Chains

      Сказать, что внезапное изменение отношения к походу в логово дракона со стороны большинства жителей поселения настораживает — ничего не сказать. Хёнджин не узнаёт ранее недовольных его затеей, которые теперь лишь подгоняют, пусть и кидая иногда колкие фразочки, которые особенно слышатся со стороны одного из самых старших из них — Тэёна:       — Подумаешь, сгорим. Это лучше, чем орки, — разводит руками. — Один враг всегда приятнее десятитысячной армии — простая арифметика, — и ворует несколько орешков из-под руки готовящего Феликса, сразу на него хмурящегося.       — Вот вернусь с камнем, и мы будем в безопасности даже от армии орков, — уверенно проговаривает Джин с улыбкой, несмотря на саркастический тон произнесённого, оглядывая большую трапезную с кухней, рассчитанную на всё поселение, в поисках, что с собой взять.       — Скорее всего, с самим драконом, — прибегающий на вкусный аромат Чону водружает Хвану на голову венок из веток и кленовых листьев и тоже лезет к недовольному помехами Ликсу, в итоге забирая миску из-под теста и собирая пальцем остатки. — Интересно на него посмотреть, — в глазах искренний восторг, который трудно разделить, осознавая последствия встречи с этим великим существом. Однако, это Чону, и он всегда слегка с дуба рухнувший.       — Думаю, такая возможность появится совсем скоро, — измученно проговаривает Джинён, почти сутки пытавшийся напугать Хвана продолжительным и сложным путешествием, но всё же после долгих пыток упёртым характером Хёнджина сдавшийся и изложивший настоящие данные.       — Так из тебя вытянули всю информацию? — вздыхает Минхо, хлопая сочувственно по плечу и хрумкая морковкой вместо того, чтобы порезать ту для общего обеда.       — Был вариант заколдовать его, но не хочется кары короля за неподобающее отношение к царственным особам.       — Говорите так, будто меня здесь нет, — хмурится и дует губы Хван, собирая в холщовую сумку провиант.       — Ты, конечно, не достоин, однако я приготовил в дорогу разных вкусностей, — Феликс протягивает ароматную выпечку, недовольно бурча, когда Хёнджин сжимает его в объятиях и называет «прелестью».       У Хёнджина есть все данные, согласно которым два дня пути с учётом остановок можно пролететь на орле, после нужно будет ещё три идти по пустыне. Затем предстоит пройти через заколдованный магами юга лес, забраться на гору в убежище дракона, и, если не собьётся с курса, на это уйдёт тоже около двух дней.       У него есть еда, вода и оружие, а самое главное — уверенность в правом деле.       Однако, Хвана начинает терзать беспокойство.       — Где Чонин? — Хёнджин осознаёт, что Ян избегает его уже сутки.       — Поищи у озера, — советует Чону, отдавая Феликсу почти чистую посуду и облизывая палец.

***

      Хёнджин никак не ожидает найти на берегу водоёма не только эльфа, но и неизвестного мальчишку, который пахнет волком и чем-то ещё знакомым. Наблюдает несколько минут, не выходя из-за деревьев, и чувствует разочарование в себе, поскольку с юным оборотнем Чонин ярко улыбается и смеётся, колдует радугу и цветы из песка, как и подобает детям.       Он знает, что Ян не по годам разумный, но уверен — юношеской непосредственности ему тоже не хватает, ведь перед детьми их поселения ему хочется казаться взрослым. Хван делает несколько шагов назад, скрываясь за листьями деревьев и решая не вмешиваться.       Каким бы ни было его личное отношение к оборотням, Чонину они по природе ближе, и ему определять, с кем общаться, тем более, что всё происходит под присмотром Юты. Впрочем, за всё время неприятного соседства оборотни ни разу сами не провоцировали бои, отчего создаётся ощущение, будто именно они — эльфы — в данному случае воинствующая сторона.       — Не злишься, что они вместе? — голос оборотня не пугает, поскольку Хёнджин почувствовал его ранее, пусть и надеялся избежать встречи.       — Какое я имею право? — Хван смотрит на предназначенного, и тот согласно кивает. — Раз уж мы пересеклись…       — Не будешь прогонять, хотя мы на вашей территории? — удивляется оборотень.       — Мне, конечно, это не по душе, но… он так редко искренне улыбается и веселится, — смотрит в сторону озера расстроенно и возвращает взгляд на собеседника. — Банчан, у тебя есть шанс исполнить своё желание сейчас. В противном случае — придётся ждать, пока я не вернусь из похода. И, судя по настроениям в поселении, нет гарантии, что выживу.       — Ох, — получеловек прикладывает руку к груди. — Так приятно, когда зовёшь по имени, аж сердце стучит быстрее, — удивление и восторг слышны в тоне голоса, и Хёнджина потрясает, как становится легче без ругани с оборотнем, Хван списывает это на кармическую связь и ни в кое случае не на личные ощущения. — Джинни, пусть твой долг мне будет ещё одним обязательством, которое вынудит вернуться живым.       — Хван Хёнджин. Ты не заслужил обращаться к королевской особе слишком фривольно, — хмыкает эльф, старательно не улыбаясь в ответ, засмотревшись на чужое лицо с выразительными ямочками на щеках. — А ты… — отводит взгляд и старается сделать безразличный вид. — Тебе не интересно, куда я отправляюсь и почему это опасно?       — Если бы у меня не было стаи, то скорее всего попробовал бы даже увязаться за тобой. Однако, обязательства предводителя нашей бродячей компании не позволяют сделать этого. Ты спрашивал про Лунный рубин и получил от меня карту, хотя я был уверен, что не найдёшь на ней необходимых обозначений, так что твоя цель ясна.       — Не будешь останавливать?       — А есть смысл пробовать? — удивлённо приподнимает брови, Хёнджин лишь усмехается и хитро смотрит. — Вот видишь, — пожимает плечами, вновь выглядя благодушно.       — Твоя родственная душа может умереть, а ты так спокоен, — вопреки смыслу слов Хван улыбается.       — Раз уж ты и правда моя родственная душа, то точно не умрёшь так просто.       Хёнджину интересно спросить, а что будет с Банчаном, если всё-таки он погибнет, но узнавать ответ утоления любопытства страшно. Ему в принципе странно, что с каждой встречей он становится всё мягче по отношению к оборотню, и ничего с этим поделать не может — словно его душа подчиняется чьим-то чужим желаниям. Особенно — не прогонять.       — Ты слишком высокого о себе мнения, волк, — хмыкает Хван, хотя бы пуская в ход личное высокомерие, как сам считает — оправданное положением в эльфийском обществе.       — В таком случае мы идеально друг другу подходим, — Банчан улыбается.       Хёнджин бросает напоследок равнодушное «увидимся» и спешит в поселение, не зная, что делать с раздражающей глупой улыбкой на своём лице.

***

      — Как его зовут? — шепчет Хван, когда Чонин обнимает на прощание и смущённо краснеет из-за вопроса.       — Сынмин, — отвечает тихо на самое ухо и добавляет:       — Он правда очень добрый, и наполовину светлый эльф, можешь не переживать.       — Хорошо, — кивает, осознавая — вот что за знакомый аромат ещё присутствовал у оборотня, — но предупреди, что хвост оторву, если обидит, — Чонин цыкает в ответ, однако Хёнджин знает — младшему важно знать, что ему не всё равно, кто с ним рядом.       — Не передумал? — с надеждой на то, что останется, спрашивает Феликс, накидывая на чужие плечи плащ.       — Было бы странно полностью собраться и в последнюю секунду отменить всё.       — Если тебя беспокоит только это, то никто тебя не осудит, — вклинивается Минхо.       — Нет, — звучит уверенно. — Я должен, чувствую это.       — Хорошо-хорошо, иди и наваляй старику-дракону, — подталкивает к гигантскому орлу Джинён. — Пусть этот поход прибавит тебе мудрости.

***

      Хёнджину становится тоскливо, когда огни поселения исчезают из поля зрения, и от того ещё больше хочется оправдать возложенные на самого себя обязательства и надежды. Он знает, что пусть сложный: пески пустыни могут погубить любого хилого телом, заколдованный лес — одурманит слабого духом.       Осознавая необходимость сделать всё, чтобы пророчество Ли Тэмина не сбылось, Хван размышляет, а каково это вообще — встретить огненного дракона? Похож ли он на чудовище на картинках в детских сказках? Действительно ли так силён, или легенды специально наделяли этих существ невиданной силой, чтобы их боялись?       Слишком много неясностей, но самое главное — время в одиночестве, где нечем себя занять, кроме как мыслями и сном. И первые настолько сводят с ума, что Хёнджин предпочитает укрыться от них в сновидениях.

***

      Пустыня встречает Хёнджина песчаными бурями, палящим солнцем днём и ледяными ночами. Ветра гасят костры и разрушают песчаные-юрты, которые пытается с помощью магии соорудить эльф. Укрыться от суровой природы не удаётся, и лишь слепая вера в правое дело даёт силы продолжать путь и не отступать.       Кажется, будто проходит месяц, а не три дня и две ночи среди барханов. На его пути не было ни странствующих, ни растений, ни уж тем более водоёмов. И входить в лес — истинное счастье.       Неважно, что тот заколдованный: манит ступить с тропы к дивнейшим цветам и растениям ранее не встречавшимся нигде; где-то, кажется, играет флейта, и хочется податься и поспешить на звук; мерещатся люди и звери. Хёнджин шепчет себе под нос колыбельную, которую каждую ночь во дворце пела ему Суджи, и концентрация на строчках помогает ему отгонять колдовство.       Мысли о жизни в Кассиополисе тоже отвлекают от магии вокруг. И, к своему сожалению, Хёнджин понимает — кроме как по сестре, он ни по кому не скучает. Все там вызывают желания доказать, что они — дети разных родословных — не «бракованные». Но не больше.       Он может понять холодность отца, ставшего королём не по собственную желанию, а по долгу крови после убийства деда в войне с орками. И даже помнит времена, когда чувствовал, что они — семья. А сейчас, вдали от города и поселения, прекрасно осознаёт — его родные люди были вместе с ним все последние годы.       Они не кланялись перед ним лишь потому, что он сын короля, и говорили с ним неформально. Они учили его защищать дорогих людей и защищали его: и в сражениях с врагами, и даже от собственных демонов в ночных кошмарах.       И теперь, стоя перед замком дракона, Хёнджин особенно чувствует желание подарить самым ценным в жизни людям гарантию спокойной жизни.