Я удалю тебя из друзей

      В комнате тихо, лишь вода в батареях шуршит неприятным гулом. Вторая кровать неизменно остаётся заправленной и нетронутой. Девушка сидит, скрючившись в три погибели, всматривается в телефон.       — Юля, — юноша трёт шею нервно, пробегается подстриженными на скорую руку ногтями по коже, — мне, наверное, придется исчезнуть на какое-то время.       Девушка отрывается от созерцания открытого диалога с каким-то «секси связи» с убогой аватаркой прямиком из нулевых. Слегка прищуривается и чешет затылок.       — Надолго?       — Не знаю, — Сергей устало опускается на кровать, накрывая ладонями голову, зарывается пальцами в волосы и массирует кожу. — Надеюсь, что ненадолго.       — Незакрытый гештальт?       Молчаливый кивок.       — Ну, хотя бы на связь сможешь выходить?       — Смогу.       Повисает молчание. За окном начало апреля, а как такового весеннего настроения — каким его описывают в красочных книжках с иллюстрациями — и в помине нет. Деревья также раздеты, дорожки, куда ни глянь, также заполнены лужами, прохожие также суровы.       — Блять, — Разумовский нервно трясет ногой, прикусывает губу — так хуево, хоть под поезд прыгай, — я так устал.       Пчелкина блокирует и откладывает телефон на подушку. Она придвигается ближе и кладет руку ему на спину. Слегка поглаживает.       — Я устал играть в героя — весь такой правильный, помогаю девушкам восстановить справедливость, высматриваю всю эту.. парашу в интернете. Но, сука...       Пытается перевести дыхание, чуть задыхается, но упорно давит ком в горле.       — Когда всплывают вещи из прошлого, я понимаю, что ни черта не изменился. Такой же беспомощный и наивный.       Рваный вздох всё-таки вырывается из горла и связки неприятно сдавливает и скручивает в тугой узел. Он пытается откашляться, но получается не очень.       Сергей смотрит на застеленный ещё в девяностые годы линолеум, приглядывается к узорам, пытаясь себя отвлечь. Делиться этим странно. Никто прежде ничего не знал. Даже тот же Олег, с которым они находились вместе буквально двадцать пять на восемь, абсолютно ничего не ведал.       И вот сейчас он слышит шепот в район плеча, такой успокаивающий, убаюкивающий в какой-то степени. Юля знает, Юля понимает, Юля поддерживает.       — Послушай меня внимательно, — она придвигается ещё ближе, — про знакомого мента я не просто так сказала. Если ты не можешь справиться один — мы тебе поможем. Слышишь?       Разумовский тупо кивает.       — Друзья рядом и друзья могут помочь тебе. Пожалуйста, — он наконец поднимает взгляд на собеседницу, — обещай, что в случае чего, обязательно скажешь мне.       Пчелкина глядит в омут голубых глаз, пытается найти отклик, что ее услышали, что ее поняли.       — Обещаю, — тяжело выдыхает Сергей.       Рассвет блестит за домами, бросает резкие лучи на тротуары, отражаясь в лужах. Время близится к шести утра и юноше кажется, что ещё немного и даже редкие пощёчины не помогут взбодриться.       Он косо осматривается по сторонам, стоит неподвижно, облокотившись о бетонную стену какого-то дома. Пачка полупустая, а чуть подрагивающие пальцы нервно стучат по фильтру, стряхивая пепел на раздолбанный асфальт.       Рукам холодно, сердце стучит в груди громко, так, что отдается пульсацией в горле.       Он не волнуется. Нет, конечно. Но упорно разглядывает отметку на экране, чтобы не пропустить лишнего движения в неположенном направлении.       Голова неприятно тянет ноющей болью. Слишком он много выпил. Но не может не отметить, что выпивка, сделанная барменом, была превосходна. А ведь изначально показалось, что химозности в них больше, чем в соке «сады придонья».       — Пиздец, — тогда горько выдыхает Разумовский, когда залпом осушает первый шот рома вперемешку с каким-то клубнично-вишневым сиропом.       В зале народу, на удивление, очень мало, только редкие парочки в разных углах помещения тихонько воркуют друг с другом. Яркая надпись названия заведения за стеллажами с выпивкой режет взор и вынуждает прищуриваться.       Бармен — молодой парень, примерно его же возраста, чуть младше может, с пепельными волосами и линзой на одном глазу. Сергей заметил ее практически сразу, как сел за стойку. Она отдает совсем иной блик, нежели обычная роговица глаза.       Разумовский знает, ведь сам периодически надевает линзы. Для уверенности или как это в более высших кругах называется?       — В честь чего пьете? — бармен скептически изгибает бровь — явно, лишь для приличия интересуется.       — Расставание, в универе пожар, препод один мразью конченной оказался... выбирайте сами — что душе угодно.       Обычному взгляду не уловить перемену в лице рабочего, однако Сергей не зря величает себя гением непризнанным. Светлые брови на секунду взмывают ввысь, а язык нервно проходится по обветренным губам. Кадык дёргается несколько раз, после чего следует выдох. Намного короче предыдущих.       — Ох, так Вы из того университета?       Разумовский прячет улыбку в рукаве серого пальто и лишь кивает.       — Я видел по новостям — действительно страшное дело.       Улыбка становится шире, но он решается промолчать. Ловушка захлопнулась. Ни в каких новостях этот пожар не обсуждался. Вот за чем, за чем, а за новостями у юноши стоит двадцати четырех часовая слежка.       Второй шот приходится тяжелее.       Жмурится сильнее, долгое отсутствие алкоголя сказывается на том, что его действие сейчас возрастает в арифметической прогрессии, больно ударяя по затылку. Отдается пульсацией в ладошках и.. и...       Сергей глушит тихий смешок и щипает себя за бедро — больно, блять. Чуть отрезвляет, и голова продолжает работать в привычном режиме.       Как же вывести этого подонка на чистую воду?       — А Вы случайно не учитесь в моем универе?       На бейджике юноша подписан как Кирк О'Райли, не то, чтобы он этого не знал, но для пущей правдоподобности смотрит на бумажку и поднимает взгляд.       — Кирк?       Бармен чуть прищуривается.       — Нет, я не учусь ни в каком в университете, — ставит чистый бокал к остальным и в пол оборота бросает взгляд стеклянных глаз на посетителей в дальнем углу, которые, похоже, вот-вот организуют потасовку. — Почему Вы спрашиваете?       — Да просто Ваше лицо очень знакомое... — Разумовский сладко облизывается. — Вы случайно не родственники с Владимиром Кварцевым?       Второй капкан работает на ура и на лице Кирка пробегает какое-то странное выражение, что-то между — откуда ты знаешь и иди-ка ты нахуй отсюда.       — Нет, впервые слышу об этом человеке.       Сергей отчаянно старается не заржать. Алкоголь всё-таки делает свое дело и все вокруг начинает казаться более весёлым и красочным, нежели обычно. Первый акт плана оканчивается и настает время второго.       — Фух, слава богу тогда, — хихикает протяжно, чувствует себя просто замечательно, когда О'Райли отставляет очередной бокал и уже в открытую хмурит брови.       — Что Вы имеете в виду?       — Ну, знаете, на него собираются завести дело по 132, 133, 242 статьям. Почти десятка светит, — бледное лицо ещё больше бледнеет на глазах. — Вот я и рад, что просто обознался.       О да, смотреть на испуганное лицо оказалось намного блаженнее, чем он себе представлял.       Слух не подводит Разумовского и он отчётливо улавливает шорох ключей в замочной скважине. Красная точка на экране находится в нескольких метрах от него. Зевок вырывается сам собой, когда он мягко ступает по асфальту, скрываясь за дверью и мусорными баками.       Сейчас бы прилечь на теплую кровать, насладиться теплотой в комнате, пока отопление ещё не отключили. Но дверь отворяется и выпускает наружу бармена, такого же уставшего. Только трезвого.       Сергей тыкает на кнопочку в телефоне и подлетает к Кирку, притягивая его за талию к себе.       — Ну как работа?       О'Райли дёргается в сторону, но цепкая хватка пальцев не выпускает его.       — Уже закончили? А жаль, я думал ещё заскочить на рюмочку другую.       Платина волос отливает горьким бликом белого шоколада в рассветной тишине. Рыжая же — саднящей занозой в позвонке.       — Какого черта? Убери свои руки от меня! — грубо отталкивает от себя Сергея, параллельно высматривая потенциальные пути отступления.       — Йоу, йоу, приятель, спокойно, — Разумовский косит взгляд на виднеющуюся проезжую часть дороги в метрах десяти от них, — никто же не хочет себе проблем?       Металл опасно сверкает в левой руке — Кирк замирает на месте, даже задерживает дыхание. Слегка приподнимает руки вверх, отчего рукава пальто сползают вниз, демонстрируя несколько татуировок на запястьях.       — Что тебе нужно от меня? — еле дыша проговаривает юноша, челюсть не слушается и работает в несколько раз медленнее обычного.       — Просто немного информации о том, как ты поджег кладовую с архивами видеозаписей камер наблюдения.