***
— Мы на месте, — доложил старший группы, когда вертолёт опустился на единственный более-менее расчищенный от мусора пятачок, от которого вела дорога к шоссе. Полицейский спецназ вышел, разбившись по парам, прикрывая друг друга, и приступил к выполнению поставленных задач по обследованию территории свалки. Кое-где из-под завалов устремлялся вверх едкий дым, который люди ощутили ещё будучи высоко в воздухе, подлетая к этому месту. Рация начала рапортовать разными голосами через небольшие промежутки времени: «Третий — чисто; первый — чисто; пятый — чисто», — пока все шесть групп не отчитались. Пара со старшим группы приблизилась к предполагаемому месту нахождения объекта — большой, дурно пахнущей куче. Остальные распределились по периметру в радиусе десяти-пятнадцати метров от источника частоты, который явно находился внутри холма из отходов. — Начинайте копать, — скомандовал начальник группы. После небольших усилий на свет появился чемодан грязно-жёлтого цвета, который был тут же обследован на наличие взрывчатых веществ. — Всё чисто. — Берём груз и пакуемся, — отдал приказ старший.***
— Давай-дава-ай. Лети… стрекоза, — пробубнил себе под нос Джокер, отхлебнув кофе из бумажного стакана ближайшей забегаловки фаст-фуд. Он поднялся с сиденья небольшого автобуса, выкинул стакан с остывшим напитком в окно, поднёс рацию ко рту и объявил: — По местам. По местам, по местам, по местам. Десять вооруженных человек в форме бойцов неаполитанской полиции расселись в автобусе, четверо оседлали мотоциклы. Эта компания по всем видимым параметрам серьёзности намерений выглядела как группа ликвидации, как и ещё четыре точно таких же группы в количестве от тринадцати до пятнадцати человек, и находилась за квартал от одного из пяти полицейских участков. Пяти из всех, выбранных Джокером, в этом итальянском городе отделений. Маленькая, но слаженная армия ждала дальнейших указаний своего главнокомандующего. Клоун обвёл взглядом свою очередную "одноразовую" команду, словно беря на мушку сразу всех и каждого в отдельности, и снова уселся в конце салона. Его рука пару раз нервно пригладила вьющиеся, лоснящиеся волосы. Он закатил глаза, прикрыв их тёмными веками, в кожу коих навсегда въелся чёрный грим, который сейчас полностью отсутствовал. Изувеченный рот приоткрылся, чтобы сразу же в злобном оскале на мгновенье обнажить уже плотно сжатые зубы, затем дать возможность языку бесчисленный раз по-звериному юркнуть между шрамами, а губы дёрнуться в молниеносной ухмылке и пробормотать что-то невнятное… Предвкушение хищника-каннибала, взявшего человеческий след. Ожидание пиромана с зажигалкой в руке, втягивающего расширенными ноздрями запах свежерозлитого горючего. Приближение кайфа наркомана, вцепившегося зубами в конец резинового жгута, стягивающего измученную плоть. Чаяния маньяка-убийцы, преследующего свою жертву в тёмной подворотне. Или что-то иное?..***
Вертолёт, с тягостным нетерпением ожидаемый Антонио Костой, наконец-то совершал посадку на площадке позади здания департамента полиции. Комиссар скрежетал зубами и почему-то не сводил с него глаз из окна: ощущение чего-то упущенного, чего-то чрезвычайно важного, но оставленного им без должного внимания, усиливалось прямо пропорционально снижению вертолёта. Он уже не сомневался, что история с Треугольником смерти есть какой-то замысловатый ход клоуна-чужака, на который Коста отреагировал стандартно и вслепую, не подумав — где же было взять время на раздумья? — и не зная ни одного правила игры психопата. В эти секунды Антонио встревоженно делал попытки найти хотя бы мизерную зацепку, буквально в оцепенении глядя на крутящиеся лопасти, но… Оставалось примерно метр до земли, как вдруг шеф полиции отшатнулся из-за внезапного грохота, всполохов пламени и чёрного дыма: вертолёт взорвался в воздухе и разлетелся на куски, усыпая чистый асфальт горящими осколками машины и окровавленными частями тел. Несколько осколков попало в окна здания — стёкла разбились вдребезги. Окно, у которого на полусогнутых ногах стоял комиссар, угрожающе затряслось, но устояло, видимо, именно для того, чтобы мужчине не пропустить, как перед его остекленевшими глазами словно в замедленном воспроизведении всё ещё вращающийся винт, скрежеща, горизонтально пропахал своими лопастями по ряду припаркованных машин и уткнулся в стену…***
— Босс, порядок, — донеслось из рации в руке Джокера. — Окей, окей. Внимание — наш выход, господа артисты. С публикой не заигрывать, букеты не ловить, на крики "браво" не выходить, автографы не раздавать. И не отступать от общего сценария: импровизация — не ваш конёк! — азартно посмеиваясь, напутствовал главный режиссёр, предвкушая аншлаг. Одновременно все пять групп, рассредоточенных вблизи пяти участков полиции, выехали из своих укрытий в построении — два мотоцикла впереди автобуса, два — сзади, — и направились к пунктам своего назначения. Джокер надел спецназовский шлем и уже во встроенную в него рацию добавил: — Шевелитесь. Он положил на колени шестикилограмовый гранатомёт "Milkor MGL" и поправил чёрные перчатки (из такого же, как у остальных, комплекта бойца полиции), резко сцепив пальцы в замок.***
Коста отрешённо кусал губы и смотрел, вцепившись в подоконник, как пожарные тушили одиночные языки пламени, а врачи скорой помощи что-то подбирали и складывали на носилки, укрывая чёрным брезентом. Спецгруппа обшаривала площадку в поисках чёрного ящика. Он совсем не обращал внимания на то, что его телефон не умолкал, что за его спиной почти бегали люди и уже дважды к нему обращались. Трижды: — Комиссар… Вы слышите? На связи губернатор, в кабинете… Комиссар Коста… Но его слух был настроен на то, что происходило на улице, и прямо сейчас до него донёсся крик — душераздирающее стенание, — и Коста впился пустыми, белёсыми глазами в группу спасателей, появившуюся откуда-то из-за угла. Они катили носилки, на которых лежал и надрывно вопил спецназовец в каске, руки которого удерживали двое врачей, а вместо ног у него торчало два обрубка, заканчивающихся оборванными кусками мяса и острыми костями. Взрывная волна, выбросив парня на несколько метров из вертолёта, сохранила ему жизнь. «Только что это за жизнь...» — …С вами всё в порядке, синьор комиссар? — Плечо Антонио сжала чья-то рука. — Да. — Он рывком освободился от неприятного сейчас прикосновения. Шеф полиции Неаполя и раньше видел подобное, и взрывы, и разлетающиеся в стороны человеческие конечности, и агонию умирающих, но сейчас почему-то это не выглядело сколько-нибудь реальным. Оказывается, комиссар не был готов к такому повороту событий, даже после взрыва ресторана надеялся, что это касается главным образом Монти и только отчасти всех остальных. Коста чуял реальную угрозу в госте из Готэма, но в глубине души всё же надеялся и посмел успокоить себя тем, что это проблема именно мэра. Предполагал, что "лес рубят — щепки летят", но никак не думал быть этим самым лесом. И как он мог позволить себе выстраивать логические цепочки, пытаться предугадать хоть какой-нибудь ход маньяка, сбежавшего из психушки? Как?.. Вот какова расплата за попустительство и халатность, вот что значит всего лишь недооценить. «Клоун с самой серьёзной улыбкой на лице», — это же его собственные слова, которыми Антонио пытался вразумить Монти. И что же в итоге? Он сам потерял благоразумие.***
— Напоминаю, дже-ентльме-ены, — вещал Джокер, бесновато глядя на быстро пробегающую за окнами автобуса улицу, — что на всё про всё у нас три минуты: десять секунд на вход, две минуты сорок секунд на пиф-паф и десять секунд на выход. Я понима-аю, этого слишком мало, чтобы получить полноценное удовольствие — но! — ровно через три минуты и одну секунду автобусы отправятся условленными путями к доброму Санте за гостинцами. И не забудьте убрать свои велики с дороги. Автобус и мотоциклы остановились у входа в участок полиции северо-восточной части Неаполя. Псевдо-спецназовцы высыпали из дверей и вбежали внутрь четырёхэтажного здания. Никоим образом не давая опомниться неподготовленным к таким внезапным атакам итальянским карабинерам, они стреляли по всем, кто попадался на их пути, и бросали гранаты в помещения. Мотоциклисты остались на местах с автоматами на изготовке, охраняя автобус и одновременно отрезая путь к зданию. Джокер, напевая "Jingle Bells", забрался ногами на два сиденья через проход и открыл люк автобуса наверху. Водрузив гранатомёт, не особо целясь, он без труда отправил все шесть гранат в шесть окон на втором, третьем и четвёртом этажах. Откинул барабан, вытряхнул гильзы, зарядил снова, но уже выстрелами со слезоточивым газом, и обстрелял другие шесть окон. Клоун довольно оглядел фасад: вырывающиеся клубы дыма вперемешку с пламенем; прислушался: автоматные очереди, взрывы гранат, грохот, крики и надрывный кашель... — Какая приятная музыка сегодня звучит, м-м-м... — он медленно моргнул, облизнул доступные языку шрамы, глянул на таймер и громко объявил в микрофон: — Закругляемся, синьоры-гастролёры! Съёмочная группа телекомпании "Неаполь каждый день" в лице напуганной репортёрши и оператора с маниакальным блеском в глазах исправно вела репортаж с начала налёта на полицейский участок и находилась через дорогу, не прямо напротив, а гораздо правее развернувшейся драмы. Проезжая мимо них, заворачивая за угол, автобус с "пришлыми артистами" притормозил. — Валим! — бросила корреспондентка напарнику, поспешно выключая микрофон. — Куда ты собралась, дура? Мы всё ещё в эфире, сейчас интервью будешь брать, — вполголоса напомнил парень девушке, которая застыла, скосив на него глаза, полные неподдельного испуга. — Ты только представь, как нам будет благодарен шеф! Включай микрофон, это наш звёздный час. Включай, быстро! — шикнул охотник за славой, делая страшные глаза. — А на каком языке с ним говорить? — рассеянно спросила девушка, не сводя глаз с дверей автобуса. — Каналья, я первый и последний раз с тобой на выезде! Ты ещё не врубилась, кто это?! — Молодой голубоглазый брюнет был вне себя, вцепившись в свою камеру. Двери машины открылись, и со ступенек шустро соскочил высокий стройный человек в форме неаполитанского спецназа с зелёными волосами и широкой жёлтозубой улыбкой, продлевающейся двумя бугристыми шрамами на щеках. — Бонджорно, бонджорно, бонджорно, синьоры и синьорины! — запел он, приветственно раскидывая руки в стороны, приближаясь к камере и глядя в объектив. — Я рад приветствовать достопочтенную публику! Надеюсь, вы рукоплещете у своих голубых экранов моей антикоррупционной кампании. — Он обернулся, указывая рукой на полицейский участок, слегка склонив голову набок, любуясь зрелищем. Затем снова посмотрел в око камеры, облизнулся и довольно пригладил волосы с обеих сторон, как бы прихорашиваясь перед зеркалом. — Простите, но кто вы? Вы представитесь? — девушка, наконец, заговорила, когда нога оператора больно пнула её в щиколотку. — О, ну конечно, с удовольствием, вот... — человек со шрамами полез в нагрудный карман, — моя... — рука в перчатке не спеша извлекла на свет какую-то карточку, — визитка. Перед глазами телевизионщиков и всего Неаполя предстала игральная карта чёрного джокера с надписью Bastard, зажатая между средним и указательным пальцами её владельца. — Да, чуть не забыл! — клоун вылупил глаза и заметно оживился, оглядываясь на вой сирен спешащих пожарных машин. — Сейчас не разбегайтесь: второй акт для тех, кто любит погорячее! Эксцентричный псих вдруг сделал обеспокоенное выражение лица, подался несколько ближе к собеседникам и заговорщически спросил, прищуриваясь: — Слушайте, вот вы же пресса, должны быть в курсе всего, скажите, а нет ли у вас в городе кого-нибудь такого, типа, м-хм... тако-ой... — он взмахнул руками в воздухе, очерчивая нечто внушительных размеров, — здорове-е-н-н-ной летучей мыши? Нет? Комедиант глумливо пострелял глазами в обалдевших телевизионщиков, фальшиво-опечалено вздохнув: — Ах, жаль. Сейчас пригодилась бы. Заведите одну такую особь. Джокер советует, — погрозил пальцем. — Ну, я вынужден раскланяться. Приятного просмотра! Он подарил широкую улыбку объективу камеры и поспешно заскочил в автобус. — К вашим услугам! — Готэмский потрошитель, стоя на подножке уже отъезжающего автобуса, метнул карту-визитку к ногам представителей СМИ, которая воткнулась заточенным краем в прорезиненный носок кеда ошеломлённого оператора. В это же время почти одновременно взорвались четыре мотоцикла, оставленные отъехавшей компанией специально для этого. Пожарные выскочили из остановившейся машины, стали устанавливать лестницу и протягивать шланги от уличного пожарного гидранта-колонки возле бордюра тротуара к горящим окнам. Те пострадавшие, кому повезло больше, самостоятельно выбирались из участка и отправлялись к врачам "скорой", которая подоспела к этому времени. Когда был откручен вентиль на колонке до конца, начался второй акт. Пожарный направил шланг на горящие окна. Вода под напором устремилась вверх, соприкоснулась с языком пламени, и вместо ожидаемого тушения пожара явился сущий ад. Никто не понял сразу: не вода хлестала по зданию, а бензин. Пожарный от неожиданности рефлекторно выпустил ходуном ходящий брандспойт из рук, а что было после этого, Неаполь не забудет никогда. Взбесившийся огнедышащий дракон вырвался прямо из подземного сатанинского логова и бился, взмывал вверх, обрушивался, метался и крутился по всей доступной ему территории, изрыгая тридцатиметровую струю огня, окутывая всё на своём пути. Двадцати секунд хватило, чтобы загорелись припаркованные автомобили, "скорая" вместе с людьми рядом, соседний дом и пара нерадивых любопытных прохожих. На двадцать второй секунде кто-то из пожарных, преодолев панику, всё же закрутил вентиль. Надо отдать должное оператору "Неаполя каждый день": скрываясь за углом кафе, тщеславный молодой человек самоотверженно снимал кульминацию второго акта иностранной постановки в одиночестве — напарница сбежала. В это же самое время ещё четыре полицейских участка подошли к концу своих "вторых актов" с похожим сценарием и разными степенями нанесённого урона.***
— Ита-а-ак, господа, преступники, — Джокер по-хозяйски расхаживал вдоль импровизированного шведского стола, наспех устроенного могучими ручищами Сэмми на заброшенной овощной базе, придирчиво рассматривая яства, — вижу, что наш добрый Санта, который посетил нас раньше, чем обычно это бывает... — его взгляд задержался на тарелке огромного диаметра с торчащими зубочистками, он аккуратно подцепил канапе рукой в кожаной перчатке и повертел его перед глазами, недоверчиво нахмурившись, — Сэмми-бой, это правда можно, хм-м, так сказа-ать, употребить в пищу? Здоровяк виновато переступил с ноги на ногу: — Босс, я... не силён в этих делах. — Он незадачливо почесал затылок. Джокер вздохнул, пессимистично опустив уголки рта, и вернул зубочистку с нанизанными кусками колбасы, хлеба, огурца и лимона разной величины на её прежнее место. — М-да, — клоун осмотрел своих подельников в количестве семидесяти человек, которые уже сняли с себя спецназовскую форму, внимали своему работодателю и выглядели почти безобидно. — Не будем расстраиваться, — облизнулся и причмокнул. — Всё ве-ерно. Санта не должен уметь готовить. Санта должен уметь готовить подарки детишкам. И сейчас он этим и займётся. Джокер повернулся к Сэмми, тот кивнул и скрылся за дверью в соседнем помещении. Шут в это время возвратил своё внимание столу. — Зато местные фрукты отменного качества, а вино-о, — он взял одну из открытых бутылок, которыми был уставлен стол, — вы никогда не пили раньше, и вряд ли когда-то вам представится такая возможность, — с воодушевлением посмотрел на бутылку в своей руке, — потому что оно прямо из погреба... синьора Витторио Монти, что по меньшей мере справедливо, ведь вы это заслужили. Под одобрительный гомон он поставил бутылку на стол, делая приглашающий жест: — Давайте, утолите жажду в ожидании главного приза. Джокер подтянул выше засученные по локоть рукава рубашки, достал телефон и, ссутулившись, стал ковыряться в нём, прохаживаясь туда-сюда вразвалку, наблюдая исподлобья за шумной диковатой компанией, с энтузиазмом налегшей на а-ля-фуршет. — Эй, ты, — обратился он к худощавому юноше, спустя несколько минут, — почему не пьешь? — А я не пью, — простодушно прозвучало в ответ. Джокер повернул голову вбок, щуря один глаз, и, продолжая пристально смотреть, подошёл к непьющему. — Ты плохо слышишь или плохо соображаешь? Я не спрашивал, пьёшь ты или нет. Ведь ты сейчас смотришь мне в глаза, значит тебе должно быть ясно, что я и так вижу, что ты не пьёшь. Разве это не понятно, хм? И именно поэтому я задал тебе простой вопрос, — клоун облизал губы и снова уставился на оторопевшего собеседника: — Я спросил, по-че-му, — последнее слово он произнёс по слогам, склоняясь к самому уху парня — тот замер. Аркхэмец рывком выпрямился, закрыл глаза, раздражённо тряся головой, цокнул и предложил: — Давай-ка ещё раз. Я задам тебе вопрос, а ты хорошо подумаешь и на него ответишь. Поехали. Это легко, просто будь предельно внимателен. Ита-ак, скажи мне, почему... ты... не... пьёшь? Притихшая компания не без тревоги наблюдала, как непринуждённая улыбка сползла с лица молодого человека ещё в начале пылкой речи босса, он проглотил слюну и ответил, но уже не так свободно и уверенно: — У меня язва желудка. Поэтому мне нельзя пить вино и вообще... спиртное. Джокер сделал притворно-испуганные глаза, нарочито громко вздыхая. — Ах, что-о вы говорите! Досада какая, — задумчиво-жалостливо поджал губы, заломив брови. Потом вдруг загадочно улыбнулся: — А знаешь что, нездоровый мой? Тебе повезло. У нас есть врач. Правда, хе-хе-хе, у него узкая специализация, но его лечение помогает всем без исключения! — торжественно прорекламировал Джокер и обнадёживающе похлопал парня по спине. — Кста-ати, — вдруг озабоченно протянул шут, — у тебя нет аллергии на какие-нибудь лекарственные средства, м? Парень насторожился: — Н-н... на лекарственные с-с... А зачем вы спрашиваете? — Его лицо вытянулось. Клоун взял со стола большую ягоду красного винограда и закинул себе в рот. — А затем, что мы, — проглотил её и засунул ещё горсть, — шэйщас... буэм лещить... — прожевал, хитро подмигивая, — твою язву. — Сэмми! — позвал Джокер, устремив взгляд на дверь в соседнее помещение, и вновь вернул его на "больного", морщась: — Санта плохой повар, но отличный анестезиолог, он поможет тебе расслабиться и насладиться изумительным вин... — О, нет, нет! — взмолился юноша, вдруг догадавшийся, что речь идёт о "наркозе" Сэмми. Но Сэм уже стоял рядом, разминая шею, пугая весёлым блеском в глазах. — Тогда пей вино, дружище, э-э, как там тебя? — Джонни, то есть Джонатан. — Джонатан! — удивился Джокер, ухмыляясь, оглядывая юношу. — О. Это знак. Бесцеремонно впихнул виноградину в открытый рот взволнованного парня и наполнил ближайший бокал вином: — Ты избранный. Пей. Клоун окинул взглядом подельников, вовсю наблюдавших за происходящим с весьма неодинаковыми выражениями лиц, и заключил: — Думаю, настал момент раздачи подарков. Санта Сэмми, порадуй детвору. — Да, босс, — отозвался здоровяк, снова направляясь в соседнюю каморку. — Сделай это быстро, — кинул Джокер ему вслед и отошёл от стола. Сэмми скоро вернулся и поставил небольшую спортивную сумку на единственный в помещении стул, прогудев: — Подходим по очереди. Получатели не стали заставлять просить их дважды. Обладатели своей награды — привлекательно пухлой пачки купюр — вели себя по-разному: кто довольно ухмылялся, кто пытался незаметно пересчитать, кто нюхал вожделенный запах, кто молча прятал в карманах, кто удовлетворённо кивал, проверив подлинность... Джокер продолжал следить за парнем с язвой, допивавшим из бокала, затем, посмотрев на часы, подошёл к нему и положил руку на щуплое плечо: — Ты выпил своё вино, Джонни? — Да. — Окей. Джонатан. Твоя фамилия случайно не Крейн? Кхм-м, это не имеет отношения к делу, так, просто было бы забавно, — он подёргал плечами, усмехнулся и сделал неопределённые пасы рукой в воздухе. Получив отрицательное мотание головой в ответ, продолжил: — Не Крейн. Ах, ну, это даже лучше, э-хе-хе. Пока. Сейчас ты получишь свою долю и зайдёшь во-он в ту дверь, — указал на подсобку. Молодой преступник закивал, опять конвульсивно сглатывая. — Стоп! — психопат поднял руку, призывая ко вниманию, и толкнул юношу к Сэму. — Язвенники без очереди. Джонатан робко посмотрел на соучастников, пока внушительная длань Санты Сэма явила на свет его долю. Оглянувшись на босса — тот снова ему подмигнул — молча и в большом нервном напряжении прошёл в помещение за дверью. Закончив "оподаривание", Сэмми выжидательно взглянул на Джокера, который стоял возле заколоченного окна, скрестив руки на груди. — Все довольны? — громко поинтересовался шеф и получил однозначно положительные ответы. — Тогда скажите Санте спасибо, и у вас есть ещё полчаса на то, чтобы допить этот божественный нектар. Клоун переглянулся с Сэмом и вошёл в подсобку, где тут же вздрогнул и заморгал Джонатан, сидя за столом, в углу возле двери: его желудок уже давал о себе знать противным жжением и тошнотой. Джокер подошёл к тускло горевшей настольной лампе, залез в карман своих брюк, вытащил какой-то пузырёк, наклонился, подставляя руки под свет, открутил крышку, высыпал что-то на ладонь и положил перед парнем ярко-голубую таблетку. — Джонни, разжуй это и проглоти. Парень сдвинул брови, уставившись на предложенное угощение. — Что это? — Он поднял глаза на шефа, засовывающего обратно в карман загадочный препарат. — Твоё... — Джокер, покряхтев, вытащил из-под стола стакан, бутылку с вином и принялся её открывать припасённым заранее штопором, — лека-арство, малыш. У молодого человека появилось ещё одно неприятное ощущение в районе солнечного сплетения — предчувствие беды. Про босса ходило много слухов, но платил он хорошо, просто отлично, всегда держал слово, в чём Джонни успел убедиться уже дважды. И пока же шло всё нормально, он щедро расплатился с ними, как и обещал, и даже устроил небольшой сюрприз в виде маленького пиршества... Странные звуки, донёсшиеся из-за двери, выудили парня из размышлений. Джокер зыркнул на дверь, пододвигая стакан с налитым напитком рубинового оттенка: — Джонни, я не повторяю дважды. За дверью раздалось подозрительное горловое булькание. Клоун поджал губы. — Но я должен знать, что за лекарство... Джокер гневно выдохнул, закусил губу и одним движением извлёк из-за пояса "Glock", дулом которого пригвоздил кисть юноши к столу. — Сейчас ты откроешь свой ротик, малыш Джонни, — злобно зашипел псих, схватив жертву за шею сзади другой рукой, — только, хех, видишь ли, незадача, тебе снова придётся хорошо подумать, что именно ты выберешь: ма-аленький голубой шарик или... — резко и сильно надавил на пистолет, — традиционную пулю! Джонатан, не раздумывая больше ни секунды, морщась от боли в руке, схватил таблетку, разгрыз и запил вином. Послышалось сдавленное рычание и звук чего-то тяжёлого, но мягко упавшего на пол за стеной... Джокер оттолкнулся от затылка парня, выпрямляясь: — Эх-х, ты. Нео нетрадиционный, — весело произнёс клоун и расхохотался. Закончив смеяться, сообщил: — А теперь, Нео, ждём. Сэм медленно открыл дверь и сразу же встретился взглядом с боссом, который тут же поинтересовался: — Все? Верзила отрицательно покачал головой: — Двое ещё... нет. Джокер хмыкнул и вышел. Сэмми бросил взгляд на Джонни, бутылку вина и ушёл за шефом. Джонатан, снедаемый любопытством, поднялся на ноги, ощущая внезапное головокружение. Его повело, но он удержался, оперевшись на стол. Постоял так с минуту-две. Дурнота накрывала всё сильнее. Парень зажмурился и схватился за лоб, удивлённо обнаружив, что он весь мокрый. Встряхнул тяжёлой головой и снова сделал шаг к двери, буквально падая на неё. Открыл, медленно вошёл в помещение недавнего веселья и навалился спиной на косяк. Глаза застилала пелена, в ушах стоял ухающий гул; но превозмогая непонятные симптомы, обливаясь потом, он пытался увидеть, «что же такое происходит... мать твою»... Сэмми и Джокер присели на корточки возле одного из подельников, лежащего на полу, впрочем, как и остальные — вся компания, участвовавшая в театрализованном налёте на полицейские участки, развалилась в различных позах. Что-то подсказывало Джонатану, которого бил озноб, что эти люди вовсе не прилегли отдохнуть. Бывший Санта Сэм проверил пульс на шее мужчины и взглянул на клоуна. Джокер недовольно покачал головой. Тут в горле у распластавшегося человека что-то отвратительно вязко-тягуче забурлило, и Джонатана громко и мучительно стошнило. — О-о, смотри-ка, Нео-малыш всё ещё с нами! — в интонации голоса Готемского Потрошителя звучал оптимизм. Он резво встал и, ловко перешагивая через тела своей бывшей команды, подошёл к парню, еле стоявшему на трясущихся ногах. — Ну-ка, давай обратно, — он взял его под руку и усадил на тот же стул. Направил на бледного человека лампу, внимательно осмотрел его и потрепал рукой в перчатке по щекам: — Как ты себя чувствуешь, Джонни? — Сейчас уже намного лучше, — ему и правда стало лучше, теперь он мог ясно видеть удивительное лицо с горящими глазами и шрамами, которые запомнятся навсегда не только ему. Сэмми протиснулся в каморку и тоже с любопытством оглядел "избранного". — Молодец, Джонатан. Хорошее противоядие. А вот сам яд требует доработки. Хм, — усмехнулся псих, глядя на подчинённых, — потешно вышло: Джонни спас Джонни. Джонни не смел строить догадки в том направлении, в котором они сами уже заложили фундамент. Джокер, заметив осмысленный взгляд парня, перестал улыбаться: — Но от меня противоядия у доктора Крейна нет. — Стремительно вытащил пистолет и выстрелил точно между глаз. Сэмми облегчённо вздохнул: — Собираться, босс? Но босс как-то нехорошо покосился на здоровяка. — Почти, — достал бутылёк с голубыми пилюлями, подошёл к криво висящей раковине, вытряхнул его и смыл водой. Затем налил до краёв вина в стакан, сделал два шага назад и сказал, кивнув на стол: — Теперь ты. Лицо Сэмми в этот момент могло бы оставить равнодушным разве только язвенника Джонни, мозги которого стекали по грязной стене. Амбал открыл рот, чтобы что-то сказать, но, увидев, что дуло пистолета в руке Джокера направлено на него, опустил голову и подошёл к столу. Зловещий клоун с интересом наблюдал, как потянувшаяся за своей жидкой смертью ручища в последний момент обессиленно повисла. — За что, босс? — его голос был сиплым, а серые глаза стали в этот момент блестящими глазами огромного сенбернара, которого только что выгнали, и смотрели на своего хозяина будто снизу вверх, несмотря на то, что этот пёс был выше на полторы головы. Джокер тяжело вздохнул и покачал головой: — Надо, Сэмми. Надо. Ещё несколько секунд больший человек вглядывался в меньшего напротив, всё ещё не веря в происходящее. Потом его взгляд остекленел и потух. Он взял наполненную ёмкость и осушил её в два глотка. Комедиант искривил губы и причмокнул, прикрывая глаза. Возможно, это было разочарованием от предсказуемости только что увиденного, возможно, сожалением... Он вернул оружие за пояс, подошёл к Сэмми, который превратился в живую статую, взял бутылку и неожиданно стал пить прямо из горла. В этот момент глаза Сэмми вылезли из орбит: с воплем «босс, что вы делаете!» он выхватил бутылку из рук Джокера, который закатился в приступе смеха, закашливаясь, поперхнувшись. Сэмми, тяжело дыша, с гримасой ужаса на обескровленном лице переводил взгляд с согнувшегося пополам шефа на бутылку и обратно, не в состоянии что-либо сказать. Джокер, насмеявшись вволю, не сразу смог забрать полупустую тару из рук вцепившегося в неё мертвой хваткой Сэма. — Сэмми, — промолвил, наконец, Шутник, всё ещё хихикая, — что за цирк ты устроил? А? Можем мы с тобой, в конце концов, немного выпить во славу хорошо проделанной работы? Джокер смахнул слезу и громко выдохнул, держась за живот. — Босс, но в вине яд, ведь мы же вместе его туда... я не понимаю. — Сэмми-Сэмми. Неужели ты думал, что мне понравится вино с ядом? — он вопросительно поднял брови, глядя на растерянного здоровяка. — Давай, поторапливайся. — Хлопнул его по плечу, выходя из подсобки. Сэм уже во второй раз, всё ещё не веря в происходящее, ожил и заморгал, словно размораживаясь. Его губы сложились в подобие улыбки: — Да, босс.***