Отец-одиночка

      Сыну Кенмы и Куроо исполнился один месяц. А еще прошел ровно один месяц с той самой страшной аварии, но омега, вопреки надеждам врачей и Тецуро, так и не вышел из комы, чем очень расстроил альфу, и теперь прогнозы не брался делать никто, продолжая просто надеяться на лучшее. Радовало только одно: Кенма был стабилен и больше не устраивал испытания медперсоналу и близким людям, как в тот день, когда его сердце чуть не встало.       Альфа хоть и огорчился очень сильно, но убиваться и грустить у того просто не было времени. Все свое внимание он уделял ребенку. С одной стороны это помогало не скатиться в депрессию, но с другой вся его жизнь стала похожа на день сурка: покормить, поменять подгузник, уложить спать, покачать, искупать, сделать ингаляцию, снова покормить, свозить к врачу, успеть постирать кучу белья где-то в промежутке между кормлением и сном, отвезти на массаж и процедуры, потом на другой массаж, сделать самому массаж, потом снова уложить, и так по кругу. Синяки под его глазами стали выделяться слишком сильно, а он все больше был похож на зомби. Он даже похудел, так как перестал готовить себе, изредка заказывая готовую еду или полуфабрикаты, которые нужно было просто разогреть. К сожалению, любви к сыну это не добавляло совсем. Он делал все скорее на автомате и просто потому что «надо». Так прошел еще один месяц. Можно сказать, пролетел со скоростью света.       Теперь Тео достаточно окреп, чтобы с ним можно было гулять, и альфа озадачился выбором коляски. Он откопал планшет Кенмы, нашел в закладках страничку с теми самыми колясками, которые тот когда-то ему показывал, и хотел заказать первую попавшуюся, но потом решил изучить хотя бы минимальную информацию, и видимо зря. Мозг взрывался от обилия колясок десятков производителей разных комплектаций. Причем альфа так и не смог понять, в чем существенная разница между трехколесной и четырехколесной. Коляски трансформеры четыре в одном, два в одном, со съемной люлькой или без, прогулочные или для путешествий — вся эта информация была скорее излишней. А потом он вспомнил, что первые прогулки должны быть не более пятнадцати минут с последующим наращиванием времени, поэтому он откинул планшет куда-то в сторону, взял сына на руки, укутал его в одеяло поплотнее и пошел гулять с ним на балкон, будучи очень гордым за свою смекалку и изобретательность.       — Зачем нам все эти коляски, да, сынок? Папа тебя и так поносит. Чем плохо? — рассуждал Куроо, ходя по балкону из стороны в сторону. Он отходил свои положенные пятнадцать минут и вернулся обратно домой.       Он так и делал, периодически вынося сына на балкон, если было не очень холодно и не лень, но отсутствие свежего воздуха сказывалось на малыше, поэтому в один прекрасный день он стал плохо есть. Сначала Куроо не придал этому значения, думая, что просто переборщил с граммовкой, и малыш уже наелся, но когда он не брал бутылочку, начиная истошно орать, Куроо напрягся.       — Хей, ну ты чего? — удивился Куроо, уже минут двадцать безуспешно пытаясь накормить сына. — Что за голодовка? Ешь давай, а то вырастешь слабым! Так не пойдет!       Уговоры не действовали на ребенка, часовое хождение по квартире тоже, и Куроо уже не знал, рвать на себе волосы или выколоть уши, как вдруг в его голову пришла одна гениальная идея. Он снял с себя футболку, раздел малыша и положил себе на живот прямо как тогда в больнице, когда его выхаживали. На удивление это сработало, и ребенок притих, и альфа уже было успел выдохнуть с облегчением, как он снова начал хныкать.       — Может, ты воды хочешь? — сказал Куроо, пихая ему в рот бутылку с прозрачной жидкостью, которую тут же выплюнули обратно.       Тецуро подумал, что это было не лучшим решением, так как он даже не прочитал, можно ли давать воду младенцам, поэтому сделал новую порцию смеси, надеясь, что сын от безысходности и чувства голода все же сдастся и поест, но он оказался упрямым.       — Я знаю, что тебе хочется молока, но где я тебе его возьму? — взвыл Куроо, когда за полчаса содержимое бутылочки не уменьшилось ни на миллилитр. — Ну нет у меня молока, нету! Ну я же не виноват, что я альфа! Не у Хинаты же просить!       На секунду Куроо подумал, что это не такая уж и плохая идея, но потом решил, что Шое просто прогонит его с порога, поэтому взял сына в охапку и повез его к врачу, потому что оставлять это так было нельзя.       Врач осмотрела ребенка, посоветовала гулять с ним часа по два в день, а также порекомендовала целый список смесей, которые нужно было попробовать ему дать и только методом подбора определить ту, что подходит больше всего. Куроо тут же заказал все необходимое, плюнув на выбор коляски и купив просто ту, что понравилась на вид больше всего, проклиная все вокруг оттого, что придется так много ходить. Он ненавидел гулять пешком. Последнее время он передвигался исключительно на машине, а теперь нужно было гулять, да еще и по два часа, но это оказалось не самым страшным. Страшно было то, что сын не стал есть и вторую смесь.       Теперь процедура кормления была похожа на игру в сапера. Разводя новую порцию, Куроо молился, чтобы Тео поел хотя бы немного. Он выжидал, когда малыш начнет засыпать, и подсовывал ему еду в полудреме. Это был единственный способ покормить его нормально. Он радовался каждым съеденным граммам так, как будто выиграл в лотерею, но потом ребенок просыпался, снова выплевывал бутылочку и все начиналось сначала.       Это выматывало неимоверно и отнимало все силы, как моральные, так и физические. Он уже не различал, какое время суток на улице, выходя иногда гулять в шесть утра или двенадцать ночи. Режим помахал ему ручкой, нервные клетки танцевали свой последний танец, мозг вообще отключился, думая только о том, чтобы сын нормально поел.       Куроо был на пределе. Он вышел на балкон, чтобы покурить, но зажигалка решила добить его нервы тем, что никак не могла подпалить эту чертову сигарету. Альфа с психами вбежал обратно в квартиру и стал проверять карманы в поисках запасной. Вдруг его пальцы наткнулись на какую-то бумажку в кармане джинсов. Он достал ее и завис. Это была визитка с номером матери Кенмы, которая предлагала забрать внука себе. В голове сразу промелькнул луч надежды, что его жизнь может вернуться в привычное русло, нужно было только набрать номер.       Куроо тяжело вздохнул и прикрыл глаза. С точки зрения морали он будет самым ужасным отцом, если поступит именно так. Но он так устал за последнее время, что уже готов был сдаться. Он взял телефон и набрал номер. Только кнопку вызова смелости нажать не хватило. И с каких пор он стал таким совестливым?       Куроо отбросил телефон, убрал визитку обратно в карман, нашел наконец зажигалку и пошел заглушать нервы и совесть никотином, оставив все это дело на потом. В один из вечеров, когда Тео спал, а Куроо сидел за столом (читать как: лежал на столе), ему позвонили.       — Куроо, брат, ты там жив? — раздался на том конце такой жизнерадостный голос, что захотелось прибить его обладателя, чтоб не был таким счастливым.       Это был Дайшо, друг Куроо. Ну как друг. Он был другом только в те моменты, когда парни договаривались пропустить по стаканчику в баре, а заканчивалось все жестким трипом по клубам, причем один всегда тащил домой другого, пока в один прекрасный день Куроо просто не пропал. Не сказать, что Сугуру сразу принялся искать своего друга, он пару раз позвонил ему, написал, но получив дважды отказ, он просто легко нашел ему замену, даже не вдаваясь в подробности, почему тот сливается. Но видимо именно сегодня его все кинули, поэтому он вспомнил о существовании Тецуро.       — Хороший вопрос. Ты знаешь, мне кажется, что нет, — промямлил Куроо.       — Ты куда пропал? Не видно тебя, не слышно. Остепенился, стал другим человеком, повзрослел?       — Что-то типа того… — почесал затылок альфа.       — И как оно, нравится?       — Я просто тащусь.       — По голосу слышу, как ты тащишься. И, кажется, у меня есть к тебе предложение. Через час в нашем баре. Забились?       Куроо ничего не ответил, призадумавшись. Это все звучало так заманчиво — выйти наконец куда-то за пределы этой квартиры, этого района, выпить Лонг Айленда, расслабиться, не думать ни о чем, слушать музыку вместо надрывного плача. Он ведь заслужил, он был хорошим отцом все эти два месяца, что он провел с Тео после выписки. Но оставалась одна проблема: его не с кем было оставить.       Сначала Куроо подумал отвезти его своей маме, но потом сразу отмел эту мысль. Его отец снова запил после полугода трезвости, и теперь все внимание матери было приковано к нему. Куроо было больно на это смотреть, но он устал бороться. Было жаль мать, так как она пол жизни пыталась вытащить из зависимости человека, который сам этого не хотел, но альфа был просто бессилен, ведь она сама сделала свой выбор — остаться с мужчиной, когда все отвернулись. Он понимал, что везти ребенка к ним было просто опасно, потому что пьяный отец мог вытворить что угодно, уж Куроо как никто другой это знал, не раз попадая под горячую пьяную руку, а просить ее приехать к парню домой не было смысла, так как она боялась оставить мужа одного. Сейчас ей было совсем не до внука.       Он мог бы попросить посидеть с ним Бокуто и Акааши, но лучшие друзья до сих пор не разговаривали, хотя Кейджи звонил достаточно часто просто узнать, жив ли Тецуро. Хотя если бы ребята узнали истинную причину передачи им ребенка, они бы ни за что не согласились.       А больше просить-то было и некого. Мать Кенмы в Америке, а отец давно завел новую семью и вроде даже у них родился второй ребенок, с которым Козуме не горел желанием общаться, поэтому они были не близки. Шое сам недавно стал папой, так что второе счастье в виде сына Куроо ему было совсем ни к чему, да и вряд ли бы тот согласился. «Собутыльники» Тецуро, с которыми он проводил все свои тусовки, такие как Дайшо, только пальцем у виска покрутят на подобную просьбу. Выбора не оставалось, поэтому…       — Нет Дайшо, не забились. И не звони мне больше, — на этих словах Куроо сбросил вызов и добавил контакт в черный список.       Он запустил пальцы в волосы и тяжело вздохнул. Голова гудела, тело требовало расслабления, мозги плавились. Очень хотелось выпить. Куроо решил, что больше не будет пить, и держался уже два месяца, не взяв ни капли в рот. Но именно сейчас алкоголь был нужен как спасительный глоток воды посреди пустыни. Тецуро подорвался, начиная судорожно открывать все шкафчики на кухне в поисках горячительного. Он дошел до холодильника, открывая ящик и, о чудо, увидел там банку пива. Альфа достал ее и остановился.       — С одной баночки ведь ничего не будет? — сказал он в пустоту, аргументируя у себя в голове это еще и тем, что он-то грудью не кормит, поэтому смело вскрыл бутылку и сделал глоток.       Пиво никогда не казалось таким вкусным. Холодная жидкость остужала пыл, снимая нервную систему со взвода. Было совсем не стыдно, было просто хорошо. Однако, это хорошо кончилось так же быстро, как и пиво в бутылке. Куроо не хотел с этим мириться, ему было мало, и требовалась добавка, за которой нужно было идти в магазин. Альфа уже хотел пойти одевать ребенка, чтобы выйти на улицу, но потом подумал, что покупать пиво с младенцем на руках, как минимум, странно. Он накинул куртку, обулся, и уже хотел было выйти из дома, но перед этим подошел к кроватке и проверил Тео, который мило посапывал в ней.       — Да ладно, он даже не проснется. Только туда и обратно, — прошептал Куроо и быстро вылетел из дома.       На поход в магазин он потратил всего минут семь, радуясь тому, что на кассе совсем не было очереди, и что на входе в многоэтажку не пришлось доставать ключи, потому как в этот момент так удачно кто-то выходил. Он вылетел из лифта на нужном этаже, попутно шаря в карманах рукой в поисках ключей, но натыкался на что угодно: зажигалку, чеки, монетки, но только не заветную связку. Остановившись у двери, Куроо вдруг вспомнил, что так торопился, что дверь вообще не закрывал и просто не взял ключи с собой, поэтому смело дернул ручку и… все внутри похолодело. Дверь была заперта.       Куроо дернул ручку еще раз, потом второй, третий, но дверь не поддавалась. А потом он вспомнил, что такое уже было когда-то давно, когда они только переехали в новую квартиру Кенмы, и еще не знали про эту прекрасную особенность двери — захлопываться и больше не открываться без ключей. Причем в тот раз они оба выбежали почти голые, точнее Куроо был в шортах, а Кенма в одеяле, и альфа театрально сделал вид, что уходит, обидевшись на какую-то шутку Кенмы, а тот побежал его возвращать. Так они оба и стояли в одеяле у двери до приезда спасателей, которые ее взломали и пустили их внутрь. Было очень стыдно смотреть в глаза соседке, которую попросили подтвердить, живут ли они тут на самом деле. Стыдно, но смешно. Но тогда у них не было трехмесячного ребенка в квартире, который остался там совсем один, а это было уже совсем не смешно, это была катастрофа.       Альфа судорожно пытался придумать, как открыть дверь. Он проклинал себя за то, что не поменял замок в прошлый раз, думая, что больше они такого не допустят. Было глупо надеяться, что ситуация не повторится, глупо и так беспечно. Он еще раз проверил, не взял ли ключи, но их у того не нашлось. Куроо попытался выломать дверь, но это оказалось плохой затеей. Он даже подумал попасть в квартиру через окно соседей, но делать это на высоте десятого этажа было полным безрассудством.       Парень обессиленно опустился на пол и набрал телефон спасателей. Те ответили, что приедут на вызов в течение часа. Куроо оставалось молиться, чтобы сын не проснулся, и чтобы те приехали как можно быстрее. По закону подлости спустя десять минут он услышал из квартиры плач.       — Нет, нет! — крикнул Куроо, подскочил на ноги и прижался щекой к двери. — Пожалуйста, не плачь, нет…       Плач становился все сильнее, а Куроо не знал, куда себя деть. И вроде он понимал, что сын вряд ли сможет причинить себе вред, и точно не выберется из кроватки, но звуки его голоса почему-то рвали сердце на части. Он ходил туда-сюда по коридору, держась за голову, потом думал что-нибудь прокричать, чтобы сын его услышал и успокоился, но понимал, что уже поздний вечер, и незачем поднимать шумиху, тем более, что это вряд ли сработает. Время тянулось слишком долго, казалось, будто прошла уже целая вечность, а минутная стрелка проползла всего на пять минут. Наконец, спустя почти час ожидания, когда плач сына настолько въелся в голову альфе, что он просто закрыл уши руками, перед ним показались спасатели.       — Вы можете подтвердить, что это ваша квартира? — задал вопрос мужчина.       Куроо снова схватился за голову и чуть не взвыл. Придется снова смотреть в глаза соседке, которая и так его почему-то не очень любила. Он позвонил в звонок и на лестничной клетке показалась пожилая женщина.       — Вы знаете этого человека? Он правда тут живет?       — Опять развлекаешься? — прохрипела старушка. — Знаю я его.       — А теперь пожалуйста, сделайте что-нибудь и побыстрее, там мой сын совсем один, и он плачет! — крикнул Куроо, теряя терпение.       — Вы оставили ребенка одного? — спросил спасатель.       — Так вышло случайно… — проговорил альфа уже менее агрессивно, отводя глаза.       — А это что? — задал вопрос мужчина, указывая на бутылки пива в пакете на полу. — Может, нам стоит позвонить в органы опеки?       На этих словах сердце Куроо сделало кульбит и ушло куда-то в пятки. До него только что дошло, как все это выглядело со стороны. Он не мог сказать ни слова в свое оправдание, просто потому что у него их не было. Он ужасный отец. Он снова нарушил обещание и вернулся к алкоголю. В висках пульсировало так больно, что хотелось удариться хорошенько головой об стену. Он стоял, смотрел в пол и молчал, а тело пробивала мелкая дрожь.       — Куроо хороший отец, — вдруг раздалось над ухом. — Ну дверь захлопнулась, с кем не бывает? А пиво я его попросила купить. Сказала, что послежу за дитем, да уснула. Здоровье ни к черту.       Альфа резко поднял полные боли и благодарности глаза на соседку. Он был в шоке, что она это скажет. Он бы поверил, если бы она назвала его пьянью, невоспитанной свиньей и сволочью, но только не хорошим отцом. Он был готов расцеловать ее прямо здесь, но старался теперь не дышать вообще, чтобы не выдать запах перегара.       Мужчины бросили скептический взгляд на альфу, а потом попросили отойти от двери. Наконец, когда она была взломана, Куроо с силой отпихнул всех и бросился в комнату, подхватывая сына на руки.       — Тише, тише, все хорошо, я здесь, — прошептал он, качая ребенка, прижимая его к себе сильно-сильно.       Он пообещал себе, что теперь точно больше никогда не притронется к выпивке в присутствии сына, поменяет наконец-то этот чертов замок, поблагодарит соседку за спасение его безответственной задницы, а еще совершенно точно порвет и выбросит визитку с номером, потому что своего сына он никому не отдаст.