Рубин, малина и печаль

*** — Алло? Мам?.. Приве… — Где ты? — прежде тёплый голос из трубки резко перебил его, — Уже очень поздно. — Мы… — замявшись, Рошо скривил губы, тщетно попытавшись сглотнуть пересохшим горлом, — Мы выступаем… — Вы? Ну, конечно, она знала, о ком шла речь. Он тихо выдохнул, закрыв глаза. — Сасара и я. Мам, я скоро буду, мы уже закончили… — Что насчёт университета? Воздух, не достигнув лёгких, застрял в горле. На линии тяжёлым грузом повисла тишина. — Мама, прошу, ещё хотя бы… Голос, треснув от недостатка дыхания, сорвался на слове куда-то вниз. — Месяц уже окончен. Думаю, ты наш уговор ты помнишь. До боли стиснув зубы, Рошо сжал свободную руку в кулак — и, не выдержав, с силой впечатал его костяшками в стену. Та отозвалась глухим стуком в ушах — и тупой резью в пальцах. — Рошо, — голос на той стороне вдруг еле заметно смягчился — хлестнув этой мягкостью прямо поперёк сердца, — Это не… соревнование. Я, правда, верю, что ты сможешь найти себя в чём-то другом. А высшее образование — это твоё светлое будущее. Я просто хочу, чтобы ты… понял это, и принял. «…не соревнование». «…найти себя в чём-то другом». «Твоё светлое будущее». — Да что ты знаешь… — Может, и не всё на свете, но… — мама вздохнула, и мысль повисла в воздухе незаконченной, — У тебя, тем не менее, всё ещё есть выбор. Я уверена, что почти любые вступительные будут тебе по плечу. Рошо горько усмехнулся, ослабшей рукой бездумно ударив по стене ещё раз. Ну, разумеется. Кем ещё он мог вырасти в семье повёрнутых на успехе перфекционистов? — И что за выбор? — спросит, просто так — чтобы добить самого себя ещё сильнее, чем уже успел. — Университет Хоккайдо, в Саппоро, — с готовностью ответила мама, судя по голосу — улыбнувшись, победоносно, облегчённо, — Моя сестра, твоя тётя, живёт там неподалёку. В нём множество специальностей, думаю, ты без труда выберешь что-то для себя. Я сброшу тебе статью. Можешь посмотреть сам, или, если хочешь, обсудим это, когда… Не моргая, Рошо отнял телефон от уха. Одним пальцем — бездумно нажал кнопку «сбросить», оборвав последние радостные слова. И, молча, потушил экран. *** — Ну, не робей так, — коротко рассмеявшись, Сасара хлопнул зажатого паренька по плечу и в который раз добродушно улыбнулся, — Чего хотел-то? Немного ободрённый поддержкой, тот, кое-как сглотнув, всё же собрался с силами, и промямлил чуть громче: — Кое-кто хотел с вами поговорить. А, Тсутсуджимори-семпай..? «Кое-кто»… Ну, и человек-загадка». Фыркнув про себя, Сасара вслух ответил: — Отошёл на звонок ответить, думаю, скоро вернётся. Что-то срочное? — Вполне — если наши с вами взгляды окажутся близки. Глянув куда-то мимо него и тут же проглотив язык, паренёк втянул голову в плечи, и застывшее лицо его приобрело совершенно нечитаемое выражение. С лёгким удивлением моргнув, Сасара обернулся себе за спину. Глубокий, почти чарующий бархатом голос, лишь на миг прерванный тихим стуком притворяемой двери, за секунду доверху наполнил собою пространство закулисья. Казалось, даже смутный гомон расходящейся толпы потонул в этом единственном звуке. «А его обладатель..?» Сасара, с некоторой настороженностью сдвинув брови, сложил руки на груди. Незнакомец, скрытый полутьмой занавесей, шагнул ближе, и на его лицо упал тусклый луч света. — Нуруде… кун, верно? — Просто Нуруде пойдёт, — сощурившись, с лисьей улыбкой ответил Сасара, и энергично пожал протянутую ему руку, — Полагаю, к Вам вопрос о пропуске за кулисы будет неуместным? — В точку, — без угрозы ухмыльнулся мужчина и, кивнув вконец оробевшему пареньку, до сих пор стоявшему в гробовом молчании, проводил того, сверкавшего пятками, взглядом до самой двери. — Что же за загадочное дело? — выпустив чужую руку, наконец, спросил Сасара, и сам уже с трудом скрывая собственное любопытство. Мужчина вместо ответа одним движением вынул из нагрудного кармана небольшую карточку, и коротким жестом протянул её Сасаре. Тот охотно принял её, и, поднеся её поближе в тусклом свете, с интересом пробежался взглядом по строчкам, филигранно выведенным золотым. О первую же из них взгляд споткнулся. Имя, должность… — Занятно… выходит, и такие личности сюда заходят, — издав слегка нервный смешок, он бережно убрал визитку в пиджак, окинув собеседника взглядом, пожалуй, чуть более пристальным, чем сам того хотел. — Кто не любит хорошей комедии? — улыбнулся мужчина. Сасара, приняв комплимент, негромко прихмыкнул в ответ. — Так или иначе, раз с представлениями покончено — хочу предложить вам неплохую сделку. — И даже не спросите сперва о моём бесценном напарнике? — лукаво, но при этом серьёзно протянул Сасара, поведя подбородком. — Встретил его по пути сюда. Не выглядело, чтобы комедия была сейчас его первой заботой, — прикрыв веки, неторопливо сообщил он. «Да его прямо-таки не подловить… посмотрим-ка» — не сдержав оценивающей ухмылки, подумал Сасара, и, чуть склонив голову, спросил напрямую: — Обрисуете, в таком случае? — С радостью, — мужчина сощурил взгляд — и, не затягивая больше ни секунды, произнёс, — Гастроли по всем крупным городам Японии. Месяц, для начала. От Кагосимы на юге и до самого Хоккайдо, Асахикава. Расходы — на мне. Организация сольных выступлений — также. График будет плотный, не заскучаете. От вас — разумеется, программа высшего качества. Каждое слово его, без излишков, словно было взвешено и подобрано до последнего нюанса — тем внушительнее впечатываясь в слух. Вкупе с глубиной голоса — почти гипнотизируя — в тот же момент окатив своей сутью, неприкрытой и простой, словно ведром ледяной воды. «Г… гастроли… месяц гастролей… по всей Японии». Наплевав на внутреннюю выдержку и самообладание, дух со свистом ухнул куда-то в пятки. С трудом подобрав упавшую челюсть с пола, Сасара кое-как прочистил горло и, поправив воротник, выдавил через усмешку: — Заманчиво звучит… не правда ли?.. — Что ж, не мне судить, — с уверенностью, не совпадавшей со скромностью слов, приподнял уголок рта мужчина, сверкнув глазами, — Не волнуйтесь, всё законно. Сасара вновь излишне хохотнул. «Был бы здесь Рошо… хотя, кто кого бы ещё стал держать». Целый вихрь разноречивых чувств, мыслей и идей, казалось, бушевал прямо под кожей — не давая сосредоточить сознания на деталях, прыгая восторженным кузнечиком с одного предложения на другое, и щекоча щёки, заставляя те болеть от несдерживаемой волей улыбки. «Так, спокойно вдохнуть — и думать». Кто из них двоих, в конце концов, мог похвастаться бо́льшим хладнокровием? А, пока Рошо с ним не было — ему нужно было размышлять не только за себя. — Почему именно мы? — Я вижу в вас потенциал… — А если честно? — сузив глаза, цепко переспросил Сасара. Мужчина, словно бы ожидая этого, ухмыльнулся, нарочито поверженно вздохнув, и без запинки признался: — Хочу стать тем, кого запомнят как святого покровителя двух звёзд японской комедии. — А вы знаете себе цену, — присвистнув, оценивающе хохотнул Сасара. — А ещё знаю цену вам, — он блеснул улыбкой, которую можно было бы назвать почти коварной, — И, о, поверьте, она будет намного выше, чем та, что я готов сейчас за вас заплатить. Это вложение в будущее — для вас, и для меня, и я готов его сделать. Поддержка вам не помешает, согласны? — Выходит… менеджер? — поразмыслив, додумал вслух Сасара. — Скорее, спонсор, — хмыкнул тот и, запустив руку в складки объёмного пиджака, выудил оттуда телефон вместе с объёмистым бумажником, — Ну, что, попробуем договориться? Рука сама собой потянулась к карману за телефоном — но Сасара силой воли сдержал себя. Кое-чего он сейчас позволить просто не мог. — Вам нужен ответ здесь и сейчас? Мужчина опустил телефон, переведя на Сасару внимательный взгляд. — Вовсе нет. Хотите дождаться Тсутсуджимори-сана? Сасара уже вознамерился было кивнуть — но тут в голову ему искристой вспышкой пришла гениальная задумка. — Нет, не стоит, — вместо этого отмахнулся он, пряча мелькнувшее во взгляде лукавство, и сощурился, — Но, тем не менее, решение ведь ещё может подождать? Мужчина, замолчав, окинул его лицо пронзительным, но не враждебным взглядом. — Конечно. «Хочу удивить его позже». Такой шанс упустить было просто нельзя. Не сдержав нетерпеливой улыбки, незаметно вновь взобравшейся на уголки губ, Сасара коротко и довольно зажмурился. Сегодня — точно случилось что-то замечательное. *** С силой сжав выключенный телефон в руке, чувствуя, как металл под пальцами почти прогнулся, Рошо широкими, слабыми шагами брёл по пустому коридору. «Светлое будущее»? Да что за чёрт?.. — Саппоро… Хоккайдо… Хоккайдо — на другой стороне Японии… В голове, кровью отбивая в висках тяжесть пульса, зияла отвратительная пустота. Каждый шаг — приближал к ней наяву. Приближал… Рошо остановился, коснувшись пальцами стены, и тупо уставился перед собой. Что он… скажет Сасаре?.. Забавно. Ведь в первый день этого треклятого месяца — он чувствовал себя точно так же. Поставленный не перед выбором — ультиматумом. Тот, кто вытащил его из этой темноты, сам того не подозревая, своей улыбкой, своими глазами, словом — вселил в него неугасимую надежду. Надежду, что до конца, каждую минуту держала в нём жизнь, пылающую словно звезда. Надежду, что этот месяц превратится в два, три, полгода — и никогда не кончится. Надежду, горевшую в его груди звездой лишь затем, чтобы ровно через этот месяц разбиться о землю вдребезги. «Ты поедешь в университет. Устроишь себе будущее. Комедия — дверь в неизвестное, а значит — тупик». С самого начала — в него, наверное, верил лишь один. И, о, то был даже не он сам. Имел ли Рошо право сейчас загубить эту единственную веру собственными руками? Чувствуя, как силы опять куда-то исчезают, Рошо привалился плечом к стене и глухо прочистил сдавленное в тисках горло. Полотно коридора перед глазами, до сих пор звеняще пустого, слепяще яркого, вот-вот грозило куда-то поплыть. «Сасара…» «Плевать на университет. Выпустимся — и отправимся колесить по Японии… …Миру не хватает таких, как мы с тобой!» До скрипа стиснув зубы, Рошо прижал ладонь к лицу, сбив очки на лоб, и скрыв глаза. Под дрожащими веками, вспыхнув во тьме, ярким образом мелькнула лисья, до жути уверенная улыбка тонких губ. «Сегодня случится что-то замечательное!» Те простые слова — веление его безусловной интуиции. Шум голосов зрителей вдали, ещё не видевших их — блистательного — представления — повторялся вместе с ними в ушах беззвучным шелестом воспоминаний, заменяя собой тишину. Они — полюбили их. «Если бы только сегодня… случилось это чудо…» Сегодня — или в любой другой из прошлых дней — пока у него ещё была эта свобода. Чудо, ради которого они оба — так усердно трудились, вместе, отдавая себя без остатка. Чудо, которого так и не случилось. Чёрт… чёрт, чёрт, чёрт… В уголках глаз предательски заболело. «Сасара-кун отличный па…» — …заткнись… — без дыхания в груди, одними губами вышептал он — тщетно, бессильно ощущая, как мысль, возвращавшаяся вновь и вновь — теперь пожирала его заново. Заживо. «…он справится и без тебя». «Он далеко пойдёт — он комик внутри и снаружи. Для него шутить — естественно, ровно как и дышать, ведь с самого начала… — …прекрати. Весь этот месяц, разломленный, окрылённый — он знал. Не только слова матери снедали его изнутри. Он способен был бы им противостоять — если бы не знал самого себя ужасающе точно. И если бы он, в глубине сердца — не сдался своим же проклятым мыслям слишком давно. Ведь с самого начала… …он был лучше тебя». До сих пор саднящие костяшки пальцев врезались в стену ещё раз. И поток мыслей, сдерживаемый лишь жалкими остатками воли, хлынул наружу. «Он достоин лучшего». Лучшего. Лучшего будущего, лучшей сцены… В мыслях — воспоминанием, ослепляюще ярким, вспыхнула ночь первого дня. Та самая… Лёгкая прохлада тонких пальцев на разгорячённом лице. Мягкое дыхание — так нестерпимо близко. Кружащий голову жар. Слово. «— …можно?..» Рошо сглотнул, безотчётно. Ощущение чужих губ на своих — как самой трепетной мягкости, родного тепла, что никогда прежде не было ближе. Чужие ладони — обхватившие лицо, утягивающие за собой куда-то безгранично далеко… Лисья улыбка, что он ощущал на своих губах. Звук его собственного имени, что сбивчивым шёпотом, еле слышным, горячим, коснулся слуха. Дыхание — поделенное на двоих. Чувство, мгновение, в котором так сильно хотелось утонуть. Чувство, достойное… «Лучшего… напарника». Не того, кто стал бы тянуть вниз, ошибаясь, забывая самые пустяковые моменты сценария, выходя из себя по любому поводу — не в силах вырвать из чужих рук право на своё собственное будущее. Но его ли это будущее… — Эм, п-простите… До сих пор бессильно захлёбываясь в водовороте собственных мыслей, Рошо инстинктивно рывком обернул голову на звук. Его обладатель, тяжело дышавший от быстрого бега, коротко икнул, попятившись назад. Смутившись собственной реакции, Рошо дрогнувшей рукой поспешно опустил очки на нос — изо всех сил надеясь, что блики стёкол скроют за собой глаза. Но паренёк — тот же самый, что был за кулисами, в конце концов, даже не в силах был оторвать взгляд от пола, и лишь промямлил кое-как: — Там Ну-Ну… Нуруде-семпай, там, Вас… — А, да… Он ведь ещё должен был вернуться. Возможно, улыбнуться — сказать, что всё просто замечательно. Звонок? Пустяки. Пойдём, разберём лучше сегодняшний сценарий, начнём новый? У меня уже есть новые наработки — готов поспорить, ты тоже не с пустой головой. И наставникам нужно, не забыть, написать. Куплю нам онигири по пути домой. Давай к тебе, ладно? А то ко мне сегодня… …больше не получится. Не глядя кивнув, Рошо двинул плечом и оторвал крепко сжатый кулак от стены, опустив руку. Паренёк, подскочив от испуга, сдавленно взвизгнул, и отшатнулся в сторону. Каким-то краем сознания Рошо тупо отметил, как по пульсировавшему болью среднему пальцу что-то потекло вниз. Он ещё должен был вернуться. Всё ещё держа телефон в другой руке, Рошо, едва переставляя ноги, поплёлся вперёд по коридору. Слыша лишь звук собственных шагов — и несмолкаемый, выжигающий чувства поток мыслей. Возможно, всё было бы нормально? Возможно, ещё случилось бы то чудо — то чудо, что спасло бы их — спасло бы его, подарив ещё год жизни, ещё год смеха и сияния сцены, поделенной на двоих. Дверь, ведущая за кулисы, оказалась перед его лицом неожиданно и слишком быстро. Возможно, прямо сейчас случилось бы что-то… Рошо бездумно толкнул дверь от себя. Но замер на полпути — услышав голоса. Голос Сасары — и кого-то, кого он никогда не слышал. — Тогда позвоните мне, ладненько? Мой номер Вы записали, визитка Ваша у меня. Обсудим детали контракта подробней — всё-таки, вот так за кулисами как-то совсем не по-деловому. — Могу назначить Вам личную встречу — это не проблема, — короткий и густой чужой смешок. — О, вместите меня в свой график? Мне это лестно. Раз так, с радостью приму предложение, только… Последние слова — затухли в голове прощальной искрой. Перед глазами, дрогнув, помутилось. «Позвоните мне… Обсудим детали контракта…» …До ушей, исказившись прежде зиявшей в них тишиной, донёсся звонкий, донельзя довольный смех Сасары. Рука, бездумно стискивавшая ручку двери, дрогнула. Сознание — больше не держало мыслей. В груди — оборвалось камнем. Этого не может… Контракт… «Сасара-кун отличный парень…» «…светлое будущее…» «…без тебя?» Пальцы сами собой разжались. Телефон беззвучно выпал из ладони — и гулко стукнулся о пол, ударив по ушам единственным отзвуком металла. Отвлёкшись на звук, Сасара замолчал на полуслове, и недоумённо обернулся. Их взгляды встретились. Вмиг просветлев лицом, Сасара радостно вскинул голову. Губы его, озарённые улыбкой, было сложились в знакомое «Ро». Но, не успев издать и звука — натолкнувшись в малиновом взгляде на горькую тяжесть — он в смятении застыл. Рошо, беспомощно съехав плечом с дверного косяка, не вдохнул. Перед глазами Рошо — темнота. (***) — Спасибо за внимание! — Спасибо за внимание! Зал, полный зрителей, разразился оглушительным аплодисментами. «Недостаточно». (***) — Спасибо вам! — Большое спасибо! Под звук несмолкающих аплодисментов на сцену, придерживая подол лёгкого платья, поднялась девушка и, неистово розовея щеками, подала каждому из них по очаровательному букету цветов. Сасара расплылся в улыбке и, не выходя из образа, хлопнул бокэ-Рошо по плечу и склонился вместе с ним в благодарном поклоне. «Недостаточно». (***) — Огромное спасибо! — Спасибо за внимание! Сопровождаемый неистовым воем восторженной толпы ведущий, сверкая зубами и микрофоном, торжественно назвал два имени — и на сцену, сияя невероятно гордыми и слегка польщёнными улыбками, под всеобщие рукоплескания поднялись Саяка и Такада — «наставники местных любимчиков Дотсуитаре Хомпо». «Этого недостаточно». Рошо, отвернув мысленный взгляд от зала, сжал губы. «Сасара-кун отличный парень. Не думаешь, что он справится…» Слова отскочили от пустых стен сознания, провалившись вниз и не достигнув дна — оставив за собой лишь, бесконечно повторяющееся, сухое эхо одиночества. «Я… недостаточен?» (***) — Рошо… — сглотнув, Сасара нерешительно шагнул ему навстречу — всё ещё с остатками улыбки на лице, со смутным непониманием — в глубине глаз. Но, устремив куда-то уже не видящий взгляд, Рошо лишь покачал головой. Губы его, не подчиняясь мысли, словно судорогой, искривило горькое подобие усмешки. Больше нечего было ждать. Услышанного — было предостаточно. Последний день этого месяца… подошёл к концу. Наверняка, став первым днём для нового будущего — этих прекрасных зелёных глаз. Глаз, столько лет, все эти годы бывших для него единственным солнцем. Солнцем, которому суждено было воссиять одному. — Удачи тебе… — не узнавая собственного голоса, не чувствуя, просипел он одними лишь онемевшими губами, сделав шаг назад. И в самую последнюю из секунд — в широко распахнувшихся глазах Сасары отчётливой тенью промелькнуло жуткое осознание. — Нет, Рошо, это всё не… погоди! Дверь, скрипнув, захлопнулась — заглушая стремительно уносящиеся вдаль шаги. Лишь на миг примёрзнув к месту, Сасара — ринулся за ним следом. *** ***