще красивее. И буйство стихии, словно отошедшее с его появлением на второй план, подходило ему — такому, как в этот момент — настолько, что можно было подумать, что это Брайан наслал на Питтсбург непогоду. Чтобы явить себя эффектнее.  — А ты? — Джет не мог не заметить, что Брайан очень точно воспроизвел его интонацию. Но вместо ответа шагнул вперед, надеясь, что нога не подведет, и он дойдет до Брайана твердо и решительно. Получилось: прихрамывал почти незаметно. Но от Брайана это скрыть не удалось: едва Джет приблизился, он подхватил его так, что это было очень похоже на объятия. Джет поспешил воспользоваться ситуацией, обнимая Брайана и гадая, сделает ли он тоже самое. Почти сделал — скорее не обнял, а прижал к себе, прошептав в ухо:  — Суеверный придурок! Если бы я не проезжал мимо, так бы и стоял там до утра?! Чтобы насмерть замерзнуть или, в лучшем случае, в больнице очнуться?! Джет молчал — а что он мог сказать? Чтобы тишина не была заметной и напрягяющей, Джет потянул Брайана в сторону.       «Думаю, во всем можно обвинить стечение обстоятельств. Я не собирался предлагать себя на растерзание чувствам, и Брайан тоже не планировал ничего подобного. Оставалось гадать, что заставило его изменить решение… Мы оказались не в то время не в том месте… Возможно, кто-то назвал бы это рождественским чудом и был бы убежден, что нас свела судьба или иная «субстанция» того же порядка — не верю ни в какие. А сейчас удивляюсь: почему узнав Брайана Кинни я ни на секунду не подумал о Джастине Тейлоре? Его имя не всплыло в сознании… Я держал за руку не легенду Либерти-авеню, а просто Брайана. Того, кто крепко посадил меня на крючок, не сделав для этого практически ничего…»

***

Джет не спрашивал Брайана, куда они идут — не успел, темно-зеленый «Корвет» был припаркован близко, и Брайан махнул в сторону пассажирской двери.  — Куда мы? — спросил Джет, закрывая дверь и чувствуя тепло. Но все равно трясло, и сколько еще времени пройдет, прежде чем удастся окончательно согреться? — В отель? Можно ко мне, только… — Джет хотел сказать, что совсем не готовился к празднику.  — Я выписался из отеля и забрал машину. Собирался домой, так что не буду нарушать свои планы. — «Корвет» плавно тронулся с места.  — Так уж и говори, что я их уже нарушил. — Джет попытался улыбнуться, откидываясь на спинку сиденья и чувствуя, как расслабляется каждая мышца. Не уснуть бы… Джет заставил себя не закрывать глаза и посмотрел на Брайана, сосредоточенно следившего за дорогой. Вроде бы столько всего хотел ему сказать… А сейчас все перепуталось, смешалось, и, казалось, мозг полностью отключился от речевого аппарата.  — Ничего подобного. Поедем ко мне, я предупредил домработницу, думаю, она все прибрала и купила что-то съедобное. Надеюсь, до елки с индейкой дело не дойдет.  — Не любишь Рождество?  — Ты, судя по всему, тоже — раз выбрал столь экстремальный способ празднования! Джет не успел открыть рот: по взгляду Брайана понял, что лучше помолчать. Возможно, и возразил бы, не собираясь выполнять все его желания, но вряд ли сейчас получилось бы разобраться в том, что хотел сказать. Возражения отказывались формулироваться, не говоря уже о вопросах из круговорота отрывочных сведений о Брайане. Все казалось нереальным. Главное — Брайан здесь. Можно как бы случайно дотронуться ладонью до его бедра, увидеть, как прикусывает губу, а потом отвести взгляд, пытаясь определить, куда они направляются — Джет не был уверен в том, что хорошо знает все районы Питтсбурга.  — Если к тебе, значит ли это, что ты перестал скрываться и официально возвращаешься в мир живых и здравствующих?  — Не удивлюсь, если в «Вавилоне» меня примут за привидение — в случае чего придется явить собственную реальность в задней комнате. Там никто не будет сомневаться, что я более чем жив! Когда они вошли, Джет старался не очень откровенно смотреть на Брайана — тот же вел себя очень естественно. Если бы Джет не знал, что Брайана долго здесь не было и он почему-то не хотел возвращаться, то решил бы, что квартиру хозяин покинул от силы пару часов назад. Помещение не выглядело нежилым, и нельзя было не заметить, что оно очень подходило Брайану: его индивидуальность проявлялась в каждом предмете. Джет рассматривал книги, когда Брайан бросил вскользь, открывая дверь шкафа у кровати, весьма напоминавшей памятник на широком постаменте:  — Уборщица, судя по всему, знает меня лучше, чем все остальные женщины на планете. Но это не удивительно, учитывая, сколько я ей плачу. Держи! — Джет автоматически поймал брошенные ему вещи, снова успев при этом удивиться. — Душ там. Брайан же, открыв дверь холодильника, продолжал:  — Пиво предложу позже: оно холодное, сначала попытайся согреться. Джет едва не застонал, оказавшись под жаркими струями воды: кажется, настроение, как и самочувствие, продолжало улучшаться. Вот если бы еще Брайан… Джет, сжав зубы, почти физически ощутил прикосновение рук сзади на талии — уж на что, а на воображение никогда жаловаться не приходилось — и постарался как можно скорее натянуть футболку и джинсы, которые оказались длинноваты. Брайан нашелся на диване, где сидел, откинувшись на спинку и уставившись в одну точку — казалось, что его здесь не было. Ушел, забыв свое тело. Джет, не зная, что делать, присел рядом, положив свою руку на руку Брайана и слегка сжимая ее. Ощутив ответное пожатие, осмелел:  — Странное Рождество, да? Рад, что ты приехал… Я не мог перестать о тебе думать, особенно в последние дни. Джет не надеялся на ответ, но не ожидал и того, что произошло: одно резкое движение, и он оказался почти на Брайане, затаив дыхание. Несколько миллиметров до губ. Если чуть-чуть подтянуться… Но Брайан опередил: поцелуй был нежным, успокаивающим и коротким.  — Не знаю, насколько оно странное, но однозначно слишком уж длинное. Идем спать? «Наверное, даже если бы и захотел, все равно не смог бы забыть самую первую нашу ночь — несмотря на то, что после их было много. А тогда, засыпая, чувствовал запах свежих простыней и Брайана — они слились в один, надолго став для меня символом безопасности и тепла. Я не знаю, кто кого обнял первым — в тот момент это было неважно.  — Ты не понимаешь, во что ввязываешься…  — Так объясни мне… завтра. Я уже засыпал, чувствуя себя счастливым. И да, в эту ночь ничего не было».