Я бежала от колкой вьюги, Я швыряла перчатки в снег, Мне казалось, что счастье в юге, И я видела юг во сне. На костях раскладного кресла Я раскрылась, как георгин, Обгорела, потом облезла И хотела уже пурги. Я бежала от отношений, Мне хотелось побыть одной, Тяжкий камень висел на шее — Этот камень тянул на дно. Разрубила узлы, и муж мой Перестал приходить домой. Я живу никому не нужной, Никому, ни себе самой. Я бежала от светских сборищ, От проектов, старт-апов, смет, Обретала друзей и вскоре Понимала, что дружбы нет. Стал язык мой острей кинжала, Всех обидчиков истребя. Но куда бы я ни бежала, Я с собою брала… себя!
Сола Монова
— Мама, я знаю, что вы с тетей Энни будете рады видеть меня на Рождество, но не смогу приехать: ремонт в клубе не закончился. Естественно, будет праздник, Алекс устраивает вечеринку за городом. И да, он все еще натурал. Джет, закончив разговор, упал на диван, напоминая себе, что если бы мама не переехала в позапрошлом году в Орегон — поближе к сестре — все могло бы быть гораздо хуже. И беседы о том, что надо не на байке гонять, а стараться найти кого-нибудь, повторялись бы гораздо чаще. Сейчас же осталось только отправить подарки — и можно счесть сыновний долг выполненным, поставив галочку в несуществующем списке завершенных дел. И пока лучше не забивать голову мыслями о скором Рождестве и том, как его отмечать — вечеринки у Алекса на самом деле не планируется, лучший друг собирается куда-то уехать. В прошлом году они поставили цель за ночь обойти как можно больше баров, и два последних Джету вспоминались потом очень смутно. А в этот раз, похоже, придется отправиться на такую прогулку в одиночестве. Ну разве что попробовать пригласить Брайана… «Я только потом понял, что даже не спросил у него номера телефона — на всякий случай. И не успел предложить снова приехать в мотоклуб. Конечно, Брайан сможет меня там найти, да и я знал, где он живет. Но что-то внутри настойчиво подсказывало, что появляться в отеле не стоит. Я был уверен, что обязательно увижу Брайана, причем, весьма скоро. Не стоило себе врать — дважды за неделю приходил в «Бесконечность» Мысли о Брайане были коварны, появляясь в самый неподходящий момент: на работе, в тренажерном зале, куда Джет иногда загонял себя после таковой, дома. Брайан был красив и притягателен, и Джета не оставляло ощущение, что тот похож на подарок, завернутый в яркую упаковку. Который он даже в руках не держал — видел издалека, не догадываясь, что скрывается за оберточной бумагой. И не знал, будет ли шанс дотронуться хотя бы до верхнего слоя. Память услужливо подбросила образ Брайана в короткой куртке — не ее ли придется для начала снимать? Мысль о раздевании бросила в жар, и Джет усмехнулся, радуясь, что никто в этот момент его не видит — краснеющего, как школьница, которую даже и не собирались приглашать на свидание! Но не думать об этом невозможно… Как не получалось и перестать гадать, а думает ли Брайан? Джет шел по Либерти, не имея определенной цели и рассчитывая, что спустя какое-то время она появится — дома не сиделось. Странное состояние: одновременно хочется что-то делать, но все, что приходит на ум, с раздражением отметается. Может быть, прогулка решит проблему, заставив мозги встать на место? — Джет! — Негромкий голос заставил вздрогнуть от неожиданности и резко обернуться. Брайан стоял у магазина, засунув руки в карман длинного и слишком легкого, не по погоде, плаща. — Брайан! — Джет, развернувшись, пошел навстречу, гадая, что будет уместнее: пожать руку, приобнять, похлопать по плечу? Но, так ничего и не придумав, остановился примерно в полуметре. — Могу сказать, что рад тебя видеть, и предложить составить компанию на прогулке, но ты, по-моему, перепутал времена года, если судить по одежде. — Скорее, проигнорировал прогноз погоды. — Брайан не делал попытки сдвинуться с места, и Джету показалось, что спустя пару реплик из вежливости он отправится дальше по своим делам. Пусть так — навязываться не собирался. — Но все равно, хорошо выглядишь. — Джет улыбнулся. — Настолько, что можешь пойти и встать под фонарь, хоть сегодня и не пятница. За тобой выстроится очередь длиной до этой самой пятницы. Или до конца Либерти. Джет рассчитывал на смех Брайана, который позволит продолжить разговор в шуточном ключе, но по лицу того на мгновение словно скользнула тень, сменившаяся нервной полуулыбкой. — В таком случае, я предпочитаю пребывать в темноте. Идем! — И прежде чем Джет успел что-то сказать, Брайан махнул рукой проезжавшему такси, и они оказались на заднем сиденье. — Куда мы? — поинтересовался Джет, поразившись спустя секунду легкости, с которой с его губ сорвалось вот это «мы». — Посидим где-нибудь. — На Либерти закончились бары? — Джет искренне удивился, но почему-то не решился понаблюдать за реакцией Брайана. — Потянуло на новенькое. Все знакомо, банально и предсказуемо. — Или не хочешь, чтобы тебя там видели? — Джет постарался произнести эту фразу как можно спокойнее и безразличнее. — Так уж и быть, признаюсь: ограбил «Вавилон», им пришлось отменить лесбийскую ночь, потому что я украл все трусы со страпонами, и меня превратили в персону нон-грата. Объяснение устроит? Джет успел только фыркнуть — автомобиль остановился на смутно знакомой улице за пределами гей-квартала. — Решил натурализироваться? — оглядываясь по сторонам, поинтересовался Джет. — Скажем так: выпить в приличном месте без риска нарваться на знакомых. — хмыкнул Брайан, открывая дверь. Заведение, в котором они оказались, от иных себе подобных отличалось разве что несколько слабоватым освещением. Но это с одинаковым успехом можно было отнести как к минусам, так и к плюсам. — А разве ты еще никого не повидал? Что, совсем не скучал? — Мой сын со своими матерями живет в Канаде, друг с семейством позже к ним поближе перебрался — я был у них перед отъездом. А остальные… Не хочу, чтобы кто-то узнал о моем возвращении раньше времени. На Либерти не скроешься. — То есть, я могу подумать, что ты искал меня? — Джет понимал, что попытка произнести это шутливым тоном является как минимум риском встать на скользкую дорожку, и был готов упасть, пребольно ударившись амбициями и желаемым, выдаваемым за действительное. — Собирался зайти кое-куда неподалеку, но передумал. А в мотоклубе был вчера. — Если бы сейчас внезапно случилось землетрясение или на бар обрушилось цунами, Джет и то, наверное, был бы удивлен меньше. Брайан… не забыл про него? — Я там по субботам с двенадцати до четырех или дольше, и по вторникам с шести до девяти-десяти. Глупо, совсем киношно и банально, но ничего подходящего, кроме салфетки, под рукой не оказалось — ручку пришлось просить у официанта. — На моей визитке нет номера личного мобильника, как и на «клубной», которая у тебя уже есть. Так что держи. Брайан молча вытащил телефон и начал вводить номер, а секундой позже зазвенел телефон Джета — пришлось тоже доставать: — Брайан?.. Ответом было молчание и спокойно-непроницаемое выражение лица — словно он не то что не слышал вопроса, а будто бы вообще здесь не находился. — Ну что ж, тогда так. — Перевернув телефон, Джет показал надпись «Брайан «Бесконечность», заставив обладателя номера телефона улыбнуться. «Если бы я заранее знал, насколько был прав… Но мы не можем вернуться в прошлое, чтобы объяснить самим себе последствия собственных поступков. Да, все снова оказывается там, с чего начиналось. Не думаю, что мне тогда нужны были объяснения — они бы все равно ничего не изменили. Точнее, я не хотел бы, чтобы что-то менялось». Молчание с Брайаном показалось Джету уютным. Бывает, что чувствуешь неловкость, и мысли обгоняют друг друга, мешая выбрать и предложить тему для беседы, а здесь как будто обволакивало мягкое светящееся тепло, разбавленное золотистыми в свете тусклой лампы искорками в бокале. Джет поймал себя на том, что улыбается, и даже почему-то не смутило, что Брайан изучающее наблюдает за ним. — Собрался заснуть прямо здесь? — тихий голос Брайана словно родился из этой атмосферы. — Нет, задумался, можно ли спросить тебя о недавнем путешествии. Или это тоже секретная информация? — Вовсе нет. Я прошелся по «Тропе смерти» на горе Хуашань и по крылу самолета в Вашингтоне, видел «крокодиловую ферму» в Австралии — как-то уже собирался в эту страну, но не сложилось. На Ибицу заглянул. Прокатился на велосипеде по самой экстремальной дороге Боливии и даже на этот раз ничего себе не сломал. Лежал на пляжах, трахался в клубах, плавал на яхтах. Даже некоторые достопримечательности вниманием не обошел — пару музеев точно. — Любишь экстремальные развлечения? — Джет не был удивлен. Брайан не производил впечатления человека, которому требовалось постоянное пополнение запаса адреналина в организме, но чувствовалась в нем какая-то густая плотная темнота. Наверное, таким образом он давал ей выход. — Как выяснилось, не очень. Просто мне тогда до смерти осточертела собственная жизнь — понимаю, выражение не самое правильное. Но начался «день сурка»: завтра такое же, как вчера, а вечерами я не мог понять, куда пропало сегодня. И тогда я просто послал все на хуй! — А вернулся потому, что начал тосковать по дому? — Джет, отвлекшись от разглядывания бликов в бокале, поднял глаза на Брайана. — Скорее потому, что снова утратил интерес к происходящему. И решил выбрать, куда двинуться дальше. Ну и заодно проверить, как дела в родном и любимом Питтсбурге. — Сарказма не заметить было невозможно. — А тебе никто не говорил, что от себя не убежишь? Или удалось? — Джет ни капли бы не удивился, если бы Брайан четко указал направление, в котором ему следует двигаться. Но удивляться пришлось другому: улыбке, которая делала лицо Брайана моложе и живее, усложняя решение задачи «сколько ему лет». По прикидкам Джета, недавно отметившего тридцать четвертый день рождения, Брайан вряд ли был старше более чем на пять-шесть лет. Или меньше — темные очки мешали. — Ощущение, что вернулся к тому, от чего ушел. Для того, чтобы начать что-то другое. — Брайан отсалютовал бокалом, и Джет поднял в ответ свой, продолжив: — За что-то новое! «В тот вечер, когда мы вышли из бара и посмотрели друг на друга, видимо, теряясь в догадках, что же делать дальше, я струсил и остановил проезжающее такси, на ходу бросив Брайану, что буду рад видеть его в мотоклубе. А потом злился на самого себя, хватая телефон и не зная, что написать. «Если бы не уехал, набросился бы на тебя прямо в баре» было самым честным, но и самым неудачным сообщением, наверное, за всю мою жизнь. И хорошо, что я его так и не отправил».