Богатство выбора

      Обратный путь был более сложен. Сани несколько раз застряли, и мужчинам приходилось руками разрывать снег, чтобы вытащить их. К возвращению в хижину все были уставшими и измотанными. Сняв комбинезоны и поставив чайник, было решено немного перевести дыхание. Питер сел на табуретку, вошел в личную почту и стал писать кому-то сообщение, повернув монитор так, чтобы его не было видно другим членам команды. Коннор и Линдси, наплевав на субординацию, расположились на пледе возле камина. Лин положила голову на колени будущего мужа, а он устало перебирал ее волосы, задумчиво разглядывая пламя в очаге.       — И что мы будем делать дальше? — негромко поинтересовалась Линдси.       Коннор еще несколько секунд смотрел на огонь, а потом перевел взгляд на уютно расположившуюся рядом с ним любимую.       — Сейчас изучим данные зонда, а потом решим, стоит ли входить так, или запросить защитные скафандры. Хотя я не думаю, что они нам понадобятся. Надо только продумать, что делать, чтобы не поддаться хронологическому сдвигу. Возможно, наденем сигнальные браслеты, которые показывал Пит.       — А с трещинами? — Линдси потерлась щекой о руку любимого, мельком подумав о том, что рабочие совещания еще ни разу не проходили в такой непринужденной обстановке.       — У тебя есть идеи? — Коннор знал этот тон.       — Есть. Мы все трое видели, как трещины двигаются и образуют имена тех, кого мы любим. Но видели это поодиночке. Нужно вдвоем. Причем во всех возможных вариантах.       — Не понял, — поднял голову от ноутбука Эксон. — Это как?       — Пит, среди нас физик и математик вроде как ты, — не удержалась от подначки Линдси. — Нас трое. Сколько из нас можно составить пар?       — Три, — моментально ответил Питер, умеющий считать в любом состоянии, — Коннор и ты, Коннор и я, я и ты. О, теперь понял. Ты хочешь понять, в каких случаях проявляется феномен трещин и проявится ли он, если перед стеной окажутся два человека, которые любят друг друга, или которые любят разных людей. Верно?       — Верно. Сюда бы еще девушку, которую любишь ты, чтобы составить пару «я и она». А то двое мужчин у нас есть, а двух женщин нет. Дискриминация, — улыбнулась Лин.       — И не надейся, — взгляд Питера обрел гранитную твердость, — я тебе о ней не расскажу.       Коннор хмыкнул, слушая диалог близких друзей. Он не переставал удивляться, как у Лин получается строить фразы таким образом, чтобы в них было множество смыслов. Аналитик — это не должность, это состояние души.       — Пит, дай мне ноутбук, — попросил профессор Дойл, возвращая диалог в деловое русло.       Эксон протянул рабочий аппарат, на котором предусмотрительно поменял батарейку. Линдси села, чтобы Коннору было удобнее разместить прибор, и стала изучать появившиеся на экране цифры.       — Все показатели в норме. Никаких электромагнитных возмущений. Никаких данных, указывающих, что там временная петля. Полная чистота и благодать.       — Согласен, — отозвался Коннор. — Но я не готов отдать приказ входить. Мне надо подумать.       — Только недолго, — поморщился Эксон, который искренне не понимал, о чем можно думать, — мы тут скоро без душа и нормальной еды с ума сойдем.       Линдси едва удержалась, чтобы не согласится вслух. Она видела, как сложно Коннору решить, кто будет рисковать собой вместе с ним. И решила, что сделает все, чтобы пойти с ним. Питер лучше справится с координацией их действий с командного пункта. А рисковать в одиночку или с Питом она его не отпустит.       — Если сейчас мы не можем исследовать пещеру внутри, давайте исследуем снаружи. Предлагаю вызвать проявление феномена трещин.       Коннор поднял голову и посмотрел на Линдси. Она была права. В ее глазах он видел решимость не дать ему уйти в себя. И не отпустить. Он понимал, что внутрь пещеры придется идти им вдвоем. Риск? Ну и пусть. Лучше она будет рядом, чем отдельно. Немного успокоившись от осознания принятого решения, Коннор улыбнулся и поднялся на ноги, протягивая руку будущей жене.       — Идем. Пит, собирайся. Аппаратуру брать не будем, все равно заснять ничего не получится, а гробить вторую камеру я не готов.       Через некоторое время все трое снова стояли недалеко от входа в пещеру. По проторенному санями пути идти было легче, поэтому Питер ушел немного вперед, а Линдси и Коннор, взявшись за руки, неторопливо шли по тропинке. Придя на место, Коннор легонько сжал пальцы Линдси и отпустил ее руку, давая понять, что настало время работать.       — Итак, проверяем феномен попарно. Сильно задерживаться не будем, скоро начнет темнеть. Первыми идем мы с Питером. Потом Питер и Линдси. А последними мы с тобой, Лин. Делимся впечатлениями после всего, желательно, когда вернемся в наше пристанище. Возражения? Тогда за работу.       Мужчины двинулись дальше, к самому входу, Лин осталась поодаль. Она понимала логику руководителя группы — первыми идут двое мужчин, которые любят разных женщин. Вторыми — мужчина и женщина, которые соответственно любят женщину и мужчину. Ну и замыкающими идут те, которые любят друг друга. Все правильно. Она посмотрела в сторону, где в просвет между деревьями было видно, как свинцово-синие волны медленно накатываются на берег. Островок был крошечный, диаметром около двух километров. И от него до большой земли на катере пару часов. Вообще-то, в Уиттиере, откуда они отправлялись, есть и док для гидросамолетов, но они трое, плюс пилот, и вся их аппаратура и припасы туда просто не поместились. Мэр городка, лично встречавший команду управления, распорядился отвезти их на катере, который только недавно был приобретен.       Лин улыбнулась своим мыслям. Ее очень заинтересовал Уиттиер. Население городка насчитывало порядка двухсот человек, и почти все они жили в 14 этажной бывшей армейской казарме, 1956 года постройки. Это было необычно, а уж в особенности для жителей мегаполиса, к которым относились сотрудники управления. Она решила после окончания расследования поговорить с кем-нибудь из города, узнать историю этого места.       Вернувшиеся мужчины прервали ее размышления. Питер широко улыбался, лицо Коннора, как всегда, было абсолютно непроницаемым. Линдси тоже улыбнулась.       — Ну что, идем? — обратился к ней Питер.       — Конечно.       Коннор смотрел вслед друзьям. Две фигуры в одинаковых ярких оранжевых комбинезонах медленно удалялись. Интересно, что увидят они?       Линдси и Питер остановились возле входа в пещеру и стали внимательно рассматривать камень. Трещинки привычно поплыли, хотя Линдси показалось, что в первый раз они трансформировались быстрее. Да, имя сложилось, но буквы были корявые и разные по высоте, как будто написанные ребенком, который только учится держать ручку. Они вернулись к кейс-менеджеру.       Коннор тепло посмотрел на раскрасневшееся от холода лицо Линдси. Она выглядела так забавно в этом бесформенном комбинезоне. Хотя он так и не решился об этом упомянуть в разговоре — видел, как ее мучает отсутствие возможности принять душ, и не хотел еще больше смущать.       — Ну что, остались только мы?       — Мне даже интересно, что мы увидим, — нежно улыбнулась Линдси.       Когда они отошли от Питера на несколько метров, Коннор, понизив голос, спросил:       — Устала?       — Сегодня? Нет. Я ведь почти ничего не делаю. Опрашивать здесь некого, а с аппаратурой оперативно управляется наш технический гений.       — А вообще? Я вижу, что тебе трудно. Ты могла бы не ехать сюда.       — Это был мой выбор, Коннор. Но не беспокойся. Я не подведу.       — Милая, я не о том.       — Я знаю, Коннор. Мы все разбалованы цивилизацией. Но надо попробовать и такую жизнь.       За разговором они подошли к нужному месту. Трещинки начали двигаться, когда Коннор и Линдси даже не остановились. Процесс образования надписи занял больше времени, чем обычно, но теперь на скале красовались причудливо сплетенные два имени. От удивления Коннор резко выдохнул, непроизвольно нашел руку Линдси и сжал ее. В этот же момент скала, до этого стоявшая монолитно, начала мелко дрожать. Из глубины послышался глухой нарастающий рокот. С уступов начал сползать снежный наст, в воздухе закружилась мелкая снежная пыль. Коннор резко рванул любимую девушку на себя, и они помчались к началу площадки, где Питер уже вытащил из кармана какой-то датчик и снимал показания.       Оттолкнув Линдси подальше, кейс-менеджер развернулся к настигающей стихии. И замер. Скала не сотрясалась, рокот стих, и вокруг медленно оседали поднявшиеся снежинки.       — Что это, черт возьми, было? — ошарашено пробормотал Коннор.       — Не знаю, что тебе и сказать, — столь же удивленно отозвался Питер. — Вы что там натворили? Датчик зашкаливало, а как только вы добежали сюда, все стихло и пришло в норму.       — Мы ничего не делали. Стояли, смотрели. Потом началось это светопреставление. Ну мы и отбежали.       — Коннор, ты кое-что забыл, — подала голос немного пришедшая в себя Линдси. — Ты взял меня за руку. Тогда все и началось. А закончилось, когда ты ее выпустил.       Коннор повернулся к будущей жене. Она была еще бледной от испуга, но аналитический склад ума уже искал варианты. Все-таки ему досталась удивительная спутница жизни…       — Ты права. Я забыл.       Вместо ответа Линдси обняла любимого, ища в его руках так необходимую сейчас поддержку. Коннор обнял ее в ответ и тихо сказал, обращаясь к Питеру:       — Возвращаемся в хижину. Нам нужно прийти в себя и провести совещание.       Эксон кивнул и стал спускаться по тропинке. Дойл, дождавшись, когда небольшой поворот скроет друга, поцеловал любимую, вкладывая в это все свои чувства. Линдси уже забыла про испуг, и наслаждалась теплом и нежностью, которые дарил ей Коннор. Немного позже и они двинулись к временному пристанищу. Коннор уже без опаски сжал руку Линдси — если скала не отреагировала на их поцелуй, то сейчас уж точно ничего не случится. Видимо, это, что бы это ни было, можно вызвать проявлением чувств в непосредственной близости.       В хижину влюбленные вернулись только через два часа, хотя дорога занимала немногим более получаса. Прогулка по заснеженному островку получилась прекрасной. Не думая о работе, не анализируя проявление феномена, двое просто наслаждались присутствием друг друга. Без взаимной поддержки, тепла и любви, которые они дарили друг другу, они уже не могли жить. Получая удовольствие от своей работы, уважая людей, с которыми они сотрудничали постоянно или временно, они оставались скромными, непубличными людьми, признавая личное пространство другого и сохраняя свое.