Волшебная ипалочка

"Завтра воскресенье", — и Люциусу мигом вспомнился разговор с Блэком и та неделя, что ему дали на размышление. Если бы только можно было потянуть ещё время... Его начинало трясти от нервного ожидания. Мальсибер, который если и не знал об их с Блэком разговоре, то догадывался, наблюдал за ним с неприкрытым удовольствием. Окидывал его нехорошим взглядом, от которого хотелось съежиться. Люциусу казалось, что он даже ворочается на шконке неспроста — выискивает заточку или ещё что запрещённое. Стоит взбрыкнуть и отказаться идти с Сириусом на помывку — и все. Мальсибер его прикончит. "Тебе и так тут недолго осталось, — говорил ехидный голос в его голове. — Похлёбку жрать так и не привык... Скоро сдохнешь". Но что-то внутри него цеплялось за жизнь с упорством, непохожим на обычно пресыщенного жизнью дворянина. Послышался лязг отпираемой двери. — На помывку, по двое, живо, — раздался гнусавый голос надсмотрщика. Люциус схватил полотенце и соскочил с нар первым. Сириус проводил его удивлённым взглядом. Недоумевал, должно быть, неужто гордый лорд струсил или так легко сломался? Разделся Люциус тоже быстро, не дожидаясь, пока его снова начнут оглядывать, и встал под воду. Его обдало ледяной струёй, и он вскрикнул, инстинктивно отскочив чуть ли не в объятия Блэка. — Холодная, — пожаловался он. Сириус, посмеиваясь, посмотрел на округлившиеся от неожиданности серые глаза Люциуса. Что тут скажешь? — Это тебе не поместье. Чуть потеплело — и воду не греют. Понимают, что мы и так не сдохнем, — объяснил он. — Скоро на работу выгонять начнут. И он с наслаждением потянулся, а потом с наслаждением быстро принялся намывать покрытую темными завитками волос грудь. Он не возражал из-за того, что в него чуть не врезались, наоборот, обнял за плечи, делясь теплом все ещё крепкого жилистого тела. Мылся он быстро, в отличие от Малфоя, который задумчиво замер. Причина раздумий была очевидна им обоим. — Ну что? Не надумал? Я ведь могу не спрашивать, просто взять... А предлагаю по-доброму. Подаришь мне немного ласки? А я тебе подскажу, как себя вести, чтобы бывшие дружки заживо не съели. — Как будто у меня есть выбор. Сириус с удивлением понял, что Люциус чуть не рыдает и, списав это на аристократическую натуру, решил быть помягче. — Значит, согласен? Ну, вот и славно, — и он намыленной ладонью огладил упругие аппетитные ягодицы. Люциус задрожал, но не сбросил руки. Терпел. Сириус ощутил благодарность, нет, почти нежность, даром что до этого его презирал. — Нагнись немного, руками упрись в стенку, — посоветовал он. — Времени у нас мало. Мыло неприятно пощипывало, но уж лучше было оно, чем ничего совсем. Он же не хотел раскровенить ему все, и чтоб Малфой, вернувшись, лежал на матрасе в луже своей крови? — Эй, — позвал Сириус тихонько Люциуса. — Тебе ведь не впервой? Ну, вот так... Впускать в себя кого-то. Люциус промолчал и только вздрогнул. Потом помотал головой. Сириусу все равно не верилось, что тот девственник, с такой-то жопой. Обильно смазанный мылом член туго втиснулся в узкую дырку, и Малфой жалобно простонал. Стон был непритворным, и Сириус тихонько погладил Малфоя, чтоб успокоить и не привлечь охрану. Обхватил его собственный член, вялый, показавшийся маленьким, погладил в паху. Потом толкнулся в узкую дырочку, чувствуя, как сокращаются стенки ануса при каждом его движении — так восхитительно зажимая его. И, не сдерживаясь, кончил. Вовремя — дверь как раз открыли, пригласив выметаться. Люциус шел, с трудом переставляя ноги — по походке все было ясно. Но кого это волновало? Мальсибер, впрочем, хохотал. — Закрой рот, Сибер, пока у тебя там зубов не стало чутка поменьше, — грубо посоветовал Блэк, а тот вдруг ухмыльнулся. — Ну что, распробовал нашу принцесску? Говорят, его задницу хотел сам лорд раскрыть, да он все артачился. Зато теперь с Блэком поди понравилось, да? Ты ж у нас привык жопу подставлять? — Мальсибер, закрой рот и иди нахуй мыть жопу. А то в следующий раз на промывке подо мной окажешься ты, — Блэк говорил почти нежно, но Мальсибер кое-как встал, скользнув взглядом по телу, что съежилось на шконке, с почти что ненавистью. — Ничего... Время идёт долго, посмотрим... Стоило двери лязгнуть, как Блэк взглянул на сжавшегося Малфоя и раскрыл книгу. На последней странице была прилеплена тонкая полоска шоколада. Он за нее всю неделю полы мыл в библиотеке, и иногда это было единственным, что помогало как-то продержаться в этом аду... Но сейчас он без сожалений оторвал ее, снял тонкую полоску скотча (магглы вообще молодцы, липкая лента, ничего себе!) И поднялся, наступив на край своей шконки. На ощупь завел руку к лицу шарахнувшегося Малфоя и втолкнул ему сладкий кусочек в рот, подумав, какие горячие и мягкие у Малфоя губы. — Рассоси. Станет легче. И давай уже, привыкай есть что дают. Скоро будут распределять по работам, попробую тебе что-нибудь выбить получше. Это было все, что он сказал, кивнув в ответ на тихо прошелестевшее "спасибо", прежде чем отвернуться к стене. А Малфой пытался удержать во рту этот тающий кусочек и не плакать от жалости к себе, к тому, что жалеет его какой-то оборванец, и при этом те, с кем он так долго бился бок о бок, сами хотят его убить... Не ошибся ли он стороной, когда выбирал? Скоро стало теплее и зеков выгнали на улицу, пахать. В самом Азкабане оставляли только убогих и хилых. Для первого варианта Малфой был слишком разумен, для второго слишком здоров. Но первая же выходка на улицу, после которой он еле волочил ноги и прятал горевшие в мозолях ладони, которые растер до кровавых наростов, убедили Блэка, что особого выбора у него не будет. Надо было пытаться выбить место. В прошлом году он сильно простыл и его приставили в библиотеку. Вытирать книги, переписывать, стирать похабные стишки от заключённых. Вряд ли это сладкое место свободно, учитывая, что библиотекарь приторговывал ещё и сигаретами и конфетами, но он явно водился с прачечной... А там и начальник тюрьмы... ещё бы он глаз не положил на его Малфоя... — Але... Позови мне главного своего. Давай давай, шевели копытами, — на прогулке Сириус подошёл к охраннику, останавливаясь на расстоянии вытянутой руки, чтобы не начали стрелять. Главный по этажу явился к концу прогулки. — Ты совсем ахуел, Блэк, да? Страх потерял, в карцер засунуть? — Да я и так в карцере... Вон того бледного видите? — он мотнул головой в сторону Люциуса. — Всю ночь стонет, руки все изрезал, спать не даёт нихрена, белоручка. Начальник сплюнул на землю, осматривая Малфоя.—- твой что ли? — Ну так... — он не ожидал, что смутится так сильно. — И чё ты хочешь? — Ну... Может, вы его куда нибудь внутрь пристроите? Ну его нахрен, я сам на руде поработаю. Его вон в столовку, пусть картошку чистит, а то скоро окочурится он так. — Ишь ты, в столовку. На харчи, значит? Высоко метишь. Как платить будешь? — Ну, за мной не заржавеет, вы же знаете... Мужчина неприятно его осмотрел с ног до головы. Буркнул что-то вроде того, что подумает, и ушел. Сириус выдохнул. Так можно было решить сразу две проблемы. Когда их погнали в душ, там он сегодня не стал брать причитающееся ему, хотя Люциус привычно прогнулся в спине. — Слушай сюда. Тебя переведут на кухонные работы. Ни на какие предложения не соглашайся, куда бы не уламывали. Не воруй, не вздумай! После работы кормят. Лучше чем наша баланда, остатки с стола начальника. Ты ж не жрешь совсем, сдохнешь так скоро... Мне ничего не таскай. Работай как не в себя, понял? Это самое теплое место, что есть у нас, лучше не будет. Он окатил его водой и торопливо смыл все с себя. — Мне если только кусок сахара сможешь принести, ладно. Но это если дадут. Сам не воруй, понял? В карцере окажешься тут же, — он говорил быстро и отрывками, торопился. Оглядел похудевшее тело Люциуса и почему-то вдруг потрепал его по плечу, слыша зов, что пора выходить. Оставалось только надеяться, что Люциус понял и хренью страдать не будет. И Люциус понял. Ведь будь он хоть в чуточку лучших условиях, непременно поставил бы всех на место и отказался бы и пальцем шевелить — просто так, из принципа. Но в этом месте было не до принципов. Не сбежишь и не спрячешься нигде, кроме как за спиной у покровителя. А потому Люциус, пусть и для вида, смирился и послушно делал все, что велят. Ох и часто приходилось сдерживать рвотные позывы или слезы, когда болели руки, на которых трескалась кожа — но он прекрасно понял, что тут лучше молчать. Чем реже открываешь рот, тем целее будешь. Мышцы ломило от непривычного и тяжелого труда. Зато к вечеру он, заходя в камеру, падал от усталости, как подкошенный и часто засыпал еще до того, как разносили вечернюю похлебку. Сириус ворчал, что это не дело, на его порцию обычно накладывали лапу Мальсибер или Розье, повторяя, что это компенсация за то, что им приходилось сидеть из-за этого идиота в карцере. На кухне и впрямь оказалось в сотни раз лучше, чем на руднике, где добывали уголь. Норма выработки была невелика, но выцарапывать уголь из недр шахты, а потом вручную катить наверх было невыносимо тяжело, и Люциус быстро уставал, часто останавливался передохнуть, на бледном лбу выступала испарина. Он неиллюзорно ощущал, что еще немного — и сердце не выдержит. Не привык он к такому. А при кухне было тепло, позволялось украдкой доесть остатки хлеба или овощей, что шли на суп. Палочки были под запретом, но его сил на то, чтобы руками разжечь простенький огонь, хватало. К готовке его не подпускали, так — нарежь — прибери — вынеси, но выдавались и свободные минуты, и он тут же проваливался в дрему, уронив светловолосую голову на сложенные руки. Спал где-нибудь у края кухонного стола, пока не трясли за плечо. Если окрик был грубым, значит, будет сам повар. Его Люциус не знал — тот явно был из простых и сидел не за пособничество лорду, а так — за дурное обращение с магглами. А если вместо окрика следовали увещевания, значит, наступил вечер, и за ним пришел Блэк. — Вставай уже, спящая ты красавица! В камере не увидят в девять вечера — получим оба! В этот раз голос Сириуса был почти злой. Люциус привык безропотно ему подчиняться, уяснив, что тот знает местные порядки лучше, и вскочил. — О, Блэк явился, пришел забрать свою женушку. — Захлопни пасть, Смит. Они удалились. Люциус устало брел за Сириусом, потирая сонные глаза. — Откуда у тебя столько сил? — тихо прошелестел он. — Я сдохнуть хочу. Ничего больше. — Без надежды никак. Знаешь, почему я еще не умер тут? Верю в справедливость. Есть у меня такая мечта. Наивная, может. Однажды они поймут, что ошиблись и меня посадили ни за что. — Почему ты мне помогаешь? — Понравился, — Сириус попытался обернуть все в шутку, похлопал его по плечу, легонько прижал. Люциус вздохнул. Мальсибера с Розье тоже не было — вряд ли они пропадали в шахте, скорей уж отправились в соседнюю камеру, где болтали о прошлых временах, о том, что их Лорд вернется, да резались в карты. Сириус согрел чаю. — Будешь? Люциус мотнул головой. — Я там наелся. Сириус, пользуясь отсутствием однокамерников, прижал его к себе — сперва не грубо, плавно, просто положил руки ему на поясницу. Ему до одури хотелось трахнуть Малфоя — особенно учитывая, что в прошлое воскресенье этого не удалось. Правда, в серых глазах плескался страх, и Блэк понимал, что сильно его пугает. Но и сдерживаться не мог. — Не надо, — попросил Люциус. Скорее по привычке. Теплые ладони Блэка отвращения не внушали — наоборот, он понял, что отчаянно соскучился хоть по какому-нибудь теплу. Это осознание — вот что пугало. — Тише. Если быстро, то успеем. Сириус прошелся по его бокам, приспустил штаны, погладил низ живота, поясницу, с удовольствием сжал мягкую задницу. Усадил Люциуса к себе на колени. Тот поартачился для вида — иначе не мог — и затих, замер. Кожа у него как была, так и осталась нежная и гладкая, разве что руки загрубели. Сириус облизал два пальца, нажал на сжавшуюся дырочку его входа, чувствуя, как она подрагивает и пульсирует. — Болит с прошлого раза? Люциус помотал головой и опустил глаза. На благородном лице была неподдельная скорбь — но Сириус вместо жалости живо себе напомнил, что благородный лорд сам кузнец своего счастья. Точнее, несчастья. Слишком долго метался меж двух лагерей, хотел выйти сухим из воды — кому это понравится? — Никто не обижал тебя? Люциус снова покачал головой отрицательно. С коленей норовил сползти, руки вырывал, но Сириус держал его крепко, наслаждаясь тем, какой он красивый. Потом насадил на себя — послышался жалобный вскрик. Слишком сильно сжался — вот и было больно, как ни уговаривай его, глупого, расслабиться. Блэк едва-едва успел кончить и ощутить блаженную расслабленность, как вернулись Мальсибер с Розье. Люциус мышкой юркнул к себе наверх, сорвавшись с его коленей, но те все живо поняли. Впрочем, по их меркам, удивительного ничего не происходило. — Эй, белобрысый, — Мальсибер привстал, — не согласился бы на Блэка, отсасывал бы сейчас мне, а? Потом он увидел красное пятно на штанах сзади и засмеялся втройне гаже. — Отойди, — прорычал Блэк. — Ты смотри, Люциус, если передумаешь... нехорошо отворачиваться от соратников. Сириус поднялся, посмотреть почему ржет Мальсибер. И недовольно цыкнул, увидев пятно сзади, у трясущегося на верхней полке Люциуса. — Штаны сымай. Люциус отупело взглянул на него, и будто бы машинально потянул вниз штаны. Розье и Малсибер смотрели, затаив дыхание, видно, решили, что Блэк сейчас поделится с ними своей принцессой. — А ты неделю с ними щеголять будешь? Говорил, расслабься. Кровь у тебя. Давай сюда, холодной водой замою. Кажется Розье начал что-то вякать, но кулак Сириуса, прилетевший ему в морду и разбивший его нос до крови, очень быстро сменил его слова на невнятный визг. Сириус же, взяв вещь, быстро подошел к раковине, замывая капли крови ледяной водой. Впрочем, надо было ещё как то это высушить все, так что последние силы у него ушли на просушивание, но вещь он вернул уже сухую. После оторвал от полотенца кусок, намочил и протянул тому же Люциусу. — Приложи, чтобы не пачкать. Легче будет. — Привыкнет. Смотрите-ка, даже в тюрьме с ним как с принцеской, да? Мальсибер фыркнул, допивая чай и косясь на гнусавого Розье, что пытался остановить кровь из носа. — Может, мне тоже дашь приложить, а, Сириус? — Могу тебя приложить. Ещё разочек, надо? Мальсибер вдруг загоготал, а Розье зло взглянул на обоих, поднимаясь и бредя к умывалке. — Смешно им, блядь... Весь нос расквасил, псина ты азкабанская! — А я тебя предупреждал, Розье, не лезь... Но ты ж тупой. Пришлось мозг возвращать на место. Сириус явно не раскаивался от слова вообще. Зевнул, да спать завалился. Благо на улице уже было тепло, и солнце и жухлая трава, хоть как то скрашивали это время, между сном и работой. Так потекли дни.