Волшебная ипалочка

В воскресенье их позвали мыться. В первый раз Сириус толкнул Малфоя в плечо, вытаскивая из полудремы. — Вставай. Скоро пойдем зад намывать, а то скоро сдохнуть можно от вони. — Чего, возьмешь его с собой? Везде охранять будешь, да? — Розье захохотал, поглядывая на них. — Мне тут трупы не нужны, ты понял? Я тут надолго и, поверь, ваши склоки мне до задницы. А до чьей, мы можем проверить, хочешь? Розье сжимал кулаки, но проверять не захотел. Скрипнула дверца, принесли баланду, и в этот раз Люциус кое как, через силу, заставил ее себя проглотить, чувствуя, что если сейчас еще и будет говорить, то и вовсе выблюет все. — Смотрите-ка, сиятельство соизволил снизойти до нашей еды. Ничего себе! Мальсибер захохотал, Сириус лишь придвинул кружку с чаем ближе к Люциусу, отворачиваясь к окну. За эту неделю им пришлось привыкнуть друг к другу, и оказалось, что Сириус не хуже, чем его дружки. По крайней мере, ему было плевать на его прошлое и он не доставал его насмешками. — Поднимайтесь, по двое на помывку. Давайте, шевелитесь! Окрик надсмотрщика раздался ближе к полудню — солнца почти не было, но ощущениям это было именно оно. Сириус поднялся, толкнул в плечо дремлющего Люциуса и пошел к двери. И как бы ни хотелось Малфою идти туда с бывшим псом, оставаться в камере, рискуя лежать и чесаться еще неделю хотелось еще меньше. Нет уж, увольте. Коридор был длинный и вел куда-то в боковые ответвления от тюрьмы. В конце коридора оказалась небольшая раздевалка, где Сириус уже привычно сбросил одежду и пошлепал ко входу в сами душевые. Мыло им выдали одно на двоих еще при входе в банный корпус. — Поторопись, а то еще горячая вода кончится. Под ледяной мыться не слишком приятно. Люциусу впору было вздрогнуть — то есть горячая вода тут текла не каждый день и не была сама собой разумеющейся? Впрочем, Сириус уже включил напор воды в небольших кабинках и как следует намыливался весь одним куском мыла, с головы до ног. — Бриться дают раз в месяц. Приходят и обстригают, чтобы вши не заводились. Так что волосы тоже мой, иначе приятного будет мало. Он как раз мылил ладони и грудь, повернувшись и беззастенчиво рассматривая Малфоя. Высокий, пока еще не очень худой, нежная белая кожа, длинные волосы... На ум пришли слухи про Малфоя, которые ходили давно, еще когда они вместе учились. Малфой будто бы не чувствовал опасности, взял протянутое мыло и тоже шагнул вперед, включая свой душ. Понятно, насколько ему было некомфортно вот так, в присутствии чужого человека раздеваться, но… Делать-то было нечего. Сириус тщательно растирал мыло по шее и за ушами, продолжая рассматривать Малфоя. Честно говоря, десять лет без секса, это вам не хухры-мухры... Интересно, кожа у него еще шелковистая? Малфой пытался совладать с мылом. Оно было самым дешевым, мылилось плохо, и норовило вылететь из рук. И вылетело, так что тот был вынужден наклониться, чтобы его поднять. И Сириусу, который его рассматривал в этот момент, предстало зрелище нежной дырочки, в которой наверняка так жарко и туго… Малфой вряд ли ожидал того, что его прижмут к стене, да еще и столь явно упираясь стояком в его задницу. — Видишь ли, Малфой... Я ничего не имею против тебя, но это тюрьма. И за некоторые вещи, например, защиту, нужно платить, — Сириус объяснял мягко и настойчиво, а сам мял его половинки в руках, наслаждаясь тем, что кожа и правда была просто отпад. Пока что. — А я видишь ли, уже почти десять лет без секса, не считая своей руки. Так что думаю, ты не обломишься, если мы заключим взаимовыгодное соглашение, как ты считаешь, а? Он провел намыленными пальцами по ложбинке между ягодиц, попытался вставить один палец, чувствуя, как Люциус бьется и теряется, не понимая, кричать можно или бесполезно? И добавил: — Будешь кричать, посадят в одиночку и поставят дементора к двери. С ума сойдешь так же быстро, как моя кузина, обещаю… Да и что тебе, жалко, что ли... — он почти уговаривал его. — Получишь удовольствие. Сердце стучало так, что заглушало шум текущей с дырявого шланга воды. Люциуса охватила паника — и, как назло, в такой момент он не мог похвастаться сообразительностью и находчивостью. Вяло дернулся, сбрасывая с себя руку Блэка, вскрикнул, пробуя вслух возмутиться — на поясницу нажали, не давая разогнуться: в руках Сириуса чувствовалась затаенная звериная сила. — Не смей! — и чуть позже, тише, понимая, что ему не вырваться: — Не надо... Унизительные прикосновения — да, да, его трогали, жадно гладили, ощупывали, как скотину на продажу. Шершавый палец нажал на задний проход, и Люциус сжал мышцы так сильно, как мог. — Убери лапы! Тон его стал визгливым, как и всегда, когда сиятельный лорд сильно пугался. Сириуса его крики, впрочем, не впечатлили. Люциус отталкивал его, как мог. Он вышел из ступора, и отвращение пополам со страхом придали ему силы, но и орать, подзывая охрану, и умолять Сириуса остановиться было равно бессмысленно. Его воззвания оставались не услышанными никем. — Не ори, идиот. Накажут обоих. Сомневаешься? — Сомневаюсь, — процедил он. — Если меня посадят в карцер подальше от тебя, буду только рад. Блэк обидно и громко расхохотался. — Какой карцер? Камер на всех не хватает. Придите в себя, милорд! Вас не лишат кашки на ужин, как это бывало в доме у родителей. Наказание здесь одно — свидание с дементором. Люциус замолк. Он не боялся. Он просто понимал, что еще одна встреча — и он расстанется с жизнью. Патронуса он вызвать не мог, а защититься иначе не умел. Его охватила слабость. И только теперь — слишком поздно — за дверью раздались шаги. Она распахнулась, и их вывели два надзирателя, ничуть не смущаясь ни наготой, ни тем, что Люциус не успел смыть пену. — Чего разорался? По дементорам заскучал? Тюремщик толкнул Люциуса меж лопаток, так что он чуть не поскользнулся на полу. — Собирай свой шмотки и вали, ты тут не один моешься. Сириус оделся куда быстрей. Им принесли новые робы — впрочем, такие же потрепанные и не по размеру (в этот раз рубаха болталась, обнажая то одно, то другое плечо): видимо, тюремному заведению было свойственно хоть какое-то представление о гигиене. Или надзиратели предпочитали, чтобы заключенных мучили дементоры, а не вши с клопами. Путь лежал обратно по прежнему длинному темному коридору. Люциус до сих пор вздрагивал от того, что пришлось перетерпеть. Самые жуткие страхи обернулись явью. Он-то думал, такое бывает только... с кем? Да с кем угодно, только не с ним. Блэк нагнал его. — Не трогай меня! — шепотом возмутился Малфой, чтоб не привлечь внимания охраны. Блэк фыркнул. — Можешь корчить недотрогу сколько угодно. Но учти, я ведь могу перестать тебя защищать. Как думаешь, долго ты в камере продержишься один против трех? Вот и думай... — Эй вы там, хватит шептаться! — догнал их окрик тюремщика. Блэк глянул на него как на давнего знакомого, не принимая окрик за угрозу. — Думай еще неделю. Если откажешься в следующее воскресенье, отправишься мыться со своим дружком Мальсибером. Или с Розье? В любом случае, если ты сломаешь шею, поскользнувшись на мокром полу, расследовать твою смерть никто не станет. У Аврората и без того много дел, у твоей дражайшей супруги и так, я полагаю, есть чем заняться. — Заткни пасть! Люциус огрызнулся, после чего их разогнали и до камеры вели порознь. Там втолкнули внутрь и увели Розье с Мальсибером. Те двое ухмылялись, взглянув на него. Глумливо спросили, не болит ли задница. Люциус молчал. Снова они остались с Блэком один на один, но тот словно утратил всякий интерес. И от этого Люциусу отчего-то становилось еще тревожнее. С одной стороны, говорило в нем безрассудство, какое-то лихое отчаяние: ну, пусть те двое его прикончат! Он и так в Азкабане и унижен донельзя. Блэк как в воду глядел: перед тем, как его увели прямо из имения, они с Нарси крупно повздорили. Она швырялась в него обвинениями, кричала, говорила, что только по его милости они не уехали во Францию, и он губит не только себя, но и ее с сыном, бросая на них тень... Мерзкое ощущение усугубляло и без того охватившую Люциуса тоску. Он обнял себя за плечи, закутался в тонкое драное одеяло и замер. Сон не шел. Еще бы, тут, в камере они только и делали, что лежали да переругивались. С другой стороны, Блэк прав: его тут прикончат. Сейчас еще есть шанс выйти, и там, на воле, он еще отыграется за все — не будь он Малфой! Если они его не придушат. А поддержка ему нужна. И еще как. Размышления были прерваны лязгом двери. Мальсибер плюхнулся к себе на шконку. — Ух, хорошо. Ну что, голубь, состоялся ваш брачный договор? Розье тоже глянул на него и гаденько захихикал. — Не понимаю, о чем ты, — холодно сказал Малфой. — Ой, да ладно. Мог бы и со мной договориться. Мальсибер поднялся, тяжелый, грузный, и, проходя к окну, невзначай огладил Люциуса по бедру. Видно, каким-то чутьем угадал, что с Сириусом у них не заладилось и тот больше не намерен вступаться, а держит нейтралитет. Блэк и впрямь в этот раз не стал его осаживать. Люциус вскинулся — и чуть не улетел с нар. Мальсибер ловким заученным движением бывалого палача взял его за горло в захват, пообещав придушить, если будет рыпаться. — Ну? Что-то твой покровитель тебя не защищает? Стало быть, ты у нас ничей? — Переубиваете друг друга, так мне только свободней станет, — философски заметил Блэк. — Правда, если надзиратели придут, к дементору я из-за вас тоже не пойду. Сдам с потрохами на поцелуй, все меньше вони будет, понял? Сириус подхватил с столика какую-то книжонку — тут была местная библиотека, что промышляла дешевыми книжками, а заодно была прикрытием для сигарет. Надо сказать, магическая тюрьма не отличалась от маггловской почти ничем. Те же порядки, только дементоры еще над головой кружат. И надо сказать, что Сириус был прав. Почувствовав какую-то свободу, теперь Розье и Мальсибер вели себя наглее. А то и зажимали Люциуса по углам, правда уж приступить к действиям Сириус им не дал, но и на улице тоже не защищал, так что вопросы к Малфою были, и с улицы он вернулся с хорошим таким синяком на всю скулу. Сириус проводил его равнодушным взглядом. Правда, на следующей прогулке он уже не увидел тех, кто поднял на него руку, а другие шептались, что у дементоров был вкусный завтрак… Но лучше от этого не становилось. Как-то на неделе Розье все таки довел его, и Люциус закричал. То ли слишком громко, то ли надзиратели были рядом, но дверь загрохотала и от съежившегося от ударов на полу Малфоя Мальсибера с Розье оттащили. Обоих увели в одиночки, что охранялись дементорами. — Ну, дня три спокойной жизни у тебя есть. Потом, как в себя придут, будешь расхлебывать последствия. Тут такого не любят. Хотя, Розье может и не вернуться, а вот Малсиберу будет маловато одного захода, чтобы избавиться от него. Поцелуй-то прописывают только для заядлых нарушителей. Сириус покачал головой и снова лег на свою койку. До выходного оставалось два дня. Вопреки всем предсказаниям, Розье вернули на следующий день, правда, едва живого. Сгрузили на койку и оставили так, так что Сириус глядя на него в бреду, даже вздохнул, а после поднялся, толкнув Малфоя. — Помоги отвести его к нужнику. Малфой если и взглянул удивленно, то вставать не спешил. — Ты правда хочешь нюхать его ссанье еще сутки? После дементоров некоторые ссутся в постель. Как понимаешь, смена белья только по воскресеньям, не раньше. Вдвоем они стащили безвольного Розье с кровати, и Сириус даже поборол брезгливость, касаясь грязного тела, вытаскивая его член и направляя в дырку в полу. — Давай, Розье, если ты отравишь мне жилье, я сам тебя тут прикончу и скажу, что ты сдох.. Две-три минуты позора — и желтая струйка зажурчала, заставляя Малфоя отвернуться. — Держи его, блядь, еще щас все стены зальет. Сириус убрал хозяйство Розье в штаны и вдвоем они так же дотащили его обратно. На койку его поднял уже сам Сириус, споласкивая руки под водой и вытирая мокрым же уже полотенцем — в камере вода была только ледяная, только чтобы попить и умыться, если можно умываться пахнущей болотом водой. — Что? Не думай, что тут жизнь за сахар, Малфой. Я видел уже много таких, кто, в общем-то, был и не виноват. Я, знаешь ли, самый стойкий пример. А так, у Азкабана свое кладбище, и сколько там могил — не счесть. Так что в определенный момент понимаешь, что некоторые вещи меняют свой смысл. Чай будешь? Блондин кивнул, и Сириус поделился с ним заваркой. Дешевой, но что поделать, тут это было лучшее, что можно было достать с их крупицами магии. Щедро плеснул водой, достучался до надзирателя, упросив подогреть ее, и вручил кружку Малфою. — Пей, пока не остыло. Ночью он разбудил его еще раз — Розье снова стонал, и им пришлось все повторить. Но вот Сириус уснул моментально, а Люциус сам… Снова и снова спрашивал себя, готов ли он ходить с отбитыми ребрами и осознавать, что где-то там прибавилось на несколько могил из-за него? Как-то в бытность пожирателем он был убийцей, но его жертвы были там в пылу битвы, под ногами, и быстро исчезали. А тут вот Розье хрипит на соседней койке и просит кого-то уйти. С таким тяжело смириться. Субботу они не разговаривали. Под вечер запустили бледного Малсибера, и тот скользнул ненавидящим взглядом по блондину, что весь сжался в своем одеяле. — Я тебе еще отомщу… И за Розье тоже. Скотина ты. — Ты сначала сам копытца не откинь, Сибер. А там уж посмотрим… Сириус смерил его взглядом, но сил у того особо не было, так что арестант рухнул на койку, пытаясь прийти в себя. В камере воцарилась тишина. — Лучше бы ты так не делал, — обратился он к Люциусу, но слова его больше походили на размышление вслух. Малфой не был с ним согласен, но спорить не стал. Должен же он был хоть как-то себя защитить!? Осознание того, что за этим последует расплата, пришло не сразу, но сильно отравляло жизнь дальше. В камере было тихо, даже прежние вялые ругательства стихли. В воздухе висела ненависть. И Люциус начал ощущать неподдельный страх. Он сильно вздрогнул, даже когда по полу пробежала мышь. — Нервы... Ни к черту. Розье истерически рассмеялся, но быстро затих.