On the other side of the lens

*** Тьма, черная завеса, окутала нашего героя, не выпуская из надёжных объятий. Тишина. Такая мягкая, обволакивающая. Как холод, исходящий от нее. Вокруг ни единого силуэта. Никого. Щелчок. Темень расступается спустя время, стоит очередному пронзительному источнику света попасть на очертания лица, раздражая тем самым слизистую оболочку раскрываемых глаз. Моргание, ещё. Пару раз проморгавшись, и больной до конца прощается со мглою сознания. До слуха доносится монотонный звон кардиографа. Упрямое пиликанье бьёт в самую ушную раковину. Разворачивая голову к виновнику пробуждения, Меррик помутненным взором смотрит на нечеткую тень своего лечащего врача, хмуря брови. Тот стоит молча с полминуты точно, смеряясь с записями на помятых листках, закрепленных зажимом планшета. Наконец, поднимает на пациента ответный взгляд. — Что же, ваше состояние не может не радовать нас, мистер Меррик. Уже завтра вас выписывают. — Сотрудник ничего более не объяснял. Пускай и излучал некое дружелюбие своей улыбкой, однако внутри вызывал лишь чувство тревоги. Что-то внутри подсказывало, что мужчина в белом халате перед ним тоже врёт. И голос мыслей такой знакомый. Двери распахнулись, сопровождая действия не столь мелодичным, привычным и противным скрипом. Сквозь тучи пробивается свечение солнца, не успевшего остыть за три месяца лета. Его тонкие нити дотягиваются вплоть до плеча, согревая бока некогда бывалого студента, что сейчас стоял на бетонной ступени, размышляя. В голове метался далеко не один вопрос, но ни один из ответов так и не был найден. Тогда подошва обуви впервые за долгое время ступила на влажный асфальт. Теперь Меррик был из числа обыкновенных зевак, скрытых под тканью капюшонов. Забитых, будто бы отбросы общества. Он сливался с толпой, следуя по намеченному в голове маршруту. Машины проносились мимо – ему было плевать. Интерес не вызывало ровным счетом ничего. Израненная линия тонких губ размыкается едва ли, выдавая старые строки всем хорошо известной композиции. — This gun's for hire, Even if we're just dancing in the dark. Message just keep getting clearer.* — Уста вдруг запинаются по инерции, ведь внимание цепляет нечто, напоминавшее собой пластиковый уголок прозрачной упаковки, до боли знакомой. Запрятанное в кустах у кладбища, оно смирно лежало на неприметном месте, дожидаясь избранного путника. Человек медленно склоняется над предметом, отодвигает зелёные заросли, всё еще отказываясь верить в суть происходящего. Забирая то, Меррик обжигает пальцы ощущением дежавю. Что-то такое уже происходило, не здесь и не сейчас, но точно с ним. Зрачки хаотично бегают от одной точки к другой, шаг непроизвольно ускоряется. Актер не обязал себя даже осмотром давно позабытого помещения, в котором не пребывал продолжительные сроки. Вернувшись домой, толком не разуваясь и даже не соизволив снять куртку, тот поскорее спешит пройти в спальню. Грязь, оставленная улицей, волновала его в последнюю очередь. Сейчас главной целью было запустить эту чертову кассету. Он стоит на коленях и ещё долго ищет среди картонных коробок необходимый проигрыватель, пока наконец не вставляет находку в нужный разъем. Шипение, секунды гнетущей тишины.

«Тело медленно, но верно тлеет под сырой землей Вроде радостно, но грустно что обрел сейчас покой Нас с тобою разделяют только метра три Ты - поёшь, я - разлагаюсь в темном ящике судьбы.»

Мелькающие кадры сменяли собой картины унылых постсоветских проулков. По окончании пленки экран просто погас, погружая узкие стены в отблеск вечернего фонаря за стеклом небольших окон. Веки широко распахнулись. Каждое слово отдавалось в голове эхом, Джей слушал их с замиранием собственного сердца, надолго сохраняя в подкорке сознания. Он не обращал внимание на свои шумные вздохи взволнованного организма. Пальцы же ещё долго скреблись о твердую оболочку проигранной записи. Глаза уставлены в одну точку, он был уверен, что это чья-то неудавшееся шутка. Не могло быть иначе. В голове всплывает образ. Старый, мнимо забытый человеком, но никогда не забываемый разумом. В мыслях возникает только лишь Он. Стиль, более меланхоличный, был присущ только одной личности. И кажется, тот снова настроил контакт. Отчего же такая уверенность, что адресант ему знаком? Вот только в глубине души пронизывающее чувство без сомнений — Он. И другим быть не может. Ложится Меррик с абсолютно тревожными размышлениями, засыпая не сразу. Разыгравшееся воображение выдаёт невнятные фигуры, цепляемые краем глаз. Мужчина взгдрагивает, каждый раз нервно всматриваясь в блики света, источником коего служил всё тот же фонарный столб вдали улиц. Высокая тень его будто была всё ближе. Приготовься.