Одно желание

«Тёмен душой, бледен телом», так говорят о тебе, верно? Тебе никогда не хотелось быть первым в чем бы то ни было, «маленький демон». Дом на краю жизни — твой, блеклое кладбище с мертвыми — тоже; ты все молчишь, а другие с молвой «он точно бес, не смотри, осторожно!» Ты человек — ты знаешь, конечно «демоном» звать попроще, чем видеть, что мальчик в черной-черной одежде — всего лишь ребенок, не хочет обидеть. Тех болтунов, кто толкает заучку, потому что им скучно, ты обходишь за метр. Тебе-то не страшно, но им обязательно лишь тебя толкнуть дважды. Те, кто боятся — они, наверное. Хотел бы спросить, что есть страх, у чужих, ответ — лишь одно завывание ветра. И, что ни день, все время один, в глазах всех соседей ты ничтожней «Коретры». Тебя звали как? Как реку, кажется. Новое имя ничем не хуже, красивое даже, и детям (что тебя задирали) покажется, что ты теперь стал очень уж нужен. Иногда вспоминаешь отца — он был странноват, староват чуть-чуть. Кладбищенский страж не был виноват. Он смертен, как все — в этом и суть. Лопатой землю кидать на гробы — обычное дело. По прежнему «демон», но уже не изгой. Когда закопал ты последнее тело? Три года назад. Ты совсем не герой, не чудо, не добренький парень-сосед, но папа любил тебя. Ты был как он. Он совсем не виновен (что умер) — болел, а ты даровал долгожданный тот сон. «Есть Бог или нет?» — извечный вопрос, которым порой задаются и дети. Ты в церковь пришел, ничего не принес, но отрок тот в шляпе тебя заприметил; ты вообще не фанатик, но не атеист — что-то среднее, верить иль нет — выбор твой. Смог возвысить себя лишь речью простой мальчик тот, чудесный (и лживый) артист. Все иное, все ново, и другие устои. Ты считал, что тебя все это устроит — и ведь верно, смерть привычна по-прежнему, вскоре ты подумал:» Скорее б самому умереть». Ты как тень, ты все знаешь — что нельзя рисовать, что тот мальчик (он был сын полицая) порой плачет. Что за горе. Тебе не понять. Что ж, могильный охранник, для тебя все равно. Погибать в пятьдесят, погибать в девятнадцать для какого-то бога. Ты сам «умер» давно. И зачем же спасти свою душу пытаться, раз удел человека — быть едой для червей? Ты не знаешь, что страх (умереть) — мотивация. Ты всего лишь один из «кукурузы детей». И тебе надоела этой жизни градация.