Рубин, малина и печаль

*** *** — Итак, прежде чем что-либо начинать — кратко введём вас в курс дела, и познакомим с нашим основным жанром — тем жанром комедии, в котором работать, а впоследствии и, мы надеемся, успешно выступать, будете и вы. Многим из вас он уже хорошо знаком — он именуется «мандзай». Невысокая женщина с пышной короткой стрижкой сделала небольшую паузу, и её напарник, бойкий мужчина средних лет, тут же принялся ловко передавать сидящим небольшие листовки. — Так вот. Думаю, некоторые из вас слышат о мандзай не впервые — но среди остальных есть и много тех, кто лишь начинает свой путь на комедийном поприще, — она дождалась, пока мужчина вернётся на место, коротко прочистила горло, и начала, — Традиционно в мандзай на сцене выступают два комика. Каждый из них исполняет свою, особенную и определённую роль. Всего их две: бокэ и цуккоми. Первый, бокэ — «дурак», иначе его ещё называют «маразматик» — он путается в словах, забывает всё подряд, несёт несуразицу, выдаёт совершенные, порой и часто доведённые до абсурда глупости. А второй, цуккоми — «прагматик», на языке публики — говоря просто, он всячески поправляет первого: пытается воззвать к логике и его здравому смыслу, отыскать этот смысл сам, словом, всеми силами старается вернуть дурака «на землю». В мандзай комики шутят друг над другом в быстром темпе, без остановок — бокэ несёт ерунду, а цуккоми его тут же поправляет. Мужчина, сидя на стуле рядом и бездумно болтая ногами, тут же присвистнув, как ни в чём не бывало запустил в середину класса самодельный самолётик — и женщина, не меняясь в лице, невозмутимо щёлкнула его пальцем по лбу, на что тот, скорчившись, обиженно фыркнул. По рядам слушателей прокатилась невольная волна смешков. — В мандзай комики не выступают сольно, чаще всего формируются постоянные дуэты — и в них эти две роли обычно неизменны от выступления к выступлению. Мы же вдвоём, однако, часто будем меняться, чтобы показывать некоторые известные приёмы наглядно и на примерах. Она хлопнула в ладоши, и мужчина разом вытянулся в струнку и принял наигранно-серьёзное выражение лица — на очередную потеху ученикам. — Кстати — раньше непременным атрибутом бокэ всегда был маленький барабан, а цуккоми, прагматик, носил при себе веер — харисэн, вот такой. Женщина выудила откуда-то узкий сложенный веер белого цвета, напоминавший, скорее, некрупное полотенце, и с улыбкой помахала им в воздухе. — Он из бумаги, но при ударе звук издаёт невероятно громкий — в самый раз, чтобы вернуть на место маразматика! Травмы им не нанести, поэтому в те времена его использовали для смеха и исключительно смеха ради. Теперь он появляется в выступлениях намного реже — но использовать ли его или нет, будет лишь ваш выбор! «Прагматик — с веером…» Рошо, сам не зная отчего, мельком покосился на сидящего рядом друга. Тот, совершенно увлечённый рассказом, казалось, даже не обратил внимания. Почему-то воображаемый образ Сасары, манерно обмахивающегося бумажным веером, показался Рошо до ужаса забавным. «Да какой из него прагматик». Мысль, вновь воссоздав в голове тот же образ, сорвалась с его уст непроизвольным смешком. — Если подвести некий итог — в нашей школе мы постараемся обучить вас всем тонкостям мандзай, наиболее приближенного своей сутью к традиционному. Но, несмотря на это — ваша творческая деятельность и креативность будут только поощряться. Хотя бы здесь — позвольте себе быть, забудьте о школьных и студенческих рамках! Ведь, если вам удастся вызвать смех толпы, какими бы то ни было средствами — значит, цель достигнута! А именно к этой цели мы все вместе и будем с вами стремиться на протяжении следующих месяцев, а, если повезёт, и дальше. Женщина легко улыбнулась, и отвесила поклон под дружные аплодисменты учеников. — А когда мы будем делиться по ролям? — пропищал из толпы чей-то тоненький голос. Женщина, спохватившись, тут же закивала, и продолжила: — Ах, конечно, это самое важное. Возможно, кто-то из вас уже мысленно примерял на себя ту или иную роль — но сейчас мы проведём что-то вроде демонстрации, для тех, кто ещё не очень представляет, кем хотел бы быть. Помните, что обе роли одинаково важны — так что выбирайте ту, что покажется лично вам ближе. Замолчав на секунду, под поднявшийся шёпот и заинтересованные обсуждения между собой учеников женщина коснулась плеча своего напарника, и, задумавшись, принялась что-то негромко говорить ему на ухо. Пользуясь паузой, Рошо, чуть помедлив, обернулся к Сасаре. — Ты уже решил?.. — Хм-м-м… — казалось, Сасара выглядел даже более сосредоточенным, нежели обычно. Не глядя на друга, напряжённо сощурившись, он бросал взгляд то на пару преподавателей, то на листок перед собой, то на веер-харисэн — и обратно. «Настолько серьёзно задумался?..» Для Рошо всё, пожалуй, представлялось слишком очевидным. «Эти роли слишком разные — конечно, он выберет бокэ. Он ведь всю жизнь только и делает, что кривляется и ёрничает». Рошо невольно дёрнул уголком губ. «Сложно, наверное, найти ещё более прирождённого бокэ». — …Думаю, что решил, — вдруг заключив, Сасара вскинул голову, тряхнув волосами — и изогнул губы в хитроватой улыбке. «Торжествует» — непроизвольно отметил про себя Рошо, и беззвучно фыркнул. За все эти годы ему так и не удалось понять — читать Сасару было задачей простейшей, или всё же самой сложной из всех существующих. Тем не менее, по какой-то причине… решать её не надоедало никогда. — Так, так, — женщина пару раз хлопнула в ладони, мягко призывая к тишине, — Сейчас, как мы и обещали, разыграем что-то вроде небольшого представления. Даже те, кто уже всё для себя решил — смотрите, примечайте детали, — она коротко усмехнулась, и зыркнула на примолкших учеников, — Ведь писать свои собственные сценарии вы начнёте намного скорее, чем вы думаете. Чуть толкнув друга в плечо, скорее, от нетерпения, нежели за какой-то целью, Рошо нетерпеливо поёрзал на стуле, и они оба обратились в слух. Мужчина поднялся с места и, поправив смешного орнамента пиджак, провозгласил: — Всем привет, друзья! — Всем привет, и спасибо, что посмотрели, до скорых встреч! — радостно поклонилась женщина, и лихо направилась к выходу. — Эй, эй, погоди, куда, мы же ещё только начали! — мужчина дёрнул её за рукав, возвращая на место, и, прочистив горло, продолжил, — Приятно со всеми вами познакомиться, меня зовут Такада. — Приятно познакомиться, меня зовут… — она показной украдкой глянула на свою ладонь, — Са-я-ка! — Ты смеёшься — и имя своё запомнить не можешь? По рядам учеников прокатился смешок. Саяка на секунду отступила в сторону, и Такада продолжил, задумавшись: — О, новый ресторан суши? Я жуть какой голодный, дай-ка зайду… — Добро пожаловать~, мой господин!~ — Эй, это же ресторан суши, а не мейд-кафе! Саяка быстро поменялась в лице, и спокойным тоном заново спросила: — Добро пожаловать в наш ресторан, сколько вас человек? — Один, только я. — А, всего один? И Вы одиноки? — Как грубо! Это к Вам вообще не относится. Саяка, вдруг прыснув, отвернулась в сторонку и несдержанно хохотнула в ладонь: — Пф, ну, знамо дело, он одинокий — по нему ж и видно. — Я клиент, вообще-то! Что Вы за официантка такая? — А, не волнуйтесь, не волнуйтесь, — Саяка хитро заулыбалась, и оттопырила мизинец, многозначительно пихнув мужчину локтем, — Я никому не скажу, что Вы сюда приходили, никому-никому… — Вы чего несёте, это ведь не публичный дом! Это ресторан суши! Когда Вы уже это поймёте? — Хорошо, один человек… Можете присесть вот сюда, — она указала рукой на ближайший пустой стул. Такада уже было опустился на сиденье, как вдруг Саяка, подскочив, замахала руками, и сдавленно взвизгнула, опрокинувшись в поклоне: — Боже, боже мой! Умоляю, простите меня! Простите! Это место уже зарезервировано… Молю, простите, простите, простите… Боги, как я могла так оплошать!.. Мне ужасно жаль! Простите! Прошу, возьмите мой мизинец в знак моего раскаяния… — Хватит уже! Сколько ещё Вы будете извиняться за такой пустяк? — Ну, я ведь японка. — Бросьте, так сильно мы точно не преувеличиваем. Ладно, вот это место свободно? — Да, садись уже куда-нибудь. — Эй, следите за манерами, я ведь клиент, в конце концов! — Вот меню. — …И даже не извинитесь? Это уже явно не пустяк. — Вам принести кофе? — Конечно, нет — это же ресторан суши, какой кофе? Чаю, пожалуйста. Саяка на секунду отвернулась, и следом жестом подала мужчине чашку чая. — Вот Ваш чай — с Вас пять тысяч йен! — Не слишком дорого для чая?! За что такая цена? — Мы используем травяные составы исключительного качества. — Это какие такие составы? — Порошок из конопли! — Это же незаконно в Японии!.. Давайте, без этого как-нибудь… Хорошо, но если у вас чай стоит так дорого, то за сколько суши?.. — Десять йен за каждую! — Нет, погодите, как напитки у вас стоят дороже основного блюда? …Ладно уж, какие Вы посоветуете? — О, они все невероятно вкусные! — Что ж, тогда дайте, пожалуйста, с тунцом… Саяка обернулась, и крикнула воображаемому повару: — Заказ — суши с тунцом! Ну, а я за рыбалку! — Погодите, у вас, что, и рыбы даже нет?! — Да мне тут недалеко — наловлю в Тёси… — Тёси на другом конце Японии! — Простите, у нас кончился тунец… — Ресторан суши — и без тунца?.. Странно, ну, что ж, ладно — тогда мне суши с лососем. Саяка отвернулась в сторону, и вынула из кармана телефон: — Алло? Хочу заказать доставку суши с лососем, пожалуйста… Такада возмущённо одёрнул её за плечо: — Эй, разве вы не… — О, так вы хотите пиццу, а не суши? — Не в этом проблема! — Знаете, у нас с недавних пор появились сеты суши. — О, правда? И какие? — Например, сет «Сюрприз». — Что в него входит? — Темпура! — Эй, это ведь вообще даже не суши! Это другое блюдо! — Ну, вот я и говорю — сюрприз! Такада раздражённо тряхнул головой, и бросил: — Всё, хватит с меня — я ухожу… — Спасибо за Ваш визит! — Что ещё за «спасибо»?! Ваш клиент ушёл, ничего даже не сумев попробовать! — Ладно, но насчёт платы за счёт… — Какая плата? Я даже ничего не купил! — Ну, всё стоит денег… — Ладно… — Такада мотнул головой, — Дайте счёт, пожалуйста. Саяка поклонилась, и протянула ему воображаемый чек: — С вас восемьдесят тысяч йен. — Да это грабёж!  — А, простите… — Саяка глянула в чек, — Ошиблась счётом… — Это ведь очевидно… — …вот ваш счёт — с вас восемь тысяч йен! — Всё ещё слишком дорого! — чуть не задохнулся Такада, — Ну, ладно — заплачу… Он отдал Саяке воображаемый счёт. И с последним словом они оба замолкли, вытянулись в струнку — и, синхронно поклонившись, в заключение с улыбками произнесли: — Спасибо за внимание!       — Спасибо за внимание! Ряды учеников на миг замерли — и следом аудитория, всколыхнувшись, разразилась бурей восторженных аплодисментов. Рошо, замерев руками, глядел на дуэт, казалось, совершенно потеряв дар речи. «Настоящее выступление двух профессионалов… настолько близко…» Шум рукоплесканий, невозмутимо-довольные выражения лиц двух напарников, словно бы стоящих в свете софитов… И они будут им преподавать. Что-то внутри происходящему никак не хотело верить. Рука несильно ткнула его в плечо, и Рошо, очнувшись, резко обернул голову. Лицо Сасары оказалось совсем близко, и он неловко отпрянул. — Рошо… — ладонь легко надавила ему на плечо, и друг склонился к самому его уху. Зелёные глаза его сверкнули — так ярко, будто в них — где-то там, в этой яркой зелени — родилась самая настоящая звезда. — А давай так же? — «Так же»?.. Так же — со смехом толпы, сиянием десятков пар глаз, со светом сцены, с искромётностью шуток, от остроумных до самых глупых… С улыбчиво-хитрым Сасарой по правую руку. «Так же…» — Что ж, — женщина выпрямилась, и, под несмолкаемые аплодисменты кивнув головой ещё раз, с простой сдержанностью улыбнулась, — Примерно так это и происходит! Теперь, думаю, у всех вас в голове сформировался какой-никакой образ каждой из ролей, верно? Ученики согласно пошумели, и аудитория наполнилась разноголосым негромким гомоном. — А что, — пользуясь небольшой паузой, Саяка с лукавой полуулыбкой обернулась к напарнику, — Не хочешь тоже как-нибудь попробовать бокэ? А то всё я да я. — Пф, ты не выглядишь недовольной, — хмыкнул в ответ Такада, сложив руки на груди, — Тебе эта роль явно подходит больше, не думаешь? Они обменялись взаимными смешками, и дружески хлопнули друг друга по плечам. Спохватившись, Рошо хотел было ответить другу. Но так глядевшие на него сквозь прищур зелёные глаза вдруг показались настолько… — Ну, что же, раз с нашей маленькой демонстрацией покончено — теперь мы предлагаем вам выбрать для себя одну из ролей. Сегодняшнее решение не обязательно окончательное — но именно с него мы вместе — и с каждым из вас — и начнём работать. Прервавшись, женщина перехватила небольшую стопку листков поудобнее, и заправила короткую прядь волос за ухо: — Я дам вам несколько минут, а потом мы пойдём по кругу — не зацикливайтесь на мелочах и просто выберите то, что покажется вашему сердцу ближе. Сконфуженно тряхнув волосами и отведя глаза прочь, Рошо поспешно попытался взять себя в руки. «Сейчас… не время отвлекаться». Он напряжённо схмурил брови, и погрузился в размышления. Бокэ. Маразматик, несущий глупость за глупостью, выдающий бессмыслицу за несуразицей. Тот, чьи поступки и слова кажутся до абсурдного бестолковыми и не вызывают ничего, кроме нелепости и чувства, словно над тобой просто потешаются… Цуккоми. Прагматик, «единственный здравомыслящий» на сцене среди двоих. Их голос разума. И, несмотря на то, как была сказана глупость — именно от цуккоми зависит, насколько смешной она в итоге окажется. Его слова — как ушат ледяной воды для бокэ — и зрителей — отрезвляет первого и встряхивает последних безудержным, искренним смехом, превращая до безобразия нелепую шутку в нечто совершенно явное, до ужаса простое, и оттого — уморительное. Каждому из двоих — лишь одна неизменная роль. «Но мы же будем… вместе?» Не осознавая собственного движения, Рошо обернулся к Сасаре. Тот, казалось, также погружённый в размышления, подперев рукой щёку, изучал то лежавшие перед ним бумаги, то двух живо переговаривавшихся меж собой преподавателей, то устремлялся взглядом куда-то совсем далеко. Мысли зелёных глаз, что прежде читать было так легко, словно открытую тетрадь, теперь казались ему почти недоступными. «Интересно, о чём он…». Рошо, почему-то вдруг почувствовав, что делает что-то не то, быстро отвёл глаза. Бокэ или цуккоми. Цуккоми — или бокэ… бокэ, или же… — …Я буду бокэ! — послышался чей-то бодрый голос с самого левого края. Рошо нервно дёрнул головой, отвлёкшись от собственных мыслей. Женщина, одобрительно улыбнувшись, сделала пометку в бумагах, и шагнула к следующему ученику. — Что насчёт тебя?.. — Хм, наверное, я буду… Поправив очки на носу, Рошо наклонился вперёд, напряжённо пытаясь понять, сколько ещё до него осталось людей. Три, четыре, пять… Бокэ — тот, кто поражает нелепостью. Цуккоми — тот, кто смешит прямотой. Такие разные — но один без другого не может. Бокэ без цуккоми — всего лишь сумасбродный шут, оторванный от общества. Цуккоми без бокэ — скептичный циник, обречённый на непонимание. Оба — равные части единого целого. «Сначала по порядку буду я, потом Сасара… кого он выберет?» Рошо судорожно бросился взглядом к другу, но тот будто бы совершенно не волновался о происходящем, всё для себя решив. «…Бокэ же? А мне тогда выбрать цуккоми? Или сперва спросить у него? Нет… Уже не успею…» — Тсутсуджимори-кун, верно? — женщина подошла ближе и, улыбнувшись, чуть склонилась к нему, — Какую роль себе выберешь ты? Рошо, вместе с собственными беспорядочными мыслями, заледенел. Повисла короткая тишина. — Я… Но прежде, чем он успел выдавить хоть слово — его дрогнувшую руку перехватили чьи-то цепкие пальцы. Тёплые. Рошо, сам не понимая отчего, замер сердцем. — Я буду цуккоми! Голос, игривый, но твёрдый, казалось, прозвучал среди тишины ещё громче обычного. «…Сасара?..» Женщина, быстро глянув на так и не успевшего сказать и слова Рошо, хотела было прервать его. — Погоди-ка, давай по поряд… Но не успела она договорить — Сасара перехватил ладонь Рошо — и, вздёрнув её высоко вверх, с торжественной улыбкой совершенно уверенно провозгласил: — А он — бокэ! *** ***