Я удалю тебя из друзей

      — ... На прошлой лекции мы обсудили второй этап создания IT инфраструктуры. Кто сможет мне вкратце напомнить о чем он?       Сергей устало потирает глаза, которые грозятся закрыться с минуты на минуту, с секунды на секунду. Он всю ночь не спал. Давние кошмары вновь настигли его. Особенно тяжело было уснуть из-за резкого перепада температуры в комнате. Пол ночи ворочался под одеялом, стараясь укутаться как можно теплее.       Костян же без задних ног отрубился еще часов в десять, сетуя на плотный график на подработке. А Разумовский не мог. В этой позиции на ухо слишком сильно давит жёсткая подушка, в этой позиции ему некуда деть ноги, в этой позиции ему щемит позвонки.       Оптимальным решением было растянуться на кровати в позу звёзды и таранить взглядом потолок. Две выпитых банки энергетика в одиннадцать часов ночи, заставляли его сердце сражаться за право продолжать полноценно функционировать.       Проснувшись по будильнику спустя полчаса после того, как ему наконец удалось провалиться в дрёму, юноша мог сказать, что жизнь — хуйня ебаная, в очко я ее трахал за такие приколы.       Втихую достав заначку из-под матраса и сжав пакетик в руке, он двинулся на общую с соседними комнатами кухню.       Зелёный чай с лимоном, что может быть лучше? Только зелёный чай с лимоном, любезно позаимствованный у Пчелкиной больше недели назад. Из всех пяти чайных пакетиков, которые ему удалось стащить, этот — был последним.       На кухне пока что никого не было, что означало: ура я наконец-то смогу покурить и нормально поесть без всяких долбаебов.       Старый чугунный чайник тихо поскрипывает на плите, заменяя тишину булькающими звуками. В глазах при резких движениях все ещё сверкают звёзды, поэтому приходится шевелиться медленно и по возможности плавно. Ноги иногда сводит лёгкой судорогой, а мозг отказывается функционировать как обычно.       Хочется пошире открыть окно, вобрать в лёгкие столько воздуха, сколько это возможно и прокричать, что есть силы о том, насколько сильно он заебался.       Мало было дерьма в его жизни, так теперь ещё и Юля нарисовалась со своими фразочками «я все о тебе знаю», «твои навыки взлома», «соглашайся», что расшифровывалось как «теперь ты у меня на крючке и хуй куда денешься, а если попытаешься сбежать — все про тебя ментам солью».       Она с самого начала знала его ответ. Она знала о его темных делишках, и сейчас пыталась втянуть в ещё более мутные. Что она прикажет делать? Обходить систему безопасности универа и собирать какие-то данные из архивов? Или взламывать компьютер Кварцева и перекачивать интим фотки?       Ёб твою мать, во что же он влез...       Чайник протяжно засвистел, а в коридоре послышались тяжёлые шаркающие шаги. Сергей напрягся. Он уже знал, кто направляется на кухню и сердце невольно сжалось. В секунду подскочил к плите и спиной развернулся к дверному проёму.       Волков лениво зевая, зашёл в тусклую комнатушку. Он посмотрел на что-то варганившего у плиты друга и сел за стол, продолжая наблюдать. Разумовский же продолжал делать вид, что не заметил вошедшего. Пусть и знал, что Олег не купился на это.       Юноша хотел как можно дольше не смотреть на него. Ему казалось, взгляни он в темно-карие глаза и рассыпется на миллиарды осколков, словно зеркало, в которое бросили что-то тяжёлое. Он боялся, что его слабенькое сердце не выдержит. Мало что ли было вчерашних энергетиков?       Не в силах больше терпеть пристальный взгляд глаз куда-то в копчик, он разворачивается и старается выдавить из себя подобие улыбки. Снова захотелось заорать в окно. А ещё сильнее — курить.       Волков поднимает взгляд выше, осматривая каждый закуток тела, добирается до шеи и задерживает дыхание. Ищет ищет ищет. Тяжело, но облегчённо, выдыхает, когда не находит. Смотрит теперь уже в глаза. Голубизна притягивает.       Сергей чувствует, что ещё мгновение и он задохнётся. В отчаянии отводит взгляд и пытается нашарить пачку в глубоком кармане пижамных штанов. Олег тихо хмыкает и также отводит глаза в сторону. Достает телефон и начинает что-то печатать.       Далее последовало... ровным счётом ничего. Ни слова. Даже никакого приветствия. Разумовский чувствует подкативший к горлу ком, когда Волков подносит телефон к уху и абсолютно не обращая на него внимания, начинает разговор.       — Доброе утро, солнце, уже проснулась?       Хочет взвыть, но лишь молча покидает кухню, предварительно захватив с собой кружку с горячим чаем.       В комнате его встречает проснувшийся Костя, что тщательно изучает его напряжённое лицо. Сергей не знает, как выглядит со стороны, но уверен, что херово. Возможно даже так, как если бы он сильно хотел заплакать. Это, конечно, правда, но соседу знать об этом необязательно.       Наплевав на все запреты, он курит в туалете. Смачно, три сигареты за раз. Понимает, что потом будет ругать себя за это. Однако ничего не может с собой поделать. В груди плещется обида. Ну и что, что он тоже не поздоровался? Олег же не дурак. Мог сказать обычное «привет» ещё как только зашёл в кухню. Но он промолчал и просто сверлил спину взглядом.       Тяжело облакачивается о пожелтевшую плитку, пачкая волосы в какой-то пурге. Хотел бы сказать, что ему наплевать, но знает ведь — это не так. Ни на что не наплевать. Все крутится в груди, вызывая очередной приступ паники. Ему не нравится находиться здесь.       Здесь — это в общаге, где за стенкой Волков трахает свою девушку, пока его сосед любезно шляется на улице добрые часа два. Здесь — это на лекциях у человека, который вполне может оказаться насильником. Здесь — это просто здесь. Здесь, где Разумовский не чувствует себя комфортно.       Вот под одеялом в детдоме во время тихого часа вместе с Олегом ему было уютно. А не сейчас.       Когда он возвращается в комнату, ему пишет Пчелкина, назначая встречу после окончания пар у нее в комнате.       Чай, к сожалению, уже остыл.