Я удалю тебя из друзей

      Прохладный воздух обдувает лицо. Редкие машины проезжают по дороге, унося за собой звуки мотора и растворяясь в свете фонарей за поворотом.       Сигаретный дым на редкость сильно обжигает лёгкие, когда парень делает особенно глубокую затяжку. Кашляет. Сдавленно и глухо. Пепел сыпется на внешний подоконник, маленькие искры отскакивают от него и падают куда-то вниз, по пути угасая.       Слезнев на соседней койке беспокойно ворочается. С хрипотцой матерится и поднимается с кровати.       — Блять, — подходит к окну, устраиваясь рядом с Разумовским, — ты схуяли в комнате куришь?       Юноша стряхивает пепел, нервно, чуть рваными движениями.       — Извини, тут просто хуйня одна произошла.       Костя устало облакачивается на оконную раму и смотрит вниз на еле-еле зелёную траву среди неухоженных клумб. Протягивает руку к пачке.       — Составлю тебе компанию, раз уж ты меня этой парашей разбудил.       Сергей выдавливает измученную улыбку. Проводит рукой по взмокшим волосам и не понимает. Не понимает ничего.       Трёхминутное видео крутится перед глазами. Будь у него возможность стереть это из памяти, он непременно бы воспользовался ей.       Казалось бы, обычный порно ролик среди миллионов таких же. Но ведь не обычный. Не такой же.       Лица двух девушек размазаны в пикселях, оператора не видно. Только мерзкий сморщенный член болтается в кадре. Даже сквозь пиксели видно насколько сильно выражены эмоции неприязни, отчаяния, злости.       Просьбы остановить это все звучат в голове как заведённая шарманка. Искривлённые. Какой-то эффект «под завалом в сороктыщмиллиардов метров на глубине Марианской впадины на хуе твоего препода» режет уши и когда слышится звук очень похожий на плач, съёмка прекращается и появляется картинка хэллоу китти на зелёном фоне с надписью «продолжение следует :)».       Пиздец — думает, нет, уверен.       Он не увидел никакого «горячего видео», как утверждал незнакомец. Он увидел какую-то поеботу, от которой хотелось проблеваться.       Ему потребовалось несколько часов на то, чтобы вернуть звук в изначальную тональность. И когда он понял, что действительно слышит эти два голоса в чертовой аудитории Кварцева почти каждый день, его нервы не выдержали.       На душе так противно-противно. Он закрывает ноутбук и пытается заснуть. Ничего не получается и он сдается. Ноги не слушаются и вместо туалета в конце коридора он идёт к окну.       Костя пристально смотрит на него и не понимает. Не знает.       Юноша устало трёт глаза, совершенно не обращая внимания на затухшую сигарету.       — С волком своим поссорился что ли?       Разумовский удивлённо вскидывает брови, корчит не понимаю про что ты говоришь гримасу.       — Не строй мне глазки. Я же вижу.       — Если бы ты знал, как мне прямо сейчас на него похуй, ты бы расплакался.       Вытаскивает из пачки ещё одну сигарету и затягивается так глубоко, что в глазах начинает темнеть. Предыдущий же окурок полетел куда-то вниз. Не специально.       — Это сейчас, — короткая затяжка, — а в остальное время?       — Бля, Кость, хуевый вопрос. Давай что-нибудь попроще.       — Значит, я прав, — устало вглядывается в горящие окна супермаркета через дорогу. — Эх, не суждено моему отп стать реальным.       Сергей немножко в ахуе открывает рот от удивления. С каких это пор про его личную жизнь и предпочтения в делах любовных знают окружающие люди?       — Ты че только что спизданул?       Селезнев хрипло смеётся.       — Не, ну реально же. Ты в него влюблен?       — Нет.       — Это был риторический вопрос.       — Пошел он нахуй, чесслово.       На сей раз Костя пристально смотрит на него и понимает. Знает.       — Это тяжело, гетеро они такие: забьются к тебе в самое сердце, и потом хер их оттуда достанешь. А как предлагаешь встречаться, они сразу по тормозам дают.       Подождите подождите, это типо сейчас был каминг-аут?       — Плохой из тебя получится психолог.       — Да я тут изо всех сил стараюсь! А ему и это плохо!       Сергей хихикает чуть более радостно. Впервые за этот день улыбается и делает ещё одну затяжку.       Кофе горький, совершенно не такой, какой хотелось бы выпить сейчас. Но денег хватает только на приторный американо, что мерзким слоем остаётся на гландах после каждого глотка.       Юноша нервно смотрит на часы, поглядывает на двери кафе, которые неизменно остаются закрытыми. Пальцы стучат по деревянной поверхности, а левая нога привычно трясется под столом.       Он приглаживает слегка растрепавшиеся волосы, ругаясь на дешёвый гель из пятерочки.       Проходит десять минут. Двадцать. Тридцать. И он все ещё сидит за столиком в гордом одиночестве. Официантки уже косо на него поглядывают. Плевать. Копается в телефоне, старательно избегает всякую информацию про вчерашний пожар в университете.       Не нравится ему это. Вообще не нравится.       Спустя ещё минут семь он не выдерживает и агрессивно< набирает знакомый номер. Его все раздражает, даже само нахождение здесь. Он мог остаться в общаге и смотреть новый выпуск «Беременна в 16». И где он в итоге очутился?       — Алло, Марин, ну что за хуйня?       Телефон опасно дребезжит в руках, грозясь выпасть на стол и расхерачиться в крошки.       — Алло, да я в метро была, не злись.       — Давай быстрее, я устал ждать.       Звонок сбрасывается.       — Да здесь я, здесь.       Девушка наконец появляется в дверях и подзывает к себе на выход.       — Я тебя сорок минут ждал. Это, по-твоему, нормально? — Волков придерживает дверь и выходит вслед за Петровой.       — Ну занята я была..       — К любовнику ездила, да?       Марина устало потирает запястье о запястье.       — Ну вот че ты начинаешь?       — Это не я начинаю, а ты.       — Я не понимаю в чём проблема? Олеж...       Проблема. Да, именно проблема. Ее, как таковой, нет. Петрова и раньше опаздывала на свидания. Как-то раз он ждал ее около часа.       Однако сейчас все было как-то по-другому. Ночью он не мог перестать думать о Серёже. Именно не о Сергее. А о Серёже. Его ласковом, внимательном и открытом Серёже.       Все изменилось после того, как они начали с Мариной встречаться около четырех месяцев назад. Сережа закрылся, перестал так часто улыбаться, начал избегать Олега. Что-то подсказывало, что не Разумовский стал его избегать, а он сам прекратил их привычное общение.       Увлеченный девушкой, он упустил из виду нечто важное.       Покопавшись в мыслях ночью, ему стало противно от самого себя. Он, именно он, поставил Сергея как третьего лишнего. Сколько раз он целовался с Мариной в присутствии друга. Сколько раз они с Мариной уединялись на вечеринках или простых праздниках. Сколько раз он забывал о Разумовском.       Забывал, что каждый раз тот остаётся один. Один на вечеринке, один в аудитории после последней пары, один на остановке возле ЦУМа.       Внезапное озарение ударило под дых не хуже тяжёлого кулака хулигана в одиннадцатом классе.       И все резко стало раздражать. Его собственные поступки, его окружение, состоящее из каких-то левых студентов, вечно находящихся в запое, его «неудовлетворительно» по большинству предметов. Но больше всего — Марина.       — Да ни в чем, заебался я просто. Все заебало.       — Ну-ну, — слегка отодвигая края куртки в стороны, девушка скользит ладонями вниз по черному свитеру, — я все понимаю. И даже знаю, как сделать так, чтобы ты забылся на время и получил дикое удовольствие. — подмигивает и проводит языком по сухим губам.       Мерзко.