Lana Del Rey—Young And Beautiful
Они выходят из комнаты, оставляя всю команду в недоумении. Но Луз плевать на это, ведь всем её вниманием сейчас завладевает только Эмити, так неожиданно ворвавшаяся сюда. Глядя на девушку перед собой, Носеда понимает, что она спешила сюда. Растрёпанные лиловые волосы и так красиво сверкающие в полутьме уставшие золотые глаза говорили об этом. Но, видя, как её лучшая модель скрещивает руки на груди, поджимая губы, шатенка вовсе не понимает, что же сейчас происходит. —Почему ты не сказала мне? —сходу задаёт вопрос Блайт, чем вводит девушку напротив в ступор. —О чём именно? Если ты о работе, то я хотела, но думала рассказать тебе об этом не по телефону. Так что, можно сказать, что ещё не успела. —неловко почесывая свой затылок, произносит кареглазая. —Ты бы успела, хватит врать! Я видела его резюме раньше, оно лежало прямо на твоём столе.—говорит девушка, совсем не задумываясь о собственных словах. —Да, оно было там, но...Погоди, ты что-то искала в моих вещах? Зачем? —хмурит брови фотограф в ответ, и златоглазая отводит взгляд куда-то вниз, лишь бы не смотреть на неё. —Я не хотела рыться в твоих вещах, но нашла этот листок, когда искала то платье в спальне, перед выставкой. —говорит Блайт, и Луз вздыхает, слыша это. —Платье...Понятно. Но вообщем-то я планировала рассказать тебе об этом и раньше, но всё так быстро завертелось с этим парнем. Да и та речь на выставке...—говорит шатенка, подходя к Эмити чуть ближе. —Ту речь... Обо мне? Подожди, подожди, ты думаешь, что если объявила о наших отношениях, то не можешь больше работать со мной? —голос Блайт вновь приобретает изначальную твёрдость и, пристально глядя в шоколадные глаза напротив, она настаивает на ответе. —Да, но это не я так думаю, Эмити. Просто понимаешь, я очарована тобой, твоим телом, душой, настолько, что ничего и никого кроме этого не вижу. — говорит Луз, мягко проводя ладонью по чужой щеке, и продолжает: — Но люди этого не поймут, да и не увидят того, что вижу я через эти снимки. Если я буду снимать только тебя и дальше, то они не оценят этого, понимаешь? — Блайт резко отстраняется от неё, слыша это. —Нет, не понимаю! Какая кому разница, кто мы друг другу? Они ведь приходят посмотреть на снимки, а не на нас. —шатенка хмыкает, тихо вздыхая в ответ. —Ты права, не на нас, на моделей, на тебя. Какой бы красивой не была Мона Лиза, людям уже давно на это наплевать, ведь они видели её так много раз. —срывается с губ у Носеды, и она отводит свой взгляд от девушки в сторону, смотря на дверь, за которой её ожидает работа. —К чёрту эту одержимость, если не хочешь больше видеть меня в кадре, просто так бы и сказала. —рвано выдыхает девушка, чем привлекает внимания кареглазой. —Я никогда этого не скажу, Эми, просто сейчас я работаю с этим парнем, пусть всё ещё и хочу фотографировать только тебя. Он подходит к новой задумке несколько лучше, но ты не подумай, от тебя я не отказываюсь. Ты ведь лучшая модель в моей жизни и самая прекрасная девушка в мире, сама же знаешь. —обнимая лиловолосую, произносит Носеда твёрдо и решительно, как делает это всегда, стараясь придать словам значимость. Ей хочется, чтобы девушка поняла, что работа не меняет абсолютно ничего между ними. И Луз не кидается на каждую свою новую модель с поцелуями и признаниями в любви. Пусть Эмити поймёт, что она одна такая, особенная для неё. Блайт вздыхает, приобнимая её в ответ, но ничего не говорит. —Думаю, лучше иди домой, отдохни. Сейчас я доработаю с ним, и к вечеру буду вся твоя. —говорит Луз, и Эмити хмыкает слыша это, после чего Носеда хмурится, отходя к вешалкам. —И ещё, возьми-ка лучше мою куртку, потому что в этой ты явно задубеешь по пути. Надеюсь, ты ещё не простыла. —проверяя карманы своей одежды, говорит кареглазая и удивленно приподнимает бровь, доставая какую-то странную бумажку из одного из них. Блайт же хочет отказаться, но передумывает в последний момент. Уже оказавшись на улице, она понимает, что так ей действительно гораздо теплее, пусть и пальцы, что так кропотливо перебирают край чужой куртки, замерзают. Замечая пятно на ней, Эмити лишь пожимает плечами, понимая, что куртку придётся застирать. Мороз вновь заставляет щеки покраснеть, но она вовсе не спешит домой. Перед глазами всё ещё стоит лицо того парня. Она никогда раньше с ним не виделась, но уже чувствует к нему неимоверную неприязнь, которую всеми силами сейчас пытается прогнать прочь. Телефон звенит, оповещая о сообщении, это Луз вызвала ей такси. И зачем, спрашивается? Она не знает, но понимает, что ей придётся его дождаться и вновь вернуться к выходу из студии. Снежинки вихрем кружатся вокруг, и она провожает их взглядом уже в который раз, прежде чем к студии подъезжает серебристая машина, забирая её. И сидя на заднем сидении, девушка так хочет сжаться в комок и заплакать, но понимает, что не сделает этого. Лицо остаётся всё таким же бесстрастным, и она никак не реагирует на парня, везущего её домой, как бы он ни пытался привлечь её внимание. Перед глазами лишь одна она, её глаза, её улыбка. И почему Носеда не сказала ей? Как же много этих почему в последнее время...Lana Del Rey—Happiness is a butterfly
Открывая ключом двери, девушка, вовсе не заботясь ни о чем, скидывая куртку с себя. Лиловолосая бездумно бредёт в комнату, где они не так давно смотрели с Носедой фильм. В голове вспышкой вновь на секунду всплывает тот поцелуй, те касания горячих ладоней под знакомую песню. Махнув головой, она осматривает комнату. Стена, обвешенная наверняка не одним десятком фотографий, вновь привлекает внимание Блайт, и, подходя к ней, она глядит на запечатлённых там людей. Парни и девушки мельтешат перед глазами, но лишь одна интересует её больше всего. Та, что с волосами цвета морской волны и голубого оттенка глазами. Она находит ещё один снимок с ней, что был спрятан где-то в самом низу и, приподнимая его пальцами, решает осмотреть. Там запечатлена смуглокожая девушка, обнимающая эту самую синеволосую. Та девушка, конечно же Луз, что с костылём в руке улыбается во всё тридцать два, указывая на маленькую скульптуру чьего-то лица перед ними на столе. Она, кажется, счастлива здесь. Что же говорить про её спутницу, то она, отвернувшись, смотрит куда-то в сторону, будто бы даже не желая видеть камеру перед собой. В руке у неё тлеет недокуренная сигарета, а во всей позе читается явное недовольство ситуацией. На снимке указана дата, как раз таки конец ноября. Осматривая разрисованную, похоже, баллончиком скульптуру, Блайт понимает, что это явно дело рук Луз. Похоже, та девушка была талантливым скульптором, но, всматриваясь в эти синие глаза, скрытые за линзами очков, Эмити пытается разглядеть далеко не это. Чем же она её лучше? Решая перевернуть снимок, она видит строчку из песни: "All I ever wanted was you" , написанную красивым и аккуратным почерком, так не похожим на каракули Носеды. Золотые глаза округляются, стоит ей лишь увидеть это, и песня начинает играть в голове. Тогда лиловолосую охватывает любопытство, и она аккуратно приподнимает снимок за снимком, стараясь разглядеть, что же написано на обратной стороне. Но, к сожалению, больше девушке не удаётся отыскать этот почерк, встречаются лишь краткие заметки от самой Луз. Но даже они рассказывают о Носеде несколько больше, чем говорит она сама. Например, Эмити отыскивает тот самый мост, с которого упала когда-то девушка, и надпись там гласит «Сегодня я хотела побороть свой страх высоты, вместе с вот этим парнем, но... Я провалилась :(». Рыжеволосый паренёк на фото, опоясанный тросом приветливо улыбался, держа её за руку. В его голубых глазах нет и тени того страха, что наверняка испытывает Носеда. Блайт посчитала бы это какой-то пыткой и отказалась бы идти, но Луз ведь не из таких. —Сначала сделаешь, а потом подумаешь... —выдыхает Блайт, опуская снимок с чьей-то злой физиономией, запечатлённой за секунду до катастрофы. Отходя от этого небольшого стэнда, она внезапно замечает и свою фотографию с одной из фотосессий и, грустно усмехаясь собственным мыслям, уходит в чужую комнату. Только лишь зайдя в туда, златоглазая падает на мягкую постель. Сжимая в ком одеяло, она крепко-крепко его обнимает, будто бы снова возвращаясь в детство. Вдыхая аромат чужих духов, она позволяет себе расслабиться, и слезы сами собой появляются на глазах, но она упорно их стирает, не позволяя оставлять мокрые дорожки на щеках. Эмити не будет плакать сегодня, она ведь Блайт. Да и причина того не стоит, подумаешь, не сказала, что фотографирует какого-то нахального блондина. Подумаешь, нашла кого-то ещё, бросила, заменила. А что, если Блайт ей уже вовсе и не нужна? Что, если она какая-то не такая, какой показалась тогда, на первой фотосессии? Что, если ей нужно стараться лучше? Нет, Носеда ведь сказала бы об этом и объяснила, что да как. Она ведь не может врать о чувствах, так ведь? Утирая слезы, Блайт останавливает себя от таких мыслей, ведь это полнейший бред! Не это ли говорила Боша, когда нюни распускала, она помогла ей справится, так значит и должна сейчас побороть истерику сама. Если златоглазая нужна Носеде, то та сама к ней придёт и всё объяснит нормально. С этими мыслями она ложится обратно. Всё же лоб у неё горячее, чем обычно, и скорее всего она заболеет, оставшись на первую неделю зимы дома одна. Так девушка проваливается в беспокойный сон, не дожидаясь свою Луз.***
Tom Walker - Leave a Light On
Откладывая от себя телефон, Носеда идёт обратно в кабинет и случайно нащупывает в кармане бумажку, которую вытащила из куртки. Остановившись, она разворачивает её, быстро пробегаясь глазами по тексту, и недоумевает. В этом кратком сообщении ей предлагают очень даже выгодное предложение, но как это попало к ней в карман? Она не припомнит, чтобы встречалась с кем-то из представителей той компании, только если то столкновение не... —Эй, Луз, наш король там тебя заждался, ты идешь? —задаёт вопрос Брия, мельком выглядывая из-за двери, и, скомкав бумажку в руке, кареглазая тут же кивает ей, проходя обратно на съёмочную площадку. Встречаясь глазами с Хантером, она извиняется за то, что ей пришлось отлучиться, и продолжает съёмку. Из головы всё не выходят мысли о Блайт и её взгляде, полном обиды и боли, но что же случилось? Почему она так себя вела? Неужели только из-за того, что Носеда не упомянула о блондине, которого снимает прямо сейчас? Она не знает, но от того ей не легче. Решая отвлечься, девушка вновь смотрит на парня, на этот раз не видя в нём прежней решительности и непокорности. Он будто бы меняется, теперь становясь таким задумчивыми и серьёзным. Непроизвольно он поджимает губы и глядит будто бы сквозь фотографа. Луз не знает, что с ним, но это выглядит намного интереснее, отчего снимки кажутся красивее. От вспышки блондин дёргается, резко моргая и, не оглядываясь на неё встаёт, произнося: —Может, сделаем перерыв, ребятки? Есть у вас здесь кофе или что-то вроде того? —в ответ на это Вайни кивает, махая рукой и призывая следовать за собой. Луз пожимает плечами, решая, что это не такая уж и плохая идея. Они заходят в импровизированную кухню, где находят так горячо любимую Идой кофемашину и четыре чашки. Не смотря на желание Хантера выпить "чёрного, как моя душа" кофе, Вайни с Брией готовят горячий шоколад. —Простите уж, Ваше Величество, но здесь мы будем делать так, как у нас заведено. Помнишь тот "дождливый" день, Луз?—задаёт вопрос Брия, готовя ароматный напиток, и Носеда кивает, с глубокой задумчивостью глядя в окно. Карандаш трещит в руке, и набросок в её новом блокноте грозится остаться не дорисованным, и это замечает Хантер. Заглядывая ей за плечо, он молча оценивает её рисунок. —Красивый кардинал, а ты значит ещё и художник? —задаёт вопрос парень, вырывая её из беспокойных мыслей. Резко оборачиваясь на него, она нелепо моргает и, еле шевеля губами, произносит: —С-спасибо, я не художник, просто любитель. Ты что-то хотел?—в ответ на это блондин протягивает ей чашку в виде совы. —Ничего важного, просто шоколад уже готов. Ты хочешь как-то связать съёмку с птицами? —интересуется малиновоглазый, и шатенка тут же отвечает, пряча блокнот за спину. —С птицами? Нет, это... Как же сказать.... Вышло, скорее, само собой? У меня бывает иногда, просто полёт фантазии, если можно так выразиться. —блондин лишь хмыкает на это, отходя назад, и, оборачиваясь, произносит: —Понимаю, сам такой. Но знаешь, как для любителя, не дурно, похоже, у тебя был хороший учитель... —слыша это, Луз лишь недоуменно поднимает бровь, но глядя на его удаляющуюся спину, решает попробовать напиток, что тут же обжигает язык. Глубоко вздыхая, девушка вновь переводит взгляд на окно, но прошлые мысли ей уже не поймать, а слова парня наталкивают на новые, беспокойные. —Хороший учитель, да...***
После королевских одеяний надеть обычную куртку со штанами казалось настоящей благодатью. Он наконец вновь почувствовал себя человеком и, выходя на холодную улицу, вдохнул воздух полной грудью, широко расправив плечи. Но уже через секунду вяло зашагал домой, скрывая пышную шевелюру под бордовым капюшоном. Пиная ногами золотистые листья на промерзлой земле, он нарезал курги возле своего дома. Туда идти совсем не хотелось. Это была захламленная всяким мусором маленькая квартирка, в которой он дубел уже не первый месяц. За его плечами не было сейчас и доли той былой роскоши, к которой он привык, ведь после...одного инцидента, всё пошло наперекосяк. Глядя на то, как закрываются магазины, а неоновые таблички гаснут, он мечтал увидеть в небе такие же яркие звезды, как те, что сияли в детстве на заднем дворе. Усмехаясь собственной наивной надежде вернуться в прошлое, он всё же заворачивает в подъезд, проходя мимо засевших на лавочках стариков, что бурно обсуждали то, как он выглядел. Блондин не был лучшим соседом, но и худшим назвать себя не мог. Дома его встретили ободранные обои и мигающая лампочка, которую он тут же выключил, зажигая лиловую гирлянду, свисающую над его рабочим столом. Падая на кровать, он берёт в руки рядом стоящую на подставке гитару, мягко проводя по струнам вниз. —Просто полёт фантазии, да? —с кривой усмешкой произносит он, проигрывая хорошо знакомую ему гамму до минор. —Как ни странно, думаю, тебе это подходит и, ой, как сильно... —произносит вслух он, и комнату один за другим заполняют аккорды известной лишь парню песни. Чуть хрипловатый голос юноши гармонично сливается с гитарой и, совсем не задумываясь о том, что же делает, парень просто утопает в собственной игре. Бросая взгляд на золотую маску на столе, он улыбается шире, всё больше терзая свои пальцы, сегодня почти весь день скрытые за белыми перчатками. Мягким голосом он поёт о своём прошлом, своих эмоциях, скрытых за маской безразличия на весь период съёмки. И мыслями вновь и вновь возвращается к тому инциденту на съёмочной площадке. . . .