Рубин, малина и печаль

*** *** Небо чернело на глазах. Едва чувствуя под собой землю, отчаянно задыхаясь, Сасара бежал — так, как, наверное, не бежал никогда. Гул его собственных шагов, почти прыжков, отдавался в ушах тяжёлой пульсацией крови. Перед глазами, сталкиваясь друг с другом, заставляя беззащитно морщиться, безумным галопом летели крупные, тёмные от сумрака капли — ослепляя, кружа голову ещё сильнее. Шум ливня — оглушал. Земля под ногами, неотступно и стремительно утопая в падающей воде, так и норовила опрокинуть — разлетаясь прозрачными осколками во все стороны при каждом неосторожном шаге. Воздух в лёгких кончался, и Сасара, судорожными урывками, хватал последний ускользающий вдох, а за ним ещё, и следующий. Чувствуя, как в груди полыхает пожар. Ни на секунду не отводя глаз от расплывчатой фигуры впереди. Словно бы в любой миг грозясь раствориться в этой треклятой темноте — единственным силуэтом, за который помутневший взгляд, уцепившись, был способен только держаться — вперёд сквозь тьму убегал… — Рошо! Голос, опалённый рваностью вздохов, жалко сорвался на последнем звуке — и всё же, прорезав стену дождя, стрелой устремился вперёд. Рошо не откликнулся — не остановился. Уносясь всё дальше. Чуть было не споткнувшись о собственную ногу, Сасара хрипло закашлялся, подавившись вдохом — и, стиснув зубы, припустил ещё быстрее. Тёмная от ночи и влаги земля, отчаянно выскальзывавшая из-под ног с каждым шагом, вдруг на миг испарилась — и он с ухнувшим вниз сердцем соскользнул с тротуара на обочину, чудом удержав хрупкое равновесие и по инерции ринувшись через дорогу. Прямо перед его носом, ярко сверкнув фарами, едва не задев, пронёсся автомобиль, и на мгновение полностью оглушил его сигналом. Лишь на миг бесконтрольно примёрзнув к месту, Сасара силой стряхнул оцепенелость и на подкосившихся ногах рванул вперёд. Чужой — родной — силуэт, то почти исчезая во тьме, то вдруг резко появляясь под смазанным лучом уличного фонаря — не сбавлял бега. «Почему, почему, почему…» Бессильно ощущая, как бушующий вихрь из мыслей разрывал ослабевшее сознание изнутри — не чувствуя ни одной из них — Сасара нёсся следом — не смея даже моргнуть. Он не мог, не мог его упустить — только не сейчас, только не… «Удачи тебе…» Да что за чёрт?! С силой втянув воздух сквозь плотно стиснутые зубы, Сасара, поскальзываясь на мокрой от проливного дождя земле, лихо завернул за угол, следуя за силуэтом Рошо. Почему он убегает? Почему не остановится? Что он тогда услышал? И почему посмотрел на него… так?.. Почему… Дождь, давно пропитавший одежду насквозь, нещадно хлестал по лицу, острыми каплями почти оставляя царапины. Едва дыша, Сасара сухо кашлянул, давя в груди хриплость рвавшегося наружу крика. «Гастроли… месяц гастролей по всей Японии — для них, Дотсуитаре Хомпо». Разве теперь их не ждало светлое, блистательное будущее — вместе? В небе, на мгновение разорвав черноту ярким росчерком, блеснула вспышка — и рыдающее небо раскололось надвое, оглушив его грохотом. Яркий взблеск озарил широкоплечую фигуру впереди, казалось, замершую лишь на мгновение. — Рошо! Чёрт тебя, пост..! — не докончив, Сасара неловко споткнулся острым носком туфли об асфальт и лишь чудом не опрокинулся вперёд, проглотив окрик. Он не мог позволить ему уйти. Только не сейчас, только не когда их мечта — была так невыразимо близко. Они вместе ведь, они ведь… Прямо перед его лицом, блеснув красным огнём, опустился шлагбаум, и чья-то рука среди прохожих силой оттащила его назад, прочь от рельс. — Пустите!.. — сорвавшись, выкрикнул Сасара и, выдернув запястье из чужой хватки, не чуя под собой ног, вихрем рванул через пути. Он не мог позволить… Где-то слева, ощущаясь как что-то потустороннее, гулко прогудел поезд, стрелой проносясь у него за спиной. Сердце, замерев в груди уже во второй раз, во второй раз пустилось судорожным галопом, мутя сознание. Ноги держали из последних сил. Ещё немного — и… Он не хотел думать. Всё, что имело значение — догнать его, догнать во что бы то ни стало. Даже если дыхания больше не останется. Даже если сил больше не будет. Даже если… «— Не знаю, почему ты молчишь. Но если тебе так будет проще, я промолчу тоже. Просто не дай… этой тишине сожрать тебя заживо. Я здесь, слышишь?» Он ведь здесь — прямо здесь. Всегда был — сколько себя помнил. А Рошо — был рядом, сколько он помнил его. Сколько бы времени ни прошло. Они делили и смех, и несчастья, волнения и улыбки, шутки, и даже слёзы. Они поделили сцену. Они поделили мечту. Они поделили… чувства. Так почему же… «Рошо… почему ты молчишь?..» Впереди светлой лентой фонарей показалась ещё одна улица. Рошо, не оглядываясь, перескочил на другую сторону пустующей дороги. И едва он ступил на обочину, как будто по сигналу, по затопленному асфальту один за другим хлынул поток автомобилей. «Чёрт, не успею…» Беспомощно затормозив у самого края, Сасара напряжённо вытянул шею — выискивая малейший просвет в нескончаемом потоке — и пытаясь не выпустить из виду силуэт. Но тот неотвратимо ускользал всё дальше во тьму. …Не помня, как оказался на той стороне, Сасара одним прыжком взобрался на высокий тротуар, и в тот же миг бессильно подкосился коленями. Мир перед глазами поплыл, мешая тьму с яркими бликами света, и накренился куда-то вправо. «Больше не могу…» Сасара сипло кашлянул. Дыхание полоснуло огнём по истерзанным лёгким. И, в каком-то бессилии, он думал прикрыть веки. Но взгляд его, уже не надеявшийся увидеть ничего, кроме пустоты да серых контуров домов, вдруг натолкнулся на расплывчатую фигуру — в десятке шагов впереди. Рошо, не двигаясь с места, лишь вздымаясь плечами от прерывистых вдохов, медленно обернулся. Уличный фонарь блёкло осветил его лицо. Он больше не убегал. Не веря глазам, Сасара сделал слабый шаг вперёд, а за ним — ещё один… И с губ его, не подвластный воле, из последних сил сорвался отчаянный хриплый крик: — Рош..! — Не подходи! Сасара неловко застыл, дрогнув протянутой вперёд рукой. — Не делай… этого… — надломленным голосом выговорил Рошо. И обессиленно уронил голову. Сил почти не осталось. Дыхание, жарким облаком вырываясь изо рта, обжигало измученные погоней лёгкие. Между ними повисло молчание, перебиваемое лишь шумом нескончаемого ливня. В небесах вновь сверкнула вспышка — и спустя пару секунд те содрогнулись от густого грохота. Рошо, сморщившись, запоздало прикрыл ухо дрожащей ладонью. Сасара, поджав губы, ступил вперёд — поздно осознав, что не мог сдвинуться с места. Не подходи… — Рошо, что случилось? Куда ты… — не отрывая от него взгляда, он, запнувшись, невольно сглотнул пересохшим горлом. Последнее слово — прозвучало почти жалобно, — …убегаешь?.. — Я уезжаю. Голос, прозвучав среди капель дождя отрывистым эхом, показался на миг совершенно чужим. Чт… — Уезжаешь?! Но куда?.. — Моё время уже вышло, — вместо ответа — будто не ему, будто куда-то вдаль — промолвил Рошо, — А твоё — только началось. — Что ты вообще..? — Поэтому я отступлю. Потому что… Очертания губ его, смазавшись косым дождём, тронула улыбка — горькая, словно полынь. Далёкая, словно холодный лунный свет. — Потому что нехорошо вставать на пути чьей-то мечты. Внутри — что-то гулко треснуло — и, сорвавшись вниз, полетело в пустоту. Сасара — не вдохнул. — Но это ведь твоя мечта — и наша, вдвоём, мечта на нас двоих! — горло — его собственное — обожгло судорожным хрипом, — Разве ты не помнишь?! — Да забудь это, чёрт побери! Замолчав, Сасара дёрнулся как от оплеухи. Резкий звук, пройдя сквозь всё тело, осел тяжёлым эхом где-то в мыслях. Язык сам собой онемел — словно скованный каким-то, прежде совершенно неведомым, страхом. — Забудь… — упав голосом, сипло повторил он в тишину дождя, — Разве тебя не ждут? Просто… иди. Рошо — почти незримо — вздрогнул плечами. Но стена дождя, перемежаясь тьмой, скрыла черты его лица. Что за чёрт… "Его" ждут»? С каких пор Рошо начал нести чепуху на пустом месте? Но в следующий миг — в опустевшей голове Сасары будто что-то щёлкнуло. Быть не может. «Удачи тебе», «тебя ждут»… «Только не говори, что ты…» — Рошо, нет, послушай — этот контракт ведь..! — Прошу, — тускло улыбнувшись, шёпотом, почти терявшимся среди капель дождя, Рошо выдохнул, — Не делай мне ещё больнее. Я уже понял. «Ты не понял вообще ничего!» Но слова застряли в горле комом — когда Рошо поднял на него взгляд вновь. Взгляд, тяжестью, разбитостью — совершенной детской беспомощностью которого можно было убить. — Я не смог стать тем бокэ, которого ты всегда хотел видеть. Простые слова, пронизанные такой жуткой, искренней верой, пробили в груди Сасары — там, где всегда было сердце — сквозную дыру. Истина, до ужаса очевидная, до смеха простая — оказалась простой и очевидной лишь для одного Сасары. Он не должен был говорить ему этого вслух. Ведь они оба — должны были знать. — Я всего лишь хотел… видеть тебя любым, — чувствуя, как теряет контроль — над собственным голосом, над собственным дыханием, Сасара обессиленно выдавил в дождь, — Просто видеть рядом. Неужели тебе это было непонятно?.. Ослабев ногами, Сасара неловко покачнулся, едва не потеряв равновесия. Рошо не двинулся с места. В лице его, скрытом дождём и стёклами очков, на самый короткий миг — отразилось сожаление. «Пошути, пошути — прошу, пошути…» Мысли, его собственные, извечно полные шуток — глупых, неуместных, раздражающих — были ужасающе пусты. — Чёрт, чёрт тебя!.. — не в силах даже подобрать слова, Сасара крепко стиснул зубы, и отвернул голову. По щекам против воли, мешаясь с холодным дождём, заструилось предательское тепло. — Наверное, это должно было случиться, — голос, осипший от дыхания и крика, казался почти бесстрастным, — Я надеюсь, ты найдёшь себе… достойного напарника. Того, что сможет подарить тебе крылья. А не тянуть вниз, как… Он проглотил последнее слово, и то повисло в воздухе пустым молчанием. Сасару будто ударило под дых. — Да ты же… ты ведь… Язык, как в самой идиотской из комедий, больше не слушался. «Ты ведь — мои единственные крылья». Скажи это. Дай ему знать, сейчас — иначе… Не произнеся больше ни слова, Рошо сделал шаг назад. Сасара, услышав — почувствовав — сквозь треклятый дождь — как от импульса, резко вскинул голову. В глазах напротив — что-то уже треснуло. Глаза напротив — расколотый рубин. — Рошо, нет… не смей уходить. Он судорожно вгляделся в смазанные черты лица, надеясь разглядеть в них хотя бы что-нибудь. Сожаление, неверие своим собственным глупым словам… Что-то за, что он, смог бы ухватиться — и никогда больше его не отпускать. В леденящем до самой души холоде воды — в воспоминаниях вдруг вспыхнула мягкость разгорячённых губ, едва дрожащих — самых близких. Жар полыхающих от чувств щёк — под его собственными пальцами. И слёзы — того, чьи чувства, наконец, до него дошли. Не отвечая, Рошо лишь поднял руку в воздух. Встретившись взглядом с Сасарой, дрожащими от холода пальцами он медленно коснулся ими своих губ. И, бесцветно улыбнувшись, с глазами, полными невыразимой тоски, послал ему безмолвный поцелуй. В следующий миг развернувшись, и — навсегда — растворившись в бескрайней темноте дождя. *** ** *