***
— Добрый вечер, господин Гордон, — приветствовал Пенниуорт, за спиной которого маячило двое широкоплечих секьюрити в костюмах-близнецах. — Здравствуйте. — Джеймс переступил через порог, сделал пару шагов и почти уткнулся носом в грудь одного из преградивших путь охранников. Джим вопросительно обернулся на закрывающего двери Альфреда. — Прошу великодушно простить, но по правилам этого дома вы должны быть осмотрены в целях всеобщей безопасности, — пояснил дворецкий. Джеймс, не привыкший быть по другую сторону баррикад, озадаченно сдвинул брови: — Не совсем понял, что вы имеете в виду. Оружия у меня нет и... Секьюрити принялся водить металлоискателем вдоль тела бывшего шефа полиции. Раздался писк, и три пары глаз впились в Гордона. Вздохнув, Джим полез в карманы брюк, достал ключи от автомобиля и, сделав каменное выражение лица, вытащил из-за спины пистолет системы "глок". Альфред невозмутимо принял временный конфискат на миниатюрный поднос, невесть откуда взявшийся в его руке. — Сэр, я обязан выяснить ещё одну деталь. Если у вас имеется при себе какое-либо записывающее устройство, то я прошу также отдать его мне. Джеймс извлёк из внутреннего кармана пиджака диктофон, пожал плечами: — В любом случае я использовал бы его только с разрешения мистера Уэйна. — Нисколько не сомневаюсь и прошу не принимать это на личный счёт, сэр. Пожалуйста, добавьте в этот список ваш мобильный телефон. Не беспокойтесь, всё будет возвращено в целости и сохранности, — заверил Пенниуорт, чопорно укладывая диктофон рядом с пистолетом и ключами. Гордон достал затребованный прибор, выключил его и нехотя отправил в не по годам сноровистые руки. — Покорнейше благодарю, сэр. Альфред водрузил поднос на каминную нишу, секьюрити встали подле неё. Джеймс прочистил горло, одёрнул за лацканы пиджак, прошёл в середину холла и огляделся. После восстановления Уэйн Мэнор претерпел несильные изменения, традиции были скрупулёзно соблюдены и, скорее всего, это заслуга дворецкого, как размышлял Джим. Да. Брюс вырос совсем не тем, кого детектив Гордон разглядел в маленьком испуганном мальчике. Наверное, Джим что-то напутал или сила взрослеющего духа переродилась в страсть к вседозволенности. Это было одним из даже не разочарований, а сожалений в жизни бывшего шефа полиции Готэма. В те годы он ведь не сомневался, что его собственного запала хватит на то, чтобы почти в одиночку вычистить этот город от скверны. И в юном наследнике Уэйнов он видел огромный потенциал незаменимого помощника с не менее сильным стремлением к правосудию. Но глупо тратить время на печаль о том, чему не дано было осуществиться. Позже Гордон неожиданно получил своеобразную компенсацию: появился он — Рыцарь. Такой же тёмный, прячущийся под маской, как и сам город — его порождение, — и сгинул, преследуемый самим же "родителем". Готэм, как гигантская паучиха Унгалианта, голоден постоянно; он жрёт всё хорошее и светлое в этом мире, переваривает в своём чреве, опорожняется прямо в таких же чёрных уже от рождения сердцах горожан и становится ещё больше, ещё ненасытнее. И не видно конца всему этому. Джим вскинул голову, стряхивая воспоминания и многолетней давности, и ещё не ставшие прошлым — есть ещё надежда. У Джеймса Гордона. В поле зрения попали старинные часы с гирями на массивных цепях, они сообщали начало седьмого. — Кажется, я пришёл слишком рано, — он посмотрел на руку, — мои спешат как всегда. — Не беспокойтесь на этот счёт. Господин Уэйн не из числа приверженцев пунктуальности и не судит людей по этому признаку. Располагайтесь. Тут вы найдёте разнообразие свежей прессы, журналы на любой вкус. Вам принести что-нибудь выпить? — Сначала я дождусь мистера Уэйна, если не возражаете. — Могу ли я быть полезным ещё чем-нибудь, господин Гордон? — Не беспокойтесь. Мне ничего не нужно. — Как вам будет угодно, сэр. Гордон пошевелил усами, усаживаясь на один из кожаных диванов. Он чувствовал себя идиотом, неуклюже утопая в слишком мягком сиденьи. Если бы он мог знать, что тот самый мальчик сожалеет не меньше, а, может быть, гораздо больше, что вынужден смириться с таковым положением вещей. Преследуемый чувством вины, однако же с интересом Брюс следил на одном из мониторов за разворачивающимся в холле действом. Забавно наблюдать за теми, кто на все сто уверен, что отлично справляется с конспирацией. В дверях возник Альфред: — Будут ли дальнейшие указания для соучастия в фарсе, который никоим образом не отвечает моим принципам, сэр? — Ты можешь освободить себя от этой пытки прямо сейчас. Вряд ли мне понадобится твоя помощь. — Тем лучше, сэр. Тем лучше, — облегчённо закряхтел Пенниуорт, поворачиваясь к выходу. — Но у нашего неофициального гостя в процессе беседы может появиться пара-другая вопросов к моему дворецкому. Потом мне будет больно смотреть на то, как ты казнишь себя, оставив их без ответа, — иронично упредил Брюс. — Уверяю вас, я достойно справлюсь с этим злосчастьем, господин Уэйн. Но боюсь, что это мне будет больно смотреть в ближайшее время на то, как ваш гость убивает час без малого в томительном ожидании. Прошло минут сорок, прежде чем Джеймс убедился, что всё же будет удостоен аудиенции. За это время он получил от Альфреда три предложения разных напитков и угощений, два предложения по просмотру научно-познавательных телевизионных программ и одно предложение сыграть партию в покер, — отказался ото всех — Гордона так просто не возьмёшь. — Добрый вечер, господин Гордон! — лучезарная улыбка Брюса, казалось, появилась раньше своего обладателя. Джим встал и пожал протянутую для приветствия руку миллиардера: — Добрый вечер. Спасибо, что уделили мне своё время. Брюс состряпал виноватую мину: — Я заставил вас ждать непростительно долго. Извините. — Ну, что вы. Я с пользой провёл эти, — он посмотрел на часы, — сорок пять минут. Узнал кое-что любопытное о меню и развлечениях в этом доме. Уэйн улыбнулся: — Альфред умеет удивить. — Да. Я помню, когда он сделал это в первый раз, — немой укор промелькнул во взгляде на Брюса: — Когда самоотверженно бросился на защиту своего юного воспитанника. Брюс прочитал скрытое послание и на всякий случай опустил глаза: — Альфред — настоящий рыцарь. Если бы не он, то вряд ли я был бы жив. Кхм... В кабинете нам будет удобнее. Прошу вас, — он сделал пригласительный жест. Джеймс с огорчением вздохнул, не заметив никакой реакции на свои слова, кроме лёгкого и, скорее всего, наигранного смущения, и молча зашагал вслед за своим сожалением: «Слишком много сантиментов. Старею». — Итак, зачем же вам всё-таки понадобился хозяин прожжённой жизни и миллиардов? — весело спросил Брюс, расположившись в кресле за своим столом. — Не буду тратить наше с вами бесценное время на пустые фразы и перейду к сути, — Гордон занял стул напротив. — Господин Уэйн, вы помните прошлогоднюю ночь, когда вы стали свидетелем нападения на миссис О'Шонесси? — Да уж, — чуть помедлив, ответил Брюс, — такое сложно забыть. — Это очень хорошо. Теперь я прошу вас понять меня правильно. Я пришёл к вам как частное лицо, как человек, увлечённый своим делом, который испытывает жажду довести его до конца в первую очередь для себя самого. Вы имеете полное право не отвечать на мои вопросы. Но, возможно, среди них окажутся те, которые в вашем понимании имеют значение гражданского долга. Мы с вами на равных, Брюс. — Берусь предположить, что мы по-разному воспринимаем гражданский долг. — Я учитываю и этот фактор. Брюс поморгал: — Продолжайте. — Видите ли, господин Уэйн, я успел допросить шофёра, который вёз супругов Карлайл на аэродром. Тогда мне в голову пришла мысль показать водителю фотографию ещё одной женщины, получившей в эту ночь похожее ножевое ранение. Догадываетесь, о ком речь? — Допустим, — кивнул Уэйн. — Догадываетесь, что сказал водитель? Уэйн ухмыльнулся и склонил голову вбок: — Допустим. — И? Уэйн пожал плечами: — Он мог обознаться. Даже если предположить, что показания этого шофёра будут использованы в суде со стороны обвинения, то более-менее обеспеченная защита опротестует... — Да к чёрту шофёра! — не сдержался Гордон. — Мистер Уэйн, вы покрываете преступника. Джейкоб Карлайл намеренно ранил Клэр О'Шонесси — это была именно она. Почему вы скрыли это? Почему она скрыла? Вы запугали её? — Это ваши предположения. Вы просто ищите на ком отыграться... — Господин Уэйн, мы подняли всю полицию на ноги, разыскивая маньяка, напавшего на Клэр О'Шонесси, в то время как настоящий преступник спокойно покинул страну на вашем самолёте. Получается нелицеприятная картина: вы, вступив в преступный сговор с миссис О'Шонесси, умышленно пустили полицию по неверному следу. Дача ложных показаний, соучастие в преступлении... — Джим запнулся. Холёное и самоуверенное лицо Уэйна напоминало ему о том, что даже будучи комиссаром, он ничего не смог бы сделать. Предъявить ему обвинение и что дальше? Риторика. Он махнул на всё рукой: — Скажите, мистер Уэйн, вас никогда не мучает совесть? — А вас? Гордон на секунду потерял дар речи. — Вы намекаете на что-то конкретное? — Если так можно выразиться, — Брюс с удовольствием взглянул в глаза Джеймса, еле скрывающие за узкой полоской радужки неподдельное презрение. — Чем угодно, но не совестью вы руководствовались, когда лгали мне по телефону год назад. Да-да, именно в тот же день, заверяя, что всё в порядке, а сами безуспешно искали беглеца номер один! — Я скрывал бы и дальше, — сказал Гордон, после затяжной паузы, с достоинством выдержав вызывающий взгляд Уэйна. — Но полицейские любят много болтать, чтобы придать себе пущей важности. — И только ваша совесть по-прежнему молчит, господин бывший комиссар. — Кстати, мистер Уэйн, всё время хотел знать, почему вы позвонили мне сами, а не доверили это, скажем, своему дворецкому? — Хотел получить информацию лично и из первых рук. Вся городская элита собралась на том банкете, и я в полной мере осознавал ответственность за их безопасность. Гордон вскинул брови: — Ответственность? Безопасность? Вы серьёзно? И вечером того же дня вы чуть живьём не поджарили всю элиту разом на собственном балконе! Брюс ухмыльнулся, поигрывая золотой ручкой с бриллиантовой вставкой. Гордон решил, что впустую тратит время. Глупо было думать, что этот напыщенный тип снизойдёт до реалий. — Конечно, я понимаю, — Джим покачал головой, — вы не обязаны были соглашаться на эту встречу. Но раз уж вы приняли такое решение, то я расценил это как свой шанс. Признаюсь, ошибся в очередной раз. Чёртова психология. Всего доброго, мистер Уэйн. — Он встал и незамедлительно собрался на выход. Брюс не мог отпустить его с карманами, полными вопросительных знаков. Приемлемы только точки и многоточие, на худой конец. — Подождите, — он поднялся, виновато улыбаясь, — господин Гордон, извините меня. Видит бог, это не моя тайна и я хранил её как мог. Но, — он развёл руки в стороны, — я уважаю вас как полицейского, ибо наслышан о ваших достижениях в борьбе с преступностью. Я готов рассказать о том, что известно мне. Гордон разинул рот от удивления, в замешательстве потирая лоб кончиками пальцев: — Извините, не очень готов к подобным тирадам в вашем исполнении. Вы заинтриговали меня до крайности. Я слушаю. — Он снова сел на стул. Брюс немного помедлил, пожевал губы, усаживаясь в кресло. — Это очень неприятная история, — начал он. — И касается она одного из моих лучших юристов и одного из лучших моих друзей в прошлом. Гордон сосредоточенно прищурился, переваривая сказанное. — Хотите выпить, Джеймс? — Брюс слегка ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. — Вероятно, это не тот случай. — Пожалуй, вы правы, — он назидательно покачал указательным пальцем у себя перед носом и кашлянул в кулак. — Интриги, страсти, любовь. Безумная. — Брюс вдруг уставился на стол невидящим взглядом и умолк. — Мистер Уэйн? — Вы обещаете, что этот разговор останется между нами? — Да. — Даже несмотря на то, что откроются нелицеприглядные факты обо всех участниках событий? Гордон мог сравнить себя сейчас только с мачо перед девственницей, которую наконец-то уломал и клялся жениться во что бы то ни стало, лишь бы залезть ей под юбку: — Даю слово. Брюс посмотрел Джиму в глаза, будто пытаясь раскусить, и продолжил: — Жена моего адвоката, Клэр О'Шонесси, занимается фьюзингом — сувениры, посуда и прочие затейливые вещицы из стекла. Мой друг, Джейкоб Карлайл, познакомился с ней, когда делал заказ на эксклюзивную пепельницу. Впрочем, не важно. Он потерял голову. И она. Они. Не вдаваясь в подробности, я, будучи другом Джейкоба, одолжил ему свой самолёт. Уэйн встал и заходил по кабинету под пристальным взглядом обалдевшего Гордона. — Будьте уверены, я не мог вообразить себе в самом страшном сне, чем это может обернуться! — И-и... часто вы одалживаете самолёты? — почему-то спросил Джеймс. — Тут я виноват перед всеми, — Брюс пропустил мимо ушей реплику Гордона, продолжая мерить помещение шагами. — Перед моим адвокатом, Питером О'Шонесси, потому что скрыл от него интрижку жены. И перед самой Клэр, потому что это ведь мой друг всадил ей нож. Понимаете? — Он взглянул на Джима глазами, полными неподдельного самоедства. — Почему вы не рассказали всю правду полиции? — И тут моя вина. Личная выгода. Я просто не мог лишить "Уэйн Энтерпрайзис" одного из самых лучших юристов. Как вы думаете, остался бы он, будучи осведомлённым, в моей компании? Не стал бы он добиваться справедливого наказания моего друга? Не бросил бы он вызов лично мне? — Последнее больше похоже на правду, мистер Уэйн. С этого и надо было начинать. А Клэр? Брюс остановился, сунул руки в карманы: — Что, простите? — Она тоже переживала за вас и поэтому солгала следствию? — Я думаю, что у неё были собственные причины. Скорее всего, она осознала свою ошибку, ведь Джейкоб оказался мерзавцем. Джим потёр подбородок: — Складно всё вроде бы. Только есть у меня червячок сомнения насчёт всего этого. Считаете, Клэр не согласится со мной поговорить? Уэйн усмехнулся в голос: — Вы ведь не устроите ей допрос с пристрастием? — Нет. Но я собираюсь просить её о встрече. — Чего вы добиваетесь, господин Гордон? — Я лишь пытаюсь найти ответы. Знаете, это как огонь в руках, который надо потушить, чтобы не обгореть. Джим встал, направился к дверям, но остановился и оглянулся. — А как вам такое совпадение, мистер Уэйн: Джокер объявляется именно в той самой стране, куда улетел ваш друг? Брюс улыбнулся: — Если бы Джокер был моим другом, то вряд ли он стал бы убивать женщину, которую я любил. — Я бы принял этот довод, если бы речь шла не о Джокере. — Но речь ведь действительно не о нём. Джим вздохнул и сказал: — Возможно. А возможно всё. Благодарю вас, господин Уэйн, вы мне очень помогли, — и подал руку. — Надеюсь на это, — Брюс Уэйн крепко пожал тёплую шершавую ладонь. Уже взявшись за ручку двери, Гордон вдруг остановился вполоборота к хозяину дома. — Как вы сказали, вы виноваты перед всеми, — задумчиво произнёс Джим, выждал паузу, подтянул очки и быстро взглянул на Уэйна: — Кроме одного человека — вашего друга.***
— Господин Брюс, полагаю, вам хорошо известно, что я питаю большую симпатию к этому несправедливо пострадавшему слуге закона. Вы заставили меня испытать довольно непривычные ощущения при обыске хоть и бывшего, но комиссара полиции. Мягко выражаясь, я пережил досадную неловкость, сэр. Уверен, что в глубинах вашей души всё ещё есть струна, которая звучит сейчас в унисон с моим симфоническим оркестром. — Не утруждайся, в моём огороде достаточно камней, Альфред. — Очевидно, что вы их коллекционируете, сэр. Поверьте, мне не составляет особого труда регулярно пополнять ваш личный стоунхендж. — Сейчас ваш воспитанник предпочёл бы чашку твоего фирменного чая, Мистер Алсэуорт*. — Перевод стрелок неуместен, мастер Брюс. Я всегда подозревал, что вы с этим старым пройдохой, Люциусом Фоксом, соорудили доспехи для вашего сердца и не говорите, что я ошибаюсь, мистер Брюс Уэйн! — выпалил Альфред и тут же бесстрастно отчитался: — Чай будет через четверть часа, сэр.***